28 УДАРОВ НОЖОМ!

Четвертое декабря. Шестеро парней сидят за столом. За большим, круглым столом, прямо как рыцари. Стол этот полностью уставлен тарелками с вилками и ножами. На нем стоят кристально-чистые бокалы, под каждой белоснежной тарелкой лежит салфетка. В целом стол выглядит очень нарядно. Но его главные украшения – огромный торт с таким же количеством сладкого крема, на верхушке которого куча еще не зажженных свечек, а также виновник торжества: седьмой сидящий за столом парень, Ким Сокджин. Вся это красота из-за него, а точнее, из-за его двадцать четвертого дня рождения. Все за столом радуются жизни, тому, что будут есть торт, за Джина, и потому, что уже чуть-чуть бухнули, пока ждали именниника, что шел на собственный праздник под вечер, и пока ответственный за торжество, Ким Намджун, все обустраивал и готовил. Намджун всегда был ответственным и брал на себя всё, и всем хорошо. Юнги и Чимин сидят за столом рядышком и делают вид, что больше нет мест. Намджун под предлогом того, что он по большей части устроил все это торжество, сел рядом с именинником. Чонгук и Тэхён тоже сидят рядом, но выглядят на этот раз безпалевней всех: друг на друга даже не смотрят. У Хосока ярко-рыжие волосы, что делает его похожим на лиса. И вот, когда все готовы, наступает знаменательный момент. Хоби, взяв на себя свечи, чиркает спичкой и заворожённо смотрит на нее. Пламя медленно ползет к его пальцам, а у всех в чуть расслабленном сознании всплывают строчки: «А лисички взяли спички, к морю синему пошли, море синее зажгли...». Но Хосок не собирался ничего и никого сжигать, поэтому он, не дожидаясь, пока огонь доползет до его пальцев, начинает зажигать свечки. Их около двадцати штук. Вот он зажёг одну, вторую, третью... Спичка погасла. Намджун, как тот, чье сознание пока абсолютно чисто, предлагает помощь, но Хоби уверяет его, что и сам справится. Все наблюдают, как Хосок снова зажигает спичку и подносит по-очереди к свечам. Одна, три, шесть... Спичка потухает. Спустя какое-то время все свечи на торте горят весёлыми огоньками под цвет зажженных окон домов в окне. Намджун встаёт с места, идёт в другой конец комнаты и выключает свет по традиции. За окном поздний вечер, так что единственный источник света – торт, а точнее, многочисленные горящие свечи. Намджун садится на место. Все замерли в ожидании. Джин загадывает желание и разом задувает все свечки, наполняя комнату радостными криками поздравлений и особым запахом только что горевших свечей. Джун включает свет. Скоро слышен звон бокалов и стук ложек и вилок о тарелки. Основное блюдо медленно исчезает, также, как и бутылки соджу. Особенно на последние налегали Тэхён и Чонгук, много раз подливая чуть-чуть, и ещё чуть-чуть... Основное блюдо полностью исчезло, и под живые, веселые разговоры кому-то нужно разрезать торт. Тэхён, на чьих щеках уже появился розоватый румянец, как и у Чонгука, вдруг понимает, что он профессионал. Взяв специальный широкий нож, он делает большой разрез по середине всего торта, заметив краем глаза, что изрядно выпивший Чонгук смотрит на него. Тот в последнее время увлекался какой-то игрой. Чонгук смотрел на то, как Тэхён режет торт с каким-то странными выражением лица, но все решили, что малой просто выпил больше, чем надо. Как вдруг... – 28 УДАРОВ НОЖОМ! ТЫ ДЕЙСТВОВАЛ НАВЕРНЯКА, ДА? Все разом повернулись на макнэ, а Тэхён, между прочим, сделавший всего три надреза на торте, замер, также переведя взгляд на Чонгука. – ЭТО БЫЛА НЕНАВИСТЬ? ГНЕВ? Юнги нахмурился в своей обычной манере: – Ты ебанулся? Чимин, как тот, чей разум не особо подвергался воздействию алкоголя, попытался сдержать смех, прижав ко рту маленькую ладошку и издав звук, похожий на «пх». Намджун строго посмотрел на Юнги, взглядом ругая за грубые выражения. Чонгук тем временем продолжил орать: – ОН БЫЛ В КРОВИ, УМОЛЯЛ О ПОЩАДЕ! «Обидно», – подумал Тэхён, заметив, что чуть-чуть испачкался в крему. – НО ТЫ СНОВА И СНОВА НАНОСИЛ ЕМУ УДАРЫ! – Чонгук, казалось, прочувствовал ситуацию каждой клеточкой сознания, поэтому кричал на Тэхёна с неподдельным презрением в помутневших темных глазах. Тэ почти дорезал торт и отложил нож, с интересом наблюдая за Чонгуком, что был бы абсолютно серьёзен, если бы не соджу. – Я знаю, ты убийца! Почему ты не признаешь? – Во взгляде Чонгука было столько презрения, что Тэхён как-то сжался под его туманным, строгим взглядом и даже почувствовал себя неловко. – Произнеси: «Я его убил». Это что, так сложно!? – Макнэ смотрел прямо в глаза Тэхёну, нахмурив брови. Тэхён снова взял нож, чтобы дорезать оставшиеся пару кусочков. Все с интересом слушали жестокие обвинения Чонгука, когда тот вдруг совсем распоясался, заорав громче прежнего: – ПРИЗНАЙСЯ, ЧТО УБИЛ! ПРИЗНАЙСЯ! Макнэ вскочил из-за стола, схватив Тэхёна за кофту и притянув к себе, чтобы тот как следует расслышал, но Намджун, решив, что так себя вести – неправильно, решительно, но мягко взял того за рукав и отвел сначала от Тэхёна, а потом в другую комнату. Тэхён смотрел вслед брыкающемуся и что-то ещё оравшему Чонгуку, а остальные внимательно смотрели на Тэхёна, которому не повезло стать жертвой макнэ. Скоро крики из комнаты прекратились, и Намджун вернулся без Чонгука. – Спит. Что ж вы не уследили за количеством соджу, что выпил наш макнэ? Эх, вы! – Строго проговорил Намджун, обводя всех глазами. Но тут встрял Юнги. – Ему уже двадцать лет, а не пять, а он играет в игры и пьет соджу в неумеренном количестве, – фыркнул он. Джун моргнул. – Ладно, мы все поняли, что из этого следует. А теперь давайте есть торт. Чонгуку оставим, – произнёс он, вынеся вердикт. Все снова перевели взгляд на Тэхёна. Тот взял нож и быстро дорезал пару кусочков, что ещё оставались. Получилось десять маленьких кусков. Все стали разбирать кусочки, а Тэхён поджал губы, думая о Чонгуке. Когда каждый съел по кусочку, Тэхён, ссылаясь на то, что ужасно устал, последний раз отсалютовал стаканом с вишнёвым соком и вышел из-за стола, направляясь в комнату. Все дальше слышны уже чуточку сонные разговоры. Тэхён тихо приоткрыл дверь. Чонгук лежит на диване и спит, тихо посапывая. Тэ постоял в дверном проеме несколько секунд, а затем медленно, чтобы ни одна половица не заскрипела, прошёл в комнату, про себя умиляясь тому, как мило всё-таки макнэ спит. Посмотрел на него ещё минутку... И, поставив большую тарелку с тремя кусочками торта и чайной ложкой на прикроватный столик, тихонечко вышел за чаем.