23

      С днём рождения меня. Двадцать третий раз я праздную его в одиночестве. Что тогда, в детстве, никому не нужный, что и сейчас, много времени спустя.       В одиночестве задуваю свечку на одном-единственном маленьком пирожном и сразу же вздыхаю, сидя на подоконнике в маленькой квартирке, которую я купил на свои деньги, уйдя от родителей.       Не скажу, что родители меня не любили, нет. Они просто меня не замечали, занятые воспитанием моих младших сестёр и братьев. Вырос один отпрыск — пусть учится жить сам. Всё равно на него. Заметили ли они, что я переехал, или нет — это уже их проблемы.       — С днём рождения тебя, — напеваю я себе под нос, — с днём рождения, Пак Чанёль, с днём рождения тебя…       Невыносимо скучно, невыносимо находиться одному. В школе было много друзей, которых после выпуска разбросало по стране. Кто уехал в Тэгу, кто в Пусан, кто по морским городам, кто вообще в другую страну… кто-то уже, к сожалению, умер. Но если бы я даже кого и позвал, никто бы и не пришёл. Все бы бесконечно ссылались на дела, на половинки, которые требовательно относились к моим друзьям.       Пойду в клуб, выпью, что ли. А то уже нет мочи просто сидеть у окна и, как баба, вздыхать и смотреть на вечерний ноябрьский пейзаж. Я уже начинаю задыхаться от этой серости домов напротив.       Накидываю куртку, слегка приглаживаю волосы. Был бы здесь мой друг Бён Бэкхён, он бы спросил: «Ну что, Чанёль, чувствуешь себя на двадцать три?», а я бы ему ответил: «Чувствую себя на все сорок». И ведь это правда…       Клуб находится на расстоянии выкуренной сигареты от моего дома, и я направляюсь туда, предварительно ещё раз закуривая. Каждый чёртов раз курю, каждый чёртов раз отмеряю шаги, каждый чёртов раз зарекаюсь курить, но руки тянутся к сигарете и зажигалке…       Но всё же она одна. Как всегда, выкурена лишь одна сигарета, и я стою у дверей, которые всегда манили меня лет с пятнадцати. Да, было тогда хорошее время — первая школьная любовь, первый раз, когда я выпил с друзьями, первая выкуренная сигарета.       В семнадцать всё стало тяжелее. Я думал, что я — взрослый человек, которому всё можно. Стал чаще гулять с друзьями, стал посещать клуб, а однажды встретил её, которую до сих пор вспоминаю с придыханием. И встретил я её в этом клубе, в котором сейчас нахожусь.       — Виски со льдом, — говорю бармену, поворачиваясь лицом к танцполу.       Народу мало — время детское. Бармен без лишних слов подаёт мне напиток, а я выпиваю всё одним махом, чувствуя во рту немного непривычную горечь. Не думаю, что это от алкоголя.       На танцполе она, снова кружится во вспышках света. Я не знаю её имени, но мне кажется, что оно горечью, как и выпитый виски, отдастся когда-нибудь у меня на языке. Ей уже двадцать три, а она, как и в семнадцать, танцует в клубе…       Я любил её тогда, но ничего не сказал. Просто каждый день приходил, смотрел на то, как она танцует, как её приглашают на танцы другие парни, и не мог сдвинуться дальше барной стойки. Именно поэтому в хлам напивался, сотый раз выливал Бэкхёну все подробности об этой девушке, а потом ревновал, ух как ревновал, потому что думал, что моему другу тоже нравится она.       Как и тогда, она красива. Как и тогда, на ней короткая юбка, лишь бы все взгляды были прикованы только к ней. О да, эта девушка любит внимание. Тогда, давно, бармен сказал мне, что ещё ни разу не видел такой красивой девушки, которая почти ничего не говорит, но притягивает взгляд одним лишь взмахом бёдер. Я лишь спросил о том, сколько ей лет.       И что тогда, что сейчас я удивляюсь, что мы с ней ровесники. Что сейчас ей, как и мне, двадцать три, а она выглядит так, будто мои внутренние часы, отсчитывающие года, предначертанные мне, мотнулись на шесть лет вперёд.       Что тогда, что и сейчас, она вызывает бурю эмоций, вызывает желание подойти, положить на её талию ладони, спросить, как её зовут, почему она здесь каждый день танцует. Но я не могу.       — Ну что, парень, тебе двадцать три, — говорит бармен. — Помню ещё время, когда тебе семнадцать было.       — Да, уже шесть лет прошло, — немного невпопад отвечаю и смотрю на девушку.       Она притягивает мой взгляд, будто магнитом тянет к себе, но я не могу пойти к ней — нет, не сейчас, когда к ней подошёл какой-то молодой человек, обнимая её за плечи и прижимаясь губами к её уху.       — Вы знаете её имя? — спрашиваю, кивая на девушку.       — Хёмин. О Хёмин.       Красивое имя для красивой девушки. Красивое имя, которое я узнал только через шесть лет. Но я жалею только об одном…       Жалею, что сам к ней не подошёл тогда, вместо своего друга, Ким Чонина, не протанцевал с ней всю ночь, а на утро не расставался, весело с ней хохоча над какой-то глупой шуткой. Возможно, тогда мне казалось это безумным — подойти к идеалу? Нет! Но сейчас всё это кажется немного смешным, далёким, чем-то таким, что я должен вскорости забыть.       — Она тут каждый день? — спрашиваю вновь. — Я бы хотел…       — Этот человек — её парень, к нему лучше не соваться, — бармен облокачивается на локти, говоря это мне. — Ты проворонил своё счастье, Пак Чанёль, давно, когда тебе было семнадцать.       — Проворонил одно — найду другое.       Интерес приутих. Наверно, вся загадка в девушке для меня состояла лишь в том, что я не знал её имени. А как узнал… не скажу, что потерял интерес, но я перестал думать о ней как о чём-то высшем, как мечта, недостижимом. Может, уже понимаю, что увлечённость, тогда, в семнадцать лет, не могла перерасти в нечто серьёзное, а может, понимаю, что девушка в двадцать три года не может каждый день ходить в клуб — неприлично это.       Я поворачиваюсь к барной стойке, вновь заказывая себе чего покрепче. Уже не смотрю на танцпол, плюю с большой колокольни на всё — на танцы, на людей, которые всё кучнее заполняют площадку, даже на девушку, к которой когда-то питал жгучий интерес.       — Жизнь быстротечна… — произносит бармен.       — А как вас зовут? — прерываю его я.       — Меня? Ю Чонсок.       — Будем знакомы, — и в последний раз выливаю в себя алкоголь.       Хватит с меня. Хватит этого ежегодного похода в этот клуб. Всё равно всё будет так же, как и всегда. Я снова буду заливать в себя алкоголь и буду смотреть на девушку, которая, как и в семнадцать лет, танцует, собирая вокруг себя красноречивые взгляды…