Поработаем над самооценкой

      — Что здесь вообще происходит? — голос Роуди звучит недовольно, и Питер навостряет уши. Нет, он не подслушивает — по крайней мере, специально — но после долгих тренировок его паучий слух просто на высоте, и сейчас без труда отфильтровывает гремящий в мастерской рок и жужжание механизмов, буквально автоматически настраиваясь на разговор мистера Старка и полковника Роудса. К слову, расположившихся в противоположном конце немалой комнаты.       — О, это прототип усовершенствованного генератора наночастиц, если тебе так интересно. Понимаешь, предыдущая версия имела некоторые недостатки… — по интонации не скажешь, но Питер догадывается: Старк подкалывает Роудса — тот, несмотря на приличный стаж работы в костюме Воителя, с техникой до сих пор на Вы.        — Вижу, вижу, ладно, — перебивает его полковник, и Питер тут же представляет себе скептически приподнятую бровь Старка. Роудс ожидаемо чертыхается. — Ладно, ты прав — не вижу! Ни черта в этом не понимаю, но… Тони, я вообще не об этом!        — Хм, а о чем? Роуди, тебе действительно не интересны столь революционные открытия?       Питер улыбается, не отрываясь от паяльника и платы, над которой он сейчас трудится в поте лица. Ему-то интересны. И открытия, и, тем более, их создатель.        — Тони, я о Питере, — с нажимом говорит Роуди, и парень склоняется над столом еще ниже, надеясь, что его уши сейчас не выглядят, как локаторы.        — О Питере? А, ну он собирает плату для одного эксперимента…        — Тони!        — Что? Ты снова перебиваешь меня, когда я пытаюсь дать ответ на твой же вопрос.        — Я не об этом!        — А о чем? Выражайся яснее, друг мой.       Чуткий слух Паука ловит тяжелый вздох полковника.        — Объяснить на пальцах?        — Давай, дружище, не стесняйся.       Питер совсем немного поворачивается и косит глаза. Теперь ему видно фигуру полковника, недовольно вышагивающего вдоль длинного стола, на котором Старк, окруженный синеватым мерцанием голограмм, работает над очередным проектом.        — Питер, подай мне ключ!        — Сейчас, мистер Старк!        — Питер, принеси мне вот ту фиговину!        — Бегу, мистер Старк!        — Питер, тащи сэндвичи!        — Мигом, мистер Старк!        — Питер, поцелуй меня в задницу!        — Сию секунду, мистер Старк!       Питер, красный до корней волос от стыда пополам с возмущением, наблюдает краем глаза за Роуди, в лицах изображающем его диалог со Старком. С последней фразой полковник-то явно перегнул палку! Но и без нее смотрится дико глупо. В реальности так же? Вот блииин… А он так старается не выглядеть идиотом в глазах мистера Старка. Не нести откровенной чепухи. Не вполне успешно, но все же…       Питер сопит возмущенно-обиженно, но продолжает прислушиваться к разговору.        — Та фиговина, между прочим, называется авометром. Странно, что ты об этом не знаешь, Роуди, — тон мистера Старка абсолютно невозмутим.        — Тони! И это все, что тебя напрягает?       Питер передвигает увеличительное стекло поближе, хотя его необходимость для паучьего зрения сомнительна. Этот маневр позволяет ему повернуться еще немного в сторону разговаривающих.        — Тебя напрягает, что я гоняю Паучка? — голос мистера Старка вполне спокоен. Скорее всего, тот даже не отвлекся от своих расчетов.       Роудс устало вздыхает.        — Скорее меня напрягает то, что он во всем тебя слушается.       В ответ раздается фырканье Тони.        — Ага, слушается. Наверное потому мне время от времени приходится латать его после попадания в передряги, в которые я ему попадать запретил.       Питер нагибает голову еще ниже. Да ладно, было-то всего пару раз!        — То-то и оно, — полковник обвиняюще тычет пальцем. — В целом мальчишка ведет себя так, как положено в его возрасте: храбро, немного безрассудно, но в общем справляется неплохо. А вот то, что я вижу здесь, в мастерской… это прямо безоговорочное послушание какое-то! — Роуди эмоционально взмахивает руками.       Питер замечает какое-то движение со стороны мистера Старка — кажется, тот наконец-то поднял голову.        — У меня тут порядки строгие: лезешь под руку или маешься без дела — быстро вылетаешь и расстаешься с кучей крутых игрушек. Мальчишка в курсе этого. Я не понимаю, что тебя так напрягает, Роуди?       Питер пытается не ерзать на стуле. Эти двое обсуждают его! От этой мысли уши просто горят. Блин, да что такого? Он и правда старается изо всех сил, когда ему случается помогать мистеру Старку в мастерской. Да за одну возможность ассистировать и просто быть рядом со своим кумиром, еще и в этой святая святых, Питер готов горы свернуть.       За спиной на некоторое время устанавливается тишина, и Питер разочарованно вздыхает. Он не услышит продолжения?        — Эй, а что это там? Новый костюм Паука? — спрашивает Роуди, и Питер едва удерживается от того, чтобы повернуться в направлении, где — он знает — красуется на манекене красно-синий костюм.        — Нет, это старый, хочу добавить пару функций. Роуди, ты же не думаешь, что я бы проектировал новый костюм, выглядящий один в один как предыдущий? У меня еще есть фантазия, — голос Старка звучит укоризненно, но и расслабленно, как будто и не повис в воздухе неотвеченный вопрос. — А что?        — Да хочу попросить новый костюм проектировать не таким облегающим. И так кажется, что все вокруг вместо работы пялятся на эту задницу!       Рука Питера дрожит, и он шипит сквозь зубы. Блин, полковник, нельзя же так! Не хватало еще расплавить что-то на драгоценной старковской плате.        — Хм, а я всегда считал это полезной фичей — все злодеи весьма отвлекаются от боя. Правда, потом я заметил, что наши тоже залипают...       Питер таращится на паяльник, думая, не отложить ли его от греха подальше. Сам факт того, что мистер Старк когда-то думал о его заднице, даже в контексте полезности для миссии, ощущается, надо признать, горячее, чем жало вот этого паяльника в руках.        — Наши? А ты сам — нет? — голос полковника язвителен.        — В бою — нет, что ты, — отвечает Старк, и слышится облегченный вздох полковника, который тут же обрывается продолжением фразы. — У меня полно возможностей попялиться в мастерской.        — Тони!       Слышится смех Старка.        — Хватит ржать, придурок. Я, между прочим, серьезно.        — Роуди, это что, признание, что ты залипаешь на задницу Питера?        — Что? Боже, нет, нет, Тони, — мученический стон Роудса звучит так натурально, что Питер немного расслабляется. Хотя — какой там расслабляется! Между прочим, двое Мстителей обсуждают его задницу! И один из них — мистер Старк… Так, так, держать паяльник!       Правда, следующая фраза буквально вышибает из него воздух.        — Тони, скажи, ты пристаешь к парню?       Питер замирает. Старк, как он видит краем глаза, тоже.        — Роудс? — тон напряженный и непонимающий.       Полковник упирается в стол Старка обеими ладонями.        — Тони, не делай вид, что не понимаешь. Парень неплох собой, а ты у нас никогда не был образцом морали. А тут еще такое беспрекословное повиновение, черт, прямо ролевые игры какие-то! Ответь мне честно, как другу — ты не принуждаешь паренька?        — Роудс, — Питер сжимается, слыша холодок в голосе мистера Старка. В памяти всплывают обстоятельства, при которых он слышал подобный тон — разрезанный пополам паром и жесткое “Верни костюм”, — вот скажи мне, почему я вообще обсуждаю с тобой подобные вещи? Выставить бы тебя вон...        — Наверное потому, что я твой друг. Я беспокоюсь о тебе. Но еще и о Питере. Он хороший парень. И не заслуживает быть мишенью твоего плохого настроения и пьянства. А я-то знаю, во что эта смесь может вылиться.       Полковник настроен решительно.        — Слушай, — Старк снова возвращается к компьютеру, открывает новую голограмму, — Питер вполне способен постоять за себя. У него силища разве что с Кэповой сравнится.        — Тони, — полковник буквально стонет, — да ты на него взгляни! У него же свет из глаз от твоего малейшего внимания, впору маяком подрабатывать. Ты только его захочешь, он к тебе если и не примчится радостно, так возражать точно не посмеет. А тут еще эти ваши, эммм… странные… отношения в мастерской…        — Роудс, — Старк повышает голос. — Успокойся. Выдохни. Я не сплю с мальчишкой. Все, услышал меня? Осознал?        — Утешил, — в голосе полковника, раздающемся после некоторой паузы, явно сквозит облегчение, хотя немало стеснения тоже присутствует. — Ладно, друг, прости, признаю, возможно я перегнул палку. Но все же… присматривай за Питером.        — То есть ты мне его все же доверяешь? — подкалывает Старк. — Ладно, не делай такое лицо. Хочешь, я как-нибудь проведу эксперимент? Посмотрю, главенствует ли в голове у мальчишки голос разума?        — Тони! — Роуди задыхается от возмущения..       Предполагаемый подопытный кролик пытается унять дрожь и не уронить паяльник.       Следующие полчаса Питер добросовестно пыхтит над работой — разговор за его спиной не клеится. Роудс явно чувствует себя не в своей тарелке, а мистер Старк отвечает ему после долгих пауз и невпопад — видимо, углубился в расчеты. Питер перебирает в голове подробности разговора, попеременно то краснея, то бледнея. Эмоции кружатся водоворотом, сменяя друг друга (на какой-то момент становится страшно, что они полезут через уши, становясь материальным доказательством его подслушивания), пока не останавливаются на возмущении.       О да, возмущения у него предостаточно! Роуди всегда казался Питеру адекватным человеком. Но эти его предположения… Считает, что Тони засиделся в мастерской до такой степени, что будет набрасываться на первое попавшееся тело? Кажется, длинноногие блондинки вокруг еще не перевелись. Даже немного обидно за мистера Старка — подумать, что он повелся на Питера! Не то, чтобы Питер, конечно, был против, но…       Так, стоп. Нужно притормозить. Срочно! Совсем немного — и полезут мысли, которые нельзя пускать в сознание. Общение с мистером Старком точно стоит того, чтобы давить глупые чувства на корню. Страшно представить степень разочарования наставника, если ему случится узнать о них. Старк только недавно дал понять, что ценит мозги Питера. Вовсе некстати будет спалиться на том, что даже от мимолетной близости Тони думать получается только совсем другим местом.       Питер часто-часто моргает, приводя мысли в порядок и не позволяя им пойти по скользкой дорожке. И внезапно осознает, что Роуди в общем-то во многом был прав. Как минимум, насчет того, что принуждать его не было бы необходимости. Или насчет света из глаз. Черт, неужели это так заметно со стороны?        — Ну как там работа? О, ты закончил! Дай-ка гляну, — Питер едва не запрыгивает на потолок от неожиданности. Мистер Старк подходит бесшумно — Питер слишком задумался, а паучье чутье на наставника совершенно не реагирует. — Ну-ну, не дергайся, чего подпрыгиваешь?        — З-задумался, — запинаясь, отвечает Питер и нервно оглядывается. Надо же, он настолько ушел в себя, что даже не заметил уход полковника.        — Неплохо, — хвалит Старк, вертя в руках плату, а Питер лихорадочно пытается переключиться на реальность.        — И что ты обо всем этом думаешь? — Старк возвращает плату на стол, отходит и облокачивается о металлическую стойку плечом. Складывает руки на груди и внимательно смотрит на Питера.        — Что Ваши роботы справились бы с платой быстрее, — бурчит Питер, которому мгновенно становится не по себе от концентрированного старковского внимания. Не то чтобы мистер Старк никогда не интересовался его мнением, — в мастерской Питер успел зарекомендовать себя весьма неплохо — но это по-прежнему вызывает у него плохо контролируемую смесь восторга и смущения. Отличный способ ощущать себя дилетантом даже тогда, когда твоя работа на высоте.       Черт… То ли дело — мистер Старк. За словом в карман не полезет, а уверен в себе и ослепителен как в дорогом костюме, так и в промасленной футболке. И как только Роуди мог подумать, будто Старк заинтересуется...        — Я не об этом, — отмахивается Тони, снова вырывая Питера из его мыслей, — а о Роудсе.       Питер на секунду забывает как дышать. Глаза сами по себе испуганно расширяются — спалился! — и, наверное, это выглядит весьма забавно, потому что уголки губ мистера Старка ползут вверх.        — О, ну давай ты не будешь делать такие круглые глаза, я ведь прекрасно знаю, что твои паучьи ушки слышали каждое слово — сам тестировал их возможности. К тому же, ты покраснел, — Старк, обличительно указывает на Питера, которому уже впору судорожно хватать ртом воздух. — И, пацан, расслабься, я не собираюсь тебя ругать. Сам бы сделал так же, — Старк уже открыто усмехается. — Ну так что? — он нетерпеливо крутит кистью, жестом подгоняя с ответом.       Питер моргает. Невероятно, но, кажется, пронесло. Питер пытается мысленно пнуть себя — уже шестнадцать, а поразмыслить о последствиях подслушивания разговора самого Тони Старка заранее не удосужился. А о разговоре — ну что он может о нем думать? Довольно сложно ему переварить то, что Железный человек и Воитель обсуждали, не спит ли первый с Пауком. Просто бред сумасшедшего.        — Полковник Роудс показался мне… эммм... странным, — Питер тактично пытается подобрать ни к чему не обязывающую характеристику Роуди. Боже, хоть бы мистер Старк не стал развивать эту тему...        — Вот как? — Старк смотрит изматывающе внимательно, и Питеру очень, очень не по себе. — Смутился? — внезапно хмыкает Тони.        — Еще как, — признается Питер и отводит взгляд. Сцепляет руки в замок за спиной и качается с носка на пятку. Выглядит по-детски, он знает, но ничего не может с собой поделать — слишком нервничает.        — Роуди не из болтливых, так что вряд ли подпортит тебе репутацию, не переживай так, малыш.       Мистер Старк просто издевается, да?        — Откуда у меня репутация, — отмахивается Питер, но вспоминает о полковнике и снова злится, — а вот о Вас он зря так!       Питеру тут же становится стыдно за свой порыв. Не дорос он еще, Мстителей обсуждать.        — Зря, значит? — Старк прищуривается, но взгляд его не становится менее пронзительным. — Почему же?       Питеру совершенно неуютно. Он рассматривает стол и механически трет едва заметное пятнышко на нем. Вот бы он сегодня дома остался.        — Сдался Вам какой-то сопляк, когда у Вас на выбор..., — Питер осекается, в ужасе понимая, что сказал это вслух. Несмело поднимает взгляд и сталкивается с внимательным взглядом карих глаз.       Вот блииин… В присутствии Старка у Питера голова с языком не дружат.       Питер испуганно молчит. Молчит и Тони. Первый пытается унять дрожь в руках, второй задумчиво поглаживает пальцами подбородок. Старк спокоен, но Питера не покидает ощущение, что тот по какой-то причине недоволен последней фразой.        — Так что, малец, я слишком тебя гоняю? — Старк внезапно меняет направление разговора и никак не комментирует слова Питера.       Питер мотает головой так энергично, что чуть не тянет шейные мышцы.        — Мне нравится работать в мастерской, — тараторит он, — и помогать Вам в работе, если мне удается…       Тони смотрит, не отрываясь, и пламенная речь Питера сходит на нет. Он мечтает когда-то научиться разговаривать с наставником нормально и расстаться, наконец, с этим жалким лепетом. И что он так смотрит, что мурашки по коже?       От разглядывания смущенного Питера Старка отвлекает телефон, и пока Тони отвечает, Паркер благодарит небеса за неожиданное спасение, попутно убирая на столе. Насмешка судьбы — полчаса назад он слышал каждую фразу с другого конца мастерской, а сейчас не может осознать ни единого слова, сказанного Старком в нескольких шагах от него. Питеру хочется поскорее закончить сборы и под каким-то предлогом удрать из-под этого пронизывающего взгляда. Чертов полковник! Он что, натолкнул мистера Старка на какие-то мысли? А Питер и без этого ведет себя глупее некуда...       Питер хватает тяжелое увеличительное стекло, которое он двигал ранее, с намерением переставить обратно на место. Вспотевшие ладони скользят по металлу подставки, и Питер с ужасом понимает, что всю неловкость ситуации сейчас усугубит еще и куча осколков. Однако подставку снизу подхватывает чужая рука. Мистер Старк снова подошел совершенно бесшумно — Питер опять ушел в себя. Тони стоит за плечом Питера, и у того волосы дыбом от ощущения близости. Дыхание на плече, тепло чужих пальцев в дюйме от его. Опасная зона!        — Питер, посмотри на меня, — обманчиво мягко говорит Старк, и Питер не смеет ослушаться. Он медленно поднимает голову и смотрит в глаза наставника.       Глубокие, яркие, красивые глаза.        — Боишься меня? — тихо спрашивает Старк.       Питер кивает, не смея оторваться от затягивающего взгляда, но, тут же осознав, что делает, начинает неистово-отрицательно мотать головой. Глаза Старка наполняются насмешкой, и Питер, совсем смутившись, заканчивает жест неопределенным пожатием плеч.       Конечно, он боится Старка. Иначе просто невозможно. Мощь Железного человека вызывает восхищение на грани с благоговейным ужасом. Аура власти Тони Старка подавляет, и хорошо, что Старк редко пользуется ею в мастерской. Но Питер чувствовал ее на себе, как и гнев, как и разочарование… Мистер Старк пугает силой физической и силой эмоций, но не...        — Но не в том смысле, который имеет в виду полковник, — Питер заканчивает мысль вслух, одновременно отвечая на вопрос. Мистер Старк все еще слишком близко.       Тони хмыкает.       Слышится негромкое треньканье. Старк выдирает подставку из трясущихся пальцев Питера, ставит ее на стол и отступает.        — О, расчеты окончены, — комментирует он своим обычным деловым тоном. Питера потряхивает от облегчения. — Давай, пацан, бери свою плату и программатор. Мне нужен работающий прототип…        — Да, мистер Старк…        — И схему закончи…        — Я помню, мистер Старк…        — И кофе, что ли, принеси…        — Хорошо, мистер Старк…        — А ведь Роуди был прав, — задумчиво тянет Тони, снова пристально разглядывая парня, и расслабившийся было Питер икает от неожиданности и замирает.        — Лаааадно, — растягивая первую гласную, говорит Старк, не отрывая взгляда от Питера, — беги. Кофе не забудь, — и Тони жестом отпускает его.        — Да, мистер Старк, — Питер разворачивается и стремглав уносится выполнять поручения. Он готов поклясться, что сзади слышится тихий смешок, и (ужас какой!) оценивающий взгляд темных глаз скользит по его пятой точке.       Питер сидит на столе, болтает ногами, крутит в руках планшет с открытой книгой по физике и пялится на мистера Старка. Причем последним он занят просто потому, что задумался, а Старк расположился прямо по курсу его взгляда.       Мысли Питера вовсе не о физике. Если начистоту, Питер просто тихо фигеет. Он едва-едва успел отойти от подслушанных откровений, и на тебе, здравствуйте — новый шок в лице мистера Старка.       Какого он вообще так пристально всматривался в Питера? Того все еще потряхивает, а фантомное тепло Старка будто бы до сих пор обволакивает плечо. Мысли роятся в голове, и одна другой поганее. Хотя, казалось бы, что произошло? Ну потрепались двое друзей на свои дружеские темы. Ну решил мистер Старк немного отыграться на Питере за его длинный нос (вернее, уши), а вогнать Питера в краску для него — раз плюнуть. Даже не нужно смотреть так внимательно и задавать неудобные вопросы. Можно просто молчать, а Питер сам наплетет такого, что потом будет стыдно. Как и всегда с мистером Старком…       Однако чутье подсказывает — есть что-то еще. И раздумья об этом чем-то приводят к весьма печальным выводам. По всему выходит, что обвинения Роуди мистера Старка не смутили — он явно не ощущает себя внезапно воспылавшим страстью к своему несовершеннолетнему протеже и застуканным на месте преступления. А вот последующее внимательное наблюдение за этим самым протеже после столь горячего диалога может натолкнуть мистера Старка на неизбежные выводы о том, кто тут, собственно, страстью воспылавший.       И вот это уже опасно.       Питер ни за что на свете не желает лишаться своего места — в команде, в мастерской, около мистера Старка. А кто знает, чем обернется влюбленность в наставника после разоблачения. И пережить снова его разочарованный взгляд… будет очень сложно.       Питер нервно дергает ногами, и, словив себя на этом, скрещивает лодыжки. Нужно успокоиться. Никто его ни в чем не обвиняет. Пока что. Разве что в наличии красивой задницы, и то он в этом не виноват.       Питер возмущенно сводит брови к переносице — да что это за обсуждения такие! Нормальная у него задница, обычная, как у всех — толп поклонниц Питер не замечал. И поклонников тоже — судя по шуточкам Роуди, нужно было учесть и их?       Питер вздыхает. Ему бы одного поклонника. Единственного. И неповторимого. Вот он как раз стоит, в обтягивающей футболке, сжимает в руке стаканчик кофе. Плечо затянуто в тонкую ткань, а на оголенном бицепсе застыла капелька пота. Кожа влажная — жарко сегодня. Наверняка, соленая. Вот бы провести по ней языком…       Стоп! Питер обрывает себя и резко поднимает голову, прогоняя наваждение. И встречается взглядом со Старком.       Вообще клиника — быть застуканным мистером Старком за разглядыванием его бицепса! Ой-ей... И если в начале Питер просто таращился стеклянным взглядом, то последние пару минут его действие носило явно осмысленный характер. Что мистеру Старку совсем не сложно заметить.       Питер краснеет нестерпимо. Мистер Старк смотрит на него вопросительно, приподняв бровь, мол, мелкий, чего пялишься.        — Задумался, — мотает головой Питер и быстро прячет взгляд в открытую книгу.       Как стыдно-то!       Сегодня он лажает по полной.       Сначала подслушивает не предназначенную для его ушей беседу. Затем краснеет, млеет, говорит и делает всякие глупости под внимательным взглядом мистера Старка. А теперь пялится на него! В контексте вышеозначенной беседы выглядит все крайне двусмысленно и неловко. Еще один разбор полетов, если Старк надумает учинить его, он просто не переживет!       Вот бы скорее закончился последний этап расчётов, и можно было сбежать к себе.       Что же в книге написано-то?       Хлоп!       С тихим хлопком по обе стороны от него на стол опускаются ладони.       Он снова задумался.       Мистер Старк снова подошел слишком тихо. Третий раз за день. Мда, вызывает вопросы.       Питер очень медленно и очень несмело поднимает голову.       Мистер Старк стоит в шаге от Питера, немного наклонившись вперед и упершись в стол, на котором тот сидит. Стол высокий, и Питер на полголовы возвышается над Старком, но каким-то непонятным образом тот все равно умудряется смотреть сверху вниз, и сам этот факт ощущается офигеть как горячо. Взгляд Старка совершенно нечитаемый. Он просто смотрит, а Питер не смеет ни отвести глаз, ни спросить, что, собственно, происходит.       Питер ощущает жар стоящего рядом тела. Левая рука мистера Старка почти касается предплечья Паука, и от этого волосы на руках встают дыбом. От близости Тони и от совершенного непонимания ситуации Питер почти в ужасе. Он пытается не уронить планшет — руки дрожат уже заметно.       Глаза Старка глубокие, внимательные, с непостижимым выражением. От безраздельно принадлежащего ему внимания у Питера сжимается горло. Он лихорадочно пытается сообразить, что вообще происходит и как ему, черт побери, поступить. Уместнее будет спросить “Что Вы делаете?” или “Когда Вы уже, наконец, меня поцелуете?”.       Слово “Опасность!” горит перед глазами алым пламенем. Питер боится пошевелиться. Боится, что он все неправильно понимает (при том, что он в общем-то ничего и не понимает). Боится, что это последний его день в мастерской.       Старк шагает вперед, упираясь в ноги Питера, и тот автоматически, не задумываясь, расцепляет скрещенные лодыжки. Осознание того, что Тони теперь стоит между его коленей оглушает не хуже молота Тора, и чудо, что из глаз до сих пор не сыплются искры. Из-за того, что мистер Старк шагнул ближе и выпрямился, они теперь на одном уровне. Глаза в глаза. Питер ничего не может прочесть в чужом взгляде, видимо, просто не хватает опыта — в вопросах нарушения личного пространства Питер профан.       Касание к предплечью становится ощутимее — Старк переносит вес тела на левую руку. Медленно приближает свое лицо к лицу Питера, обдает шею горячим дыханием — паучьи органы чувств орут о перегрузке. Губы горят предвкушением, но Старк минует их, как и щеку, и скулу, и шепчет прямо в ухо:        — Ты был неосторожен, малыш.       Питера подбрасывает, и не понять, от чего больше. Может, от тона, каким была сказана эта незатейливая фраза — глубокий, уверенный голос. Покоряющий. Преследующий в жарких снах. Питер уверен - так и будет еще много месяцев. Может от того, что ушной раковины касается горячее дыхание, и нестерпимо хочется податься вперед и превратить этот намек на касание в настоящее прикосновение. Прикосновение к таким тонким, сухим, давно желанным губам. Может от самой фразы — похоже, Питер таки спалился. Нет? Так пялиться… только слепой не заметил бы его интерес.       Тем временем Питер чувствует движение по бокам — Старк убирает руки. Питеру хочется стонать от облегчения и разочарования, тут же возникает нестерпимое желание вернуться в этот горячий плен. Но внезапно он ощущает тяжесть чужих ладоней на коленях. Надо признать — широко разведенных коленях.       Мозг Питера замыкает и отключается. Он теряет возможность связно мыслить, остается лишь ощущать. Ощущать медленное, сводящее с ума движение ладоней вверх по внешней стороне бедер. Правая ладонь Старка скользит медленно и непрерывно, плотно прижимаясь к ноге, а левая игриво перебирает пальцами, то быстрее, то медленнее. В момент, когда Тони на секунду останавливается, и мозг Питера ненадолго возвращается к его владельцу, парень возносит хвалу всем богам за свое остолбенение от шока — иначе он самым непристойным образом уже толкнулся бы бедрами вперед. Да, вперед, к мистеру Старку, который делает сейчас что-то просто немыслимое.       Ладони, между тем, добираются до бедер, и правая, едва разминувшись с выступающей тазовой косточкой и заставляя вздрагивать от щекотки пополам с ревущим возбуждением, мягко скользит на талию. Левая же подцепляет одним пальцем край футболки Питера и тянет, тянет ее за собой вверх, пока не оголяет тонкую полоску кожи. Легкое касание — и на его месте кожа горит, будто осталось клеймо. Питер бы не удивился. Он так сосредоточен на этом касании, кожа к коже, что не сразу замечает, что вторая ладонь также ложится на его талию. Старк отстраняется и снова смотрит в глаза Питера. Долго и нечитаемо.       Питер в ужасе. Мистер Старк ведет себя совершенно горячо, возбуждающе, пугающе неожиданно. Но это Старк, он может себе позволить. Глупо думать, что Питер знает все о его характере и повадках. Но Питер совершенно не представляет — ему-то что делать?       Внезапно, без всякого предупреждения, следует рывок, и Питер кое-как осознает, что мистер Старк снял его со стола и даже придерживает, пока Паук пытается обрести утраченное равновесие. А затем снова упирается ладонями в стол за спиной Питера, беря того в кольцо рук.       Теперь Старк действительно смотрит сверху вниз. Тяжело, смущающе. Молчит. Смотрит в глаза, но когда Питер импульсивно облизывает губы, опускает взгляд на них. Питер в свою очередь смотрит на губы Старка. Достаточно ли ситуация безумна, чтобы сделать еще одну безумную глупость? Думает ли мистер Старк о том, чтобы качнуться вперед и коснуться губ Питера, приоткрытых не столько в ожидании, сколько в офигении? Ждет ли он, что это сделает Питер? Или это будет перебором даже несмотря на то, что Старк чуть ли не обнимает Питера, а эрекция того чуть ли не прижимается к бедру наставника?       Да, Роуди был бы в ужасе.       Стоп.       Эксперимент?       Старк обещал Роуди проверку самоконтроля Питера, нет?       Мистер Старк времени зря не теряет.       Осознание сего факта ничуть не снижает градус ситуации. Тем более что лицо Старка снова медленно приближается. Пульс у Питера просто сумасшедший. Он снова ожидает поцелуя, и снова ошибается. Сухие губы оказываются возле уха.        — Питер, — шепчет Старк, касаясь по-настоящему, задевая движущимися губами самый край ушной раковины. И если бы ухо Питера могло, оно бы кончило тут же, в сей же момент от горячего нежного касания. Волосы на загривке встают дыбом, и Питер не сразу может осознать смысл следующей фразы. — Ты сел на мой чертеж.       И пока Питер пытается собрать отдельные умопомрачительные придыхания и обертоны в единую фразу, Старк нашаривает за его спиной примятые попой Питера листы, отходит к соседнему столу и принимается увлеченно их разглядывать.       Питера трясет так, что нет смысла пытаться это скрыть. Он механически делает несколько шагов вдоль стола и оседает на ближайший стул. Просто стекает по нему горячей лужицей расплавленных мозгов. С каким-то тупым безразличием подмечает, что Старк время от времени бросает на него оценивающие взгляды поверх своих бумаг — видимо проверяет, что его протеже не хватит удар на месте.       Питер дышит как загнанная лошадь. Кровь грохочет в ушах, а пульс на шее грозит разорвать сосуды. В джинсах тесно до боли, и это хоть немного отрезвляет.       Питер чувствует себя начинающим шизофреником: одна его половина орет “Что это было? Что это сейчас было? Ааааа!”, а вторая сочувственно причитает “Бедные, бедные лабораторные мышки. Они всегда себя так чувствуют?”       Сражение послушания и здравомыслия в тщательно контролируемых условиях, да? Понравился бы полковнику эксперимент? Вряд ли. Тем более совершенно непонятно, причем здесь послушание. Ладно бы Старк велел снять штаны и нагнуться…       Ой-ой-ой, нет, только не представлять! Эксперимент бы явно пошел другим путем. А так… Приходится признать, что Старк опыт провалил. Ибо что он доказал? Что Питер в восторге от него? Это и так не является большой тайной. Что Питер в восторге от него, но не полез целоваться, как только выпал первый призрачный шанс? Так это лишь потому, что Питер обернулся соляным столбом от шока.       Однако, как же мистер Старк шикарен! Сделать банальнейшую вещь таким образом, что у Питера мозги в хлам и белье чуть ли не там же. Ведь мог же обойтись и простым “Питер, вали сейчас же с моих бумаг!”. Так нет, надо добить и без того расшатанные нервы своего протеже. И все же… Питер соразмерил результат (спасенные чертежи) со своей реакцией (шок и нервный тик) и способом, которым бумаги были спасены...       Питер начинает ржать.       Он смеется весело, без грамма истерики, смеется над собой и комичностью ситуации в целом. Над тем, как все выглядело со стороны. Интересно, кто-нибудь еще едва не кончал от того, что его сгоняли с важных бумаг? Питер представляет, как мистер Старк сдерживал смех, проворачивая всю кампанию, и заливается еще задорнее.       Но в голове упорно бьется мысль — что делать-то? Несмотря на сверх-обламывающую концовку, все подробности — касания, ладони, взгляды — не позволяют легко отмахнуться от произошедшего, как от шутки, и жить спокойно дальше. По крайней мере Питеру.       Мистер Старк на смех Питера приподнимает уголки губ — непонятно, правда, что его больше веселит — провернутая операция по спасению разработок или реакция Питера на нее. Он сворачивает свои ценные чертежи в трубочку и похлопывает ими по столу. Не прекращая наблюдать за Питером. У того от внимательного взгляда смех сходит на нет.       Теперь что, разбор полетов? Сейчас главное поступить правильно — ой как не хочется получить пинок под зад.        — Мистер Ста-а-арк, — стонет Питер, пытаясь отдышаться, — блин, ну Вы даете. Я чуть было не поверил (“Чуть было не кончил”, — думает Питер), что Вы… (“Что Вы сейчас поцелуете меня”, — думает Питер. “Что Вы сейчас трахнете меня”, — думает Питер) что Вы серьезно.       Старк продолжает рассматривать Питера. Видимо, задыхающийся после дикого ржача подмастерье — тот еще кадр. На Питера же накатывают волны облегчения вперемешку с разочарованием, и не понять, чего больше.        — И что же тебя разуверило в том, что я серьезно? — Старк не был бы Старком, если бы не выдал очередной прямой и смущающий вопрос.        — Роуди, — поясняет Питер, вытирая выступившие от смеха слезы. Старк смотрит непонимающе, и Питер поясняет. — Эксперимент. Ну, я же все слышал.       Старк досадливо цокает языком.        — Но и без этого было понятно, — зачем-то продолжает Питер и тут же думает, что не иначе как черт сегодня дергает его за язык.        — Да ну? — Старк снова смотрит пристально, и у Питера уже просто сил нет.        — Ой, да ладно Вам, мистер Старк, — у Питера оправдание: он только что пережил едва ли не величайший шок в своей жизни, и связь между мозгом и языком все еще не восстановилась до конца. — Я же все понимаю. То есть… ну. Где Вы, а где я? Я бы Вас попросту не привлек. О, расчеты закончились.       Треньканье со стола Старка отвлекает от неудобного разговора. Вовремя, потому что улыбка сходит с лица Тони, а между бровей снова глубокая морщина. Питер не понимает его реакции, но Старк решает прояснить:        — Парень, — говорит он, обвиняюще направляя палец в грудь Питера, — у тебя что, проблемы с самооценкой?       Питер молчит. Странное замечание, при чем здесь самооценка? Он ведь просто огласил очевидные факты. Питер пожимает плечами и двигается мимо застывшего Старка, намереваясь посмотреть результаты расчетов.       Старк небрежным движением руки ловит проходящего мимо Питера и просто сгребает себе под бок. Питер ойкает и вспыхивает — его эрекция с размаху впечатывается Старку в бедро. Что за… Еще один раунд? Сил нет просто, еще пара таких штучек, и его мозг вытечет через неположенное место, оставляя липкое пятно на джинсах. Что сейчас делать-то? Отнекиваться реакцией организма на стресс?       Старк с некоторой насмешкой прерывает его скачущие мысли.        — Не привлек бы, значит? — Питер не сразу узнает свои слова в повторенной Старком фразе. Его можно понять — Старк берет мальчишку за руку, и едва остывшая кровь вскипает в венах.       Старк кладет ладонь Питера себе на пах. Дает ему ощутить грубую ткань джинсов и весьма недвусмысленную выпуклость, сильно натягивающую штаны.       Питер зависает. Это что… Это почему? Что, собственно, произошло? Старк даже не потискал его по-настоящему. Дело даже не дошло до сопливого поцелуя. Питер — подросток, и ему вполне достаточно и этого, чтобы возбудиться. А Старку? Грудастых блондинок в округе не наблюдается. Это значит… Значит что? Значит, причина в Питере? Офигеть…       Компьютер разражается повторным треньканьем. Старк хмыкает и отпускает пребывающего в глубоком офигении юношу. И, вполне в духе сегодняшнего сумасшедшего дня, задает ему направление и ускорение, ощутимо шлепнув по филейной части. На возмущенное ойканье только насмешливо фыркает:        — Иди-иди, смотри расчеты. А над твоей самооценкой мы еще отдельно поработаем.