Вероятность

Несмотря на то, что теперь названия крестражей можно было записывать и изучать, по факту ничего не изменилось. Призрак башни Рейвенкло — Серая дама — прятался даже от Дамблдора, а других источников информации не было, поэтому Стивен вплотную занялся подготовкой к переливанию крови Дамблдору. Снейп шипел, по обыкновению едва не закапал весь пол кабинета ядом, но держался рядом — ему было слишком интересно с научной точки зрения. Особенно когда речь зашла об определении группы крови. Выяснилось, что волшебники вообще никогда не вели подобных исследований и переливаний не делали — как пояснил сквозь зубы зельевар, это было слишком опасно, потому что могло повлиять на магию. Однако в случае Дамблдора рискнуть стоило.  — Как вы предполагаете откачивать излишек? — уточнил Снейп, когда Стивен проверял совместимость крови директора с добытой из Банка крови 0(I). Проба проходила успешно — кровь смешивалась, не показывая никаких негативных реакций.  — Кровопусканием, — отозвался он, — причем возьмем поврежденную руку, а свежую будем переливать через здоровую. Примерно на десяти процентах станет ясно, насколько операция поможет. Снейп скривился и уточнил:  — Вы ведь не справитесь с этим сами, да, Стрэндж?  — Разумеется, мне потребуется ваша помощь. Точнее, ваши очень точно работающие руки. Разумеется, в ответ он получил язвительную тираду о том, что не собирается быть марионеткой и пускать в свою голову всех, кого попало, но, что показательно, и не думал уходить. Дамблдор к попытке спасти его жизнь относился скептически, но не препятствовал, сдал все необходимые анализы и согласился выделить выходной день. В назначенную субботу Снейп расставил в Больничном крыле батарею лечебных зелий, Стивен установил всю требующуюся аппаратуру. Мадам Помфри удалилась, потому что ее замечания о недопустимости таких вмешательств в тело пациента проигнорировали. Когда Дамблдор занял свое место на больничной койке, Снейп заклинанием запечатал дверь и посмотрел на Стивена так, словно тот собирался сжигать его на костре.  — Не волнуйтесь, профессор Снейп, подробности ваших ночных похождений меня по-прежнему не интересуют, — заметил Стивен.  — Боюсь, профессор Стрэндж, — огрызнулся Снейп, — вы бы в ужасе сбежали отсюда, если бы были вынуждены лицезреть подробности моих… ночных похождений.  — Северус, — проговорил Дамблдор, — ваша помощь неоценима, и я уверен, что Стивен ценит ее немногим меньше, чем я, хотя, — он хмыкнул, — речь и идет о моей жизни.  — Северус, — согласился Стивен, — я тронут вашей самоотверженностью, — кашлянул и уточнил: — Можно я не буду продолжать?  — Ваши шутки когда-нибудь дорого вам обойдутся, Стрэндж, — объявил зельевар и рявкнул: — Долго мне еще тратить на вас время? Стивен сел на свободную кушетку, вышел в астрал — и скользнул в голову к Снейпу. Тот замер, ни о чем не думая и полностью отрешаясь от происходящего, и предоставил Стрэнджу возможность работать. Халат, перчатка и маски появились сами собой, и в другой момент он обязательно сказал бы что-то о том, как Снейп выглядит в этом костюме, но сейчас были более насущные дела. Процедура была простой, и единственное, что ее усложняло, это отсутствие музыки, которая бы забивала фоновые звуки и помогала не отвлекаться. Биопроба оказалась успешной — тело директора принимало донорскую кровь без проблем, самочувствие не ухудшалось, и тогда постепенно Стивен начал сначала кровопускание, после которого старый волшебник побледнел и затих, а потом — собственно, переливание. Пять процентов, семь, десять, двенадцать — Стивен едва не выругался вслух. Проклятье, которое, казалось, вышло со старой кровью, начало распространяться снова, и к тому моменту, как было перелито пятьдесят процентов донорской крови, оно уже снова поражало прежнюю площадь. Стивен вернулся в свое тело, а Снейп спросил осторожно:  — Не работает?  — Ничуть, — мрачно ответил Стивен, но быстро взял себя в руки: — Впрочем, это был очень простой путь, мы пойдем дальше. Дамблдор не был удивлен неудаче — он, кажется, предвидел ее.  — Том не оставил бы такой лазейки, — заметил он спокойно, когда на следующий день Стивен объявил ему о том, что переливание крови не помогло.  — Понять бы природу проклятья. Если оно действительно похоже на онкологическое заболевание, нужно искать химический препарат, который сумеет его уничтожить, — к сожалению, это была совсем не специальность Стивена, и он не рискнул бы самостоятельно заниматься таким лечением. Тем временем, надвигалось Рождество — дети готовились разъехаться по домам, а для тех, кто оставался, замок украшали всеми доступными способами. В Большом зале появилось двенадцать наряженных елей, под потолком расцветали еловые лапы, колокольчики, а кое-где — даже омела. Под ней, как вежливо просветил Стивена маленький профессор Флитвик, полагалось целоваться. От этих слов Черити Бербидж, о которой Стрэндж почти забыл, как-то задергалась и заволновалась. Флитвик захихикал как-то особо подло. Разговор происходил за последним общим ужином перед отправкой детей домой, так что слышали его все — и разом Стивен стал объектом общего внимания. Профессор Спраут якобы по секрету поделилась с ним способом выращивания волшебной летучей омелы, профессор МакГонагалл, поджав губы, сообщила, что от омелы одни неприятности в школе, Дамблдор, всплеснув руками, воскликнул: «Эх, золотая пора — молодость!» Снейп сохранял непроницаемое выражение лица, но втайне злорадствовал над тем, что и Стрэнджу довелось стать объектом чьих-то юмористических изысканий.  — Профессор Снейп, — сообщил Стивен, — прошу простить, но, если мы с вами встретимся под омелой, я не стану вас целовать. К несчастью, это не помогло существенно разрядить атмосферу и переключить внимание — и стоило Стивену выйти из-за стола, как Чарити мышкой шмыгнула за ним, нагнала в коридоре и спросила:  — Уже есть планы на Рождество, Стивен? — и так как он не ответил, продолжила: — Я планирую побывать в Хогсмите — у Розмерты всегда чудесная атмосфера, — она издала странный звук, символизирующий, очевидно, смех, а Стивен, не выдержав, резко сказал:  — Я планирую работать в Рождество, Чарити, так что советую вам подыскать себе более подходящую компанию. Возможно, он добавил бы и еще что-то, но в этот момент сзади раздались шаги, и в нескольких метрах замерла, тяжело дыша, Гермиона. Еще никогда в жизни Стивен так не радовался никому из учеников.  — Оу, — пробормотала она, — простите, профессор, я… Чарити почему-то посмотрела на него странно, а Стрэндж объявил:  — Пойдемте, Гермиона, я не забыл про проект. Он открыл портал, прошел, впустил Гермиону, захлопнул его. Девочка вдруг хихикнула и сказала:  — Сэр, это было не очень вежливо по отношению к профессору Бэрбидж.  — Ох, да бросьте.  — Вы ушли из-под омелы и… — щеки Гермионы были совершенно пунцовыми от смущения, а Стивен негромко выругался:  — Дурацкая традиция.  — Она восходит к скандинавским обычаям, — серьезно сказала Гермиона, — в древности считалось, что враги, встретившиеся под деревом, на котором росла омела, должны были примириться до конца дня. Это символ мира и любви людей друг к другу.  — А мой старый знакомый Локи, по легенде, веткой омелы убил бога света Бальдра, — ответил Стивен, — не думаю, что Бальдру сильно помогло осознание того, что его убили деревом мира и любви. Гермиона хмыкнула и уточнила:  — Это ведь из скандинавской мифологии?  — Что-то вроде того. Жаль, в тот момент, когда я видел Локи, мне совершенно не было интересно, правдива эта легенда или нет. Девочка засмеялась:  — Если верить мифам, то, конечно, правдива. Стивен махнул рукой, привычным движением заварил чай и сказал:  — Мифы-мифами, а с Локи мы так и не поладили. Мне не понравилось, что он колдует на моей земле, а ему не понравилось, что я зашвырнул его порталом в Ничто на полчаса. Гермиона нахмурилась и уточнила:  — То есть… Вы хотите сказать, что… — она явно никак не могла подобрать нужных слов, — когда вы сказали про старого знакомого, вы имели в виду, что… Стивен, наконец, понял, что именно она хочет спросить, и кивнул:  — Да, именно это я и имел в виду. Трое из асгардцев решили наведаться на Землю, по своим делам, конечно. Верховный бог Один, похоже, просто отдыхал — его я не трогал, оградив местность от внимания обычных людей. А Тор и Локи шатались по Нью-Йорку. Мир куда больше и интереснее, чем кажется на первый взгляд. Гермиона осторожно присела на одну из подушек и спросила:  — Какие они?  — Обычные, — Стивен сел в кресло и отправил ей чашку чая, — Тор — здоровяк с хромающими манерами, обстоятельный и… — Стивен качнул головой, — и с чувством юмора, пусть и специфическим. Локи — сильный маг, мастер иллюзий и любитель убивать все, что движется не так, как ему хочется. Собственно, поэтому я и счел его опасным. Гермиона взлохматила и без того лохматые волосы и уточнила:  — Разве обычный человек может победить бога?  — На его территории — думаю, нет, но они были у меня в гостях. Как Верховный маг, я обладал доступом ко всей энергии Земли, которая аккумулировалась тремя храмами, — Стивен постепенно говорил все тише. Шуточный разговор ни о чем зацепил за очень чувствительную струну и напоминал о том, что все происходящее здесь — только выжидание и подготовка к битве с Таносом. А еще о том, что в его реальности и Локи, и Тор, и множество других существ и людей мертвы.  — У тебя было ко мне какое-то дело, Гермиона, — сказал он совсем тихо. Девочка, кажется, поняла, что время болтовни закончилось, и осторожно сказала:  — Да, это касается Драко Малфоя. Гарри собирался сам вам сказать, но я решила, что будет лучше, если скажу я.  — Потому что Гарри начнет требовать справедливого возмездия, не разобравшись в том, что происходит? — уточнил Стивен.  — Да, — Гермиона улыбнулась, — они с Малфоем друг друга не выносят с первого курса, поэтому сначала я вообще не хотела слушать его обвинения. Но теперь, наверное, это важно. Гермиона отставила чашку, сцепила руки в замок на коленках и ученическим тоном рассказала короткую историю, явно с небольшими корректировками. Согласно ей, Гарри случайно вечером возвращался с тренировки по квиддичу и случайно свернул в неправильный коридор. И именно в тот момент, когда он пытался выйти обратно, мимо проходили Малфой с профессором Снейпом, которые обсуждали очень подозрительные вещи. Стивен подозревал, что Гарри не успокоился и решил проследить за Малфоем, используя свой любимый артефакт — мантию-невидимку, поэтому и оказался свидетелем разговора. Но Гермиону он перебивать не стал.  — И когда Малфой начал отказываться от помощи в деле, — продолжала она, — профессор Снейп сказал, что дал его матери Непреложный обет. Но профессор, если это так — это очень серьезно. Непреложный обет нельзя нарушить!  — Спасибо за пояснение, — едко заметил Стивен, а потом серьезно добавил: — Гермиона, спасибо, что рассказала, я буду иметь это в виду. Но Гарри нужно заниматься магией, а не… — он процитировал: — Случайно заходить не в те коридоры. Гермиона опустила голову.  — Я понимаю, профессор, — она поднялась с подушки и, похоже, собралась уходить, но обернулась и спросила: — Как вы думаете, профессор Стрэндж, мы сможем одолеть его? В… Волдеморта?  — Как назло, я оставил дома свой камушек, который позволяет заглядывать в будущее, — отозвался Стивен. — Так что понятия не имею. Наверное, стоило сказать что-то более воодушевляющее, но Стивен предпочитал не лгать без необходимости. Как ни странно, похоже, это было именно то, что Гермиона и хотела услышать, потому что уходила она повеселевшая. Оставшиеся дни до Рождества прошли неплодотворно и скучно. Вместе со Снейпом Стивен пробовал разными веществами воздействовать на элементы проклятья во взятой у Дамблдора пробы крови, параллельно искал способ отделить крестраж от Гарри (или Гарри от крестража — все равно), прятался от Чарити Бэрбидж и давал Тони — единственному, кто из отряда не уехал домой на каникулы — уроки магии. После торжественного пира они с Тони снова вернулись к занятиям: он освоил выход в астрал и теперь мог читать даже во сне, что сильно ускоряло программу. Стивен как раз показывал ему заклинание двойников, находящееся на стыке астральной магии и магии иллюзий. Тони серьезно кивал, делал пометки в блокноте и заучивал активирующий жест — он был необязателен, но помогал при сотворении сложных заклинаний, облегчал концентрацию. В тот момент, когда он практически разобрался с принципом работы, изучая двоих совершенно одинаковых Стрэнджей, один из которых читал в кресле, а другой ходил по кабинету и мурлыкал себе под нос, в дверь постучали. Оба Стрэнджа и Тони синхронно обернулись. Тот Стрэндж, который стоял ближе к двери, жестом снял защиту и сказал:  — Входите! Второй (настоящий) отложил книгу и подался вперед. В кабинет осторожно, явно сомневаясь, стоит ли это делать, вошел Драко Малфой. Его глаза мгновенно расширились, он нервно посмотрел сначала на одного Стрэнджа, потом на другого, потом на Тони и сказал, обращаясь к пустоте:  — Здравствуйте, профессор, прошу простить за беспокойство, — он волновался, но совершенно не забывал при этом изображать безупречный британский акцент. Настоящий Стрэндж ответил:  — Заходи, располагайся, — а второй обратился к Тони: — Пойдем, Тони, небольшая разминка с шестами — и я отведу тебя в башню, время позднее. Когда они вышли, Тони спросил как-то неуверенно:  — Сэр, который настоящий?  — Тот, — двойник кивнул на закрывшуюся дверь, — так что не советую задавать мне сейчас сложные вопросы. Конечно, я управляю этой копией, но вести разговоры здесь, параллельно концентрируясь на беседе там — не очень приятно. Тони понятливо кивнул, повторил жест активации и нахмурился — конечно, у него сразу не вышло.  — Это сложная магия, она требует не только сосредоточенности, но и точного понимания того, какой результат должен быть достигнут, — произнес Стрэндж. Тони наклонил голову и задумался, а потом спросил:  — Как много копий можно создать? — потом осекся и добавил: — Я могу и позже спросить.  — У меня там пока вялый диалог, так что отвечу, — подмигнул ему Стрэндж. — Очень много. В бою я призывал до шестидесяти, можно и больше — но тогда может не хватить сил на атакующие заклинания. Двадцать-двадцать пять — если нужно, чтобы мы не только дрались, создавая одинаковые заклинания, но и действовали по-разному. И, думаю, не больше трех-четырех, чтобы разговаривали. Увы, вести занятия все равно приходится самому, — он замолчал и неожиданно дернул Тони за колонну. Мальчик ойкнул, прижался к каменному укрытию и нервно тихо спросил:  — В чем дело?  — Тони, дойдешь до гостиной самостоятельно? — спросил Стрэндж.  — Разумеется, — сказал он. — Но в чем дело?  — Не переживай, тебе эта опасность не угрожает, только мне, — ответила копия и растворилась за минуту до того, как к колонне подошла профессор Бэрбидж. В кабинете Стивен выдохнул, снова ощутив себя целостным, и вернулся к разговору с Драко. Тот мялся, говорил о погоде и явно пытался на что-то решиться.  — К делу, Драко, — наконец, сказал Стивен.  — Сэр, я долго думал над тем, что вы мне сказали, и я полагаю, что вы правы.  — Неужели? — уточнил Стивен. Драко ровнее выпрямил спину, расправил плечи, пытаясь казаться увереннее, чем чувствовал себя на самом деле, и продолжил:  — Я не хочу служить Темному лорду, но и сбежать не смогу, поэтому, видимо, у меня нет выбора — мне нужно присоединиться к тем, кто борется с ним. Стивен больше не перебивал, просто слушал. Драко говорил все эмоциональней — ему было страшно принимать это решение, страшно предавать идеалы, которые в нем, кажется, взращивались с детства. Но он думал над этим долго и все-таки пришел к выводу, что лучше попытаться бороться. Похвально и свидетельствует о попытке думать головой.  — Я буду драться, если нужно! Или шпионить — я могу, у меня отличный ментальный блок — даже крестный не может его пробить! Только… — вдруг губы парня задрожали, а все попытки держать лицо полетели к чертям, — только, пожалуйста, помогите мне спасти маму, — и он вдруг разрыдался, пряча лицо в ладони. Стивен скривился и ущипнул себя за подбородок: он ненавидел оказываться наедине с рыдающими людьми, которые вроде как нуждаются в утешении. Плащ задергался, чувствуя его настроение, но прежде, чем Стивен что-то сумел предпринять, Драко поднял голову, шмыгнул носом и пробормотал:  — Простите, профессор. Отец убил бы меня за такое.  — Давай-ка начистоту, Драко: ты не хочешь сражаться с Волдемортом, это у тебя на лице написано. Но при этом, я верю, очень не хочешь сражаться на его стороне и беспокоишься о матери. Я прав? Мальчик еще раз шмыгнул носом и кивнул, но потом сказал твердо:  — Если будет нужно, я буду сражаться.  — Даже за «сброд»? — уточнил Стивен. Лицо Драко побледнело, только на щеках остались заметные розовые пятна:  — Я не отказываюсь от своих слов. И я не стану носить на руках грязнокровок, предателей крови и нищебродов. Но я не хочу, чтобы он, — Драко выделил это слово особо, — пришел к власти и превратил нас всех в своих рабов.  — Даже если предположить, что я смогу вытащить миссис Малфой оттуда, где она сейчас находится, я не смогу дать ей укрытие, — сказал Стивен. — Но это может сделать кто-то другой. Последние краски с лица Драко пропали — он оказался достаточно умным, чтобы догадаться, о ком идет речь. И тем не менее, он покорно прошел за Стрэнджем в директорский кабинет и там, уже без рыданий и эмоциональных всплесков, еще раз попросил о помощи, признаваясь, что получил от Волдеморта задание убить Дамблдора. Волшебник только покачал головой:  — Ваша неудачная попытка едва не стоила жизни девушке, которую вы даже не знаете. Что вы думаете об этом, Драко? — спросил он устало. Стивен стоял, прислонившись к стене, и ждал.  — Я не хотел, чтобы она пострадала, — произнес Драко. — Но у меня не было выбора!  — У человека всегда есть выбор. Просто иногда нам не нравятся некоторые варианты, и мы предпочитаем закрывать на них глаза, — заметил Дамблдор. — И сейчас у вас есть выбор.  — Я прошу вас, вытащите мою маму — и я буду делать все, что скажете. Хотите… — его глаза блеснули, — клятву дам! Непреложный обет! Дамблдор сказал:  — Вам придется поклясться, чтобы ваши нынешние противники приняли вас. Что до меня — мне достаточно вашего слова. Но, Драко, сейчас мы при всем желании не сможем проникнуть в убежище Волдеморта и выкрасть из него вашу маму. Плечи парня поникли, а Стивен заметил:  — Ну, вообще-то можем.