Плохие решения

Даже на следующий день она все еще злилась, все еще была раздражена. На протяжении всего занятия Вайолет смотрела на него с раздражением и холодным презрением. Как и всегда, забыв обо всем, он продолжал бубнить; его лекция была абсолютной пыткой. Он даже не смотрел на нее, не хотел признавать ее присутствия. Вайолет задавалась вопросом: был ли он так же расстроен, как и она. Скорее всего нет, этот человек был слишком тщеславен, чтобы заботиться о ком-то еще. Насытившись его самодовольным отношением, она подняла руку. — Да, мисс… Вайолет сжала челюсть. Ублюдок. — Бодлер. — Да, Бодлер. У вас возникли вопросы? — Поправочка. — О? — профессор приподнял бровь. Девушка жестко кивнула. — Вы сказали, что роль дочери заключается в том, чтобы искупить ошибки своего отца. — Да? — Это неправильно. Ее роль заключается в дальнейшем повествовании. Она не может их искупить, потому что полностью находится в тени своего отца, а когда это не так, то она использует каждую предоставленную ей возможность, чтобы сделать иной выбор, чем он. На самом деле, ее не заботит его наследие, она создает его сама. — Что ж, эта интерпретация определенно… Неверна, но я рад, что вы умеете мыслить аналитически. Вайолет почувствовала, что ее лицо загорелось от его слов. На самом деле ее не волновала пьеса, она просто хотела поставить его на место. Речь шла о большем, чем о простом чтении, речь шла о принципе и о его статусе невыносимого мудака. Когда он снова начал говорить Вайолет напряглась, перебивая его: — Если при детальном изучении текста отложить в сторону женоненавистнические письма, то можно прийти к выводу, что это и есть самое верное толкование пьесы. — Я понимаю, почему вы так думаете, но вы не можете вырезать целый кусок из ее первоначального исторического контекста. Эта пьеса имеет смысл только тогда, когда дочь является продолжением своего отца. Эта ошибка новичков вполне приемлема для студентов, но теперь вы будете в курсе. Надеюсь, все вы помните, что ваши эссе должны быть сданы на следующей неделе, так что… Вайолет быстро вскинула вверх руку, отмахнувшись от мысли, что это очень плохая идея. — Вам есть, что добавить, мисс Бодлер? — профессор выглядел уставшим и раздраженным. Девушка сделала еще один глубокий вдох. — Эта интерпретация довольна невежественна, вам так не кажется? Вайолет заметила, что он замер на месте и на мгновение девушка почувствовала ликование от осознания того, что она смогла успешно его разозлить. — Не хотите перефразировать? — Конечно, прошу прощения. Это определенно плохая интерпретация. Так лучше? Класс затих, затаив коллективное дыхание. Вайолет видела, как он стиснул свою челюсть. — Хотите сказать, что как новичок вы достаточно уверены в своих способностях, чтобы полностью игнорировать мое профессиональное мнение? — Зависит от ситуации. Неужели оно так же плохо? Сказав это, Вайолет поняла, что переступила черту. Она сразу же пожалела об этом, пожелав забрать свои слова обратно, но она была так опьянена своим успехом. Было слишком поздно отступать. — Считаете ли вы, что отрицательные рецензии мешают вашей профессиональной карьере? Или они идут рука об руку? Побагровев от злости, профессор встал, уперевшись руками об стол. — Достаточно! Он выглядел таким злым, что на мгновение Вайолет подумала о публичном извинении и признании своего поражения. Однако это лишь усугубит ситуацию: она создала этот ад, и она должна через него пройти. — Мисс Бодлер, будьте так добры и останьтесь после занятий, я хотел бы с вами поговорить! — Хорошо, — пробормотала она, ее сердце все еще колотилось от переполнившего его шока и адреналина. — Пардон? Я не совсем расслышал. — Да, профессор. — А теперь, кто-нибудь еще хочет что-то добавить к учебной программе? — он сделал паузу, оглядывая аудиторию и сохраняя молчание дольше, чем то было необходимо. — Нет? Хорошо. Тогда увидимся с остальной вашей частью в четверг. Стремясь сбежать, студенты поспешно выбежали из аудитории, в то время как Вайолет встала и принялась складывать учебники в сумку. — Послушай, я не хотела… Олаф поднял вверх руку, заставляя ее замолчать. Закрыв дверь, он остановился, а затем так же тихо запер ее. Щелчок эхом раздался в ее внутренностях и тяжело в них осел. Когда он повернулся к ней лицом, в его глазах мерцал гнев. — Вам нравится делать из меня дурака, мисс Бодлер? — Нет, я не… — Или тебе нравится смотреть, как обостряется ситуация и к чему она может привести? — Послушай! Я просто… — Больше. Ни. Слова! — снова подняв руку, Олаф заставил замолчать ее таким резким движением, что Вайолет сразу поняла, что для нее будет лучше, если она просто позволит ему закончить. — Независимо от наших… личных отношений, в этой аудитории я все еще имею власть, и я ожидаю, что ты будешь относиться ко мне с уважением. Здесь ты не будешь меня перебивать. Не будешь спорить. Не будешь начинать мелкие ссоры, ведя себя как ребенок. Не вноси их в мою аудиторию. Понятно? Стыдясь как своего незрелого поведения, так и его выговора, Вайолет отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. — Да. — Да что? — Да, профессор. Извините. Вайолет покраснела, смутившись. Он был прав. Она ненавидела, когда он был прав. — Хорошо. А теперь, — Олаф стал расстегивать застежку на своем ремне. — На колени, мисс Бодлер. — Я извиняюсь? — На. Колени. Медленно, она опустилась на колени, чувствуя ими неудобный ворсистый ковер. — Хорошо, — встав перед ней, Олаф подцепил пальцами ее подбородок, приподнимая ее голову и глядя на нее сверху вниз. — А теперь будь хорошей маленькой студенткой и открой для меня свой ротик. Он стал прижимать к ее губам большой палец, дожидаясь, пока она не откроет рот. Она позволила ему медленно прижать палец к ее языку, обхватывая его губами. Олаф нахмурился, пытаясь скрыть улыбку, насупил бровь и, не сводя с нее взгляда, приспустил свои брюки, прикасаясь к себе под костюмом. Не торопясь, он стал поглаживать свое быстро затвердевшее возбуждение, наслаждаясь видом. Вайолет посмотрела на него, нехарактерно тихая, когда он вытащил свой член и стал его поглаживать. Олаф представлял это сотни раз, ему не придется прикладывать каких-либо усилий. Вайолет ничего не сказала, сдерживая ухмылку, когда он погладил себя еще пару раз, прежде чем наклонить ее голову назад, кладя кончик своей эрекции ей на язык. Довольная собой, она обернула ее своими губами, издав тихий звук, который, как он предполагал, должен был поддразнить его еще больше. Запустив руку в ее волосы, он крепко схватился за нее, скользнув в ее рот еще глубже. Осторожно, Вайолет подняла руку, обхватывая его член пальцами и сделав глубокий вздох, когда, постанывая, он неглубоко толкнулся в ее рот, зашипев сквозь стиснутые зубы. Вайолет напряглась, медленно водя по нему пальцами, пытаясь приспособиться к его глубоким толчкам. Застонав от напряжения, девушка на мгновение отстранилась, прежде чем позволить Олафу подтолкнуть себя к нему. — Забавно, ты и твой ротик были так нетерпеливы ранее. Она просто посмотрела на него: ее глаза были темными и широко распахнутыми, такими чертовски невинными; она взяла его глубже, застонав, когда он схватил ее крепче. Медленно, Вайолет стала водить рукой по его эрекции вверх-вниз, вопросительно за ним наблюдая. — Так лучше, вот так, — он стиснул зубы, когда Вайолет провела языком по его эрекции. Отстранившись, она дотронулась губами до кончика его члена, отпуская его с громким звуком. — Еще не простил меня? — Я еще не решил. Не останавливайся. — Хорошо, — она улыбнулась, двигая пальцами по его длине и медленно водя языком вдоль нижней стороны его эрекции. — Хорошо что? — его слова прозвучали напряженно, едва протиснувшись между его зубов. — Хорошо, профессор. — Так лучше, мисс Бодлер. Вы, наконец, начинаете понимать, — вопреки себе он улыбнулся, запустив пальцы ей в волосы и потянув за них назад. Ухмыляясь, Вайолет наклонилась вперед, чтобы взять его в рот, устанавливая медленный темп. Она имела такое восхитительное влажное тепло, а ее рука на нем была настолько мягкой. Ускорившись, он начал двигать бедрами ей навстречу, заставляя ее подстраиваться под его темп. — Вот так… Хорошо, очень хорошо. Вайолет старалась сохранить равновесие, движение ее руки ускорилось, пытаясь достичь чего-то, чего она не могла достичь одними лишь губами. Напрягшись, Вайолет застонала, и ему показалось, что этот звук раздался с самих небес, когда он толкнулся в ее рот, крепко удерживая ее на месте. Несмотря на озорной блеск в ее глазах, который говорил ему о том, что она не очень сожалеет о содеянном, Олаф знал, что он не будет злиться, он просто не мог. Не тогда, когда она была готова опуститься перед ним на колени. Нет, он не мог злиться, не на нее, не на свою Вайолет. Он сосредоточенно нахмурил лоб, направляя ее со всей серьезностью. Вайолет старалась держать рот открытым, полагая, что если сейчас укусит его, то ни к чему хорошему это не приведет. Олаф застонал, матерясь, когда Вайолет прижала к нему свой язык. — Твою мать, Вайолет, — он сделал резкий вдох, ухмыляясь. — Я думал, ты хорошая девочка. Отстранившись, она перевела дыхание, продолжая со всей внимательностью водить рукой по его эрекции. — Я быстро учусь. — Ты чертов суккуб, вот кто ты. И ты моя, — он отклонил ее голову назад, убедившись, что она смотрит ему в глаза. — Да? — Да, — тихо произнесла она, ощущая бурлящее чувство в своей груди. — Ты все еще в аудитории, дорогая. — Да, профессор. — Вот так. Хорошая девочка, — его слова растворились в стоне, когда она взяла его обратно в рот, позволив своему языку скользнуть по кончику его возбуждения. — Твою мать. Черт, Вайолет, твою ж мать. Его хватка усилилась, а дыхание стало тяжелым, когда он начал прижимать ее к себе, пытаясь еще глубже протолкнуть свою эрекцию в ее рот. Вайолет прижала к нему руки, осознавая, что не способна вобрать его в себя на ту глубину, которую он так явно жаждал, пытаясь компенсировать это пальцами. А затем он кончил со стоном, вздрогнув, сжав пальцы и опершись о нее рукой. Вайолет слегка отстранилась, все еще держа его во рту, когда он кончил, удерживая ее подле себя отчаянной хваткой. Наконец, вздохнув, он отстранился, начиная приводить себя в порядок. — Да, что ж, — Олаф вздрогнул, все еще наслаждаясь приятными отголосками своей кульминации. — Надеюсь, вы усвоили урок, мисс Бодлер. — Безусловно. Мягко, девушка поднялась на ноги, осторожно приглаживая свою юбку. Ее беззаботный тон предупреждал его о том, что на самом деле урок она не усвоила. — В моей аудитории ты соблюдаешь мои правила. — А что насчет твоей квартиры? — она вздернула вверх бровь. Олаф уставился на нее. — Прости? — Если я, скажем, брошу там вызов твоим театральным решениям, что тогда произойдет? — Все зависит от обстоятельств, — прорычал он, скрестив руки на груди. — И от того, что ты будешь носить в этом сценарии? Улыбаясь, Вайолет стала поправлять свои волосы. — Я не знаю. А что мне следует носить? — Что-то облегающее. Но не черное — это не твой цвет. — Тогда зеленое? — Зеленое может сработать. — Ты уверен насчет черного? У меня есть кое-что, что сможет тебя заинтересовать. — Очередное черное платье? — Это не платье. Олаф сделал паузу, прежде чем кивнуть. — Тогда ладно. — Хорошо. Значит, увидимся в восемь? — Чтобы ты снова открывала свой рот? — А если и да, — шагнув вперед, Вайолет не торопясь пригладила складки на его рубашке, прежде чем посмотреть ему в глаза, находясь всего в паре сантиметров от его лица, — то я смогу устанавливать правила? — А если и нет, то я позволю тебе ездить на мне, пока ты не потеряешь дар речи. — Договорились. Довольная, она слегка поцеловала его в щеку, приподнявшись на носочки, прежде чем расслабить пальцы ног, отпереть дверь и уйти.