Горький вкус кофе

            Он заметил её из окна экскурсионного трамвая, в первый же день и вернулся, как только гид дал свободное время. Туристические маршруты обходили этот район. Каменные дома, построенные на века, не украшали изразцы, а брусчатка была слишком проста и груба для ног туристов. Чем-то привлекла его узкая улица, спускающаяся к океану. Может быть, тихой, размеренной повседневностью, взрывающейся громким спором синьоров, за столиком кафе, или не менее громким смехом синьор, перекликающихся через узкую улицу и развешивающих белье на балконах. Или тем, что на следующий день, его встретили, и как дорогого гостя усадили за самый уютный столик, или тем, что горький напиток по - настоящему бодрил, и здесь, в этой несуетности, легко думалось и вспоминалось, а его одиночество приобретало особую глубокомысленность.             В первый же день, заказав кофе, он с завистью наблюдал, как посетители поглощают супы, рыбу, овощи. Ночью, в гостинице, его преследовал аромат зажарок и соусов. Утром, отказавшись от экскурсии, он проспал в номере до одиннадцати часов и проснувшись, бодро направился по знакомому адресу. Заказав блюда, поразился объему порций, но ещё больше удивился тому, что всё съел, медленно запивая терпким портвейном. Никуда не торопясь, просидел в уличном кафе до вечера, находя удовольствие в безделье.             Раньше он жил быстро и с удовольствием, черпал жизнь полной ложкой. С появлением Лизы, все стало сложнее, размереннее, вдумчивее и ему нравилось, быть для неё взрослее, ответственней. А после... Сначала ушла Лиза. Потом прошла любовь, потом она умерла, тихо, никого не тревожа, во сне, без агонии. Он уже и не мог вспомнить тот момент, когда пропали жажда жизни и аппетит, и он обнаружил себя на аттракционе "Цепочная карусель", держащим в руках сладкую вату. Интерес и счет времени, он потерял уже на первом круге. Карусель ускорялась, закручивалась, опускалась, поднималась, но его положение в кресле не менялось. Не обращая внимание на людей внизу, проносясь мимо частностей и подробностей, кроме усталости, он ничего не чувствовал, а требовать остановить аттракцион или спрыгнуть, не решался. Да и не нужно ему это было.             Тоненький каблучок, проходящей мимо девушки, застрял между камнями, легкая ткань юбки облаком взметнулась вокруг стройных ног. Споткнувшись и смешно балансируя руками, она попробовала вырваться из капкана. Моментально оценив ситуацию, к ней бросился загорелый юноша. Одной рукой придерживая девушка за талию, другой обхватив изящную щиколотку, с деланным усердием, стал помогать ей. В результате девушка оказалась босой и ей пришлось облокотиться на плечи юноше. Наконец, туфелька была спасена и под веселый смех обоих, вернулась на ножку хозяйки. Настойчивый абориген предпринял попытку знакомства, слишком явно и горячо прижимая девушку к себе. Мешанина португальского и английского закончилась неожиданно, по-русски:       - В следующей жизни, дорогой, обязательно встретимся! Сценка разыгрывалась на глазах нескольких прохожих и посетителей кафе, но только у одного, на этих словах опрокинулось сердце. Подведя девушку к столику, поцеловав её тонкие пальцы и запястье, восторженный юноша щелкнул официанту пальцами и вложив в его руку купюру, поклонился, и удалился. Царев откровенно рассматривал ее, вглядывался в знакомые черты, не понимая, как за десять лет, Лиза совсем не изменилась. Наоборот, появилась в ней, какая-то легкость, мягкая грация, беззаботность. По-видимому, отдых в кафе был незапланированным, она улыбалась вслед уходящему кавалеру, и даже махала ему рукой, когда он оборачивался, но как только он исчез из вида, Лиза хотела встать, однако, встретив пытливый, пристальный взгляд, села на место. Губы медленно растягивались в улыбке, отдельной от глаз, в которых было удивление. И всё.       - Неожиданно, - отхлебнув глоток кофе, невозмутимо сказала она.       - Привет. Ты совсем не изменилась, - не скрывая волнение, комом стоявшее в горле, с усилием выдавил он. Подойдя, моментально почувствовал, возведенный ею барьер, упирающейся ему в грудь, больно саднящий потревоженную душу, а ее обручальное кольцо, ржавой гайкой, до удушья, затягивало его гортань. Она развела руки в сторону и пожала плечами, соглашаясь:       - Спасибо.       - А я? Вопрос сорвался с губ раньше, чем он понял его неуместность, ведь мог только надеяться, что она не забыла события десятилетней давности. Сосредоточенно щурясь, прикусив губу, она ощупывала невесомыми прикосновениями взгляда надбровные дуги, морщинки у глаз, хрящеватый нос, сжатые губы.       - Странно, что мы не встретились раньше.       - Я не в Москве живу. Пять лет уже в родном городе, - дождавшись ее кивка, он присел за столик.       - Подожди. Разве ты не играешь? - Высчитывая сколько лет они не виделись, на секунду в ее глазах промелькнуло беспокойство, недоумение. - У тебя была травма?       - Да, давно.       - Извини, я не знала, мы вернулись совсем недавно, - это "мы", произнесённое просто и привычно, больно резануло слух. - Работали заграницей. Чем ты занимаешься?       - Учитель в школе.       - Шутишь?       - Нет. После "ее ухода", именно так, он сформулировал их расставание, переживал, сильно и долго. Злился, пытался возненавидеть, считая, что так будет легче забыть. Его житейского, жизненного опыта не хватало, чтобы понять её поступок. Их чувство, любовь были на поверхности и не было смысла усложнять, утяжелять отношения. Недоразумение с родителями, он бы решил, рано или поздно, ведь их можно понять.       - У тебя есть дети?       - Сыну восемь лет, - она достала из сумочки телефон и положила под руку, на стол.       - Тебе здесь нравиться?       - Скучно. Мы в Эшториле отдыхаем, в Лиссабон приезжаем на экскурсии или, как сегодня, пройтись по магазинам.       - Что здесь есть такого, чего нет в Москве?       - Поверь, есть что, кроме магнитиков на холодильник. У нас через два дня годовщина, вот мы и разделились, чтобы выбрать друг другу подарки. А ты каким ветром? Судя по всему, ты недавно приехал. Признаться, что мама, через знакомую, отхватила горящий тур всего за восемьсот долларов, он не решился, да и родителей ни к чему было вспоминать, вряд ли Лизе это будет приятно. Хотя, может быть, она уже ничего и не помнит, а в его семье, ее имя до сих пор табу. Вместе с любовью Лизы, безвозвратно исчезла легкость, притупилось ощущение жизни. Ни победы, ни поражения не вызывали никаких чувств, ему нравилось видеть себя спокойным, разумным и равнодушным. Пропала охота преодолевать трудности, ведь жизнь и так катилась по проторенной колее, без взлетов и падений. Играл, как мог, без азарта, но технично, за счет этого и продержался пять лет. К незначительной травме, мать присовокупила хронические и вакантное место физкультурника, в элитной гимназии, было занято. Избежал кучи ошибок, не бросаясь в отношения, а подходя с холодной, трезвой головой. Лизу он почти не вспоминал. Только изредка, когда просыпался с ощущением ее поцелуев на губах, желая продлить их, не открывая глаз, по крупицам перебирал воспоминания, отсеивая лишнее, оставляя пронзительность взгляда, нежность голоса, чувственность прикосновений.             Лиза нервно водила по темному экрану телефона кончиком пальца, но не Царев был причиной её беспокойства.       - Скажи, у нас был шанс? Она помешала остывший кофе:       - Ты по-прежнему задаешь вопросы, на которые знаешь ответы.       - Лиза, почему всё так? Ведь нам было хорошо вдвоем. Мы любили... И родители... Со временем бы все утряслось....       - Жень, в моей жизни появился другой человек. Рядом с ним я поняла, как я устала. Только выбравшись из одних непростых отношений, как в ловушку, попала в другие, не менее сложные. Мне нужен был глоток воздуха, чтобы отдышаться....       - Он дал тебе время?       - Нет, - она улыбнулась, но не воспоминаниям, а сегодняшнему присутствию этого человека в её жизни. - Он не позволил мне сомневаться. Экран под рукой вспыхнул, на мгновение оживив лицо звонящего. Он узнал его. Насколько фраз и междометий, понятных только им двоим.       - Лиза, почему он? Она поспешно отдернула руку, когда он накрыл её своей. Ему показалось надменно, а она просто боялась почувствовать его боль через прикосновение, поэтому и старательно отводила взгляд.       - Он не смирился. На этих словах она вышла из-за стола. Сил не осталось, чтобы разозлиться, он был опустошен, раздавлен этой встречей. Отхлебнув глоток, мелькнула мысль задержать ее, обнять, вместо этого, он понуро опустил голову ниже. Отныне и навсегда, вкус и запах кофе будут ассоциироваться с горечью своего предательства, не имеющего срока давности. Ветер трепал подол её голубого, в желтые цветы платья. Осторожно ступая она уходила, унося с собой его сломанную надежду туда, где свет и тепло её глаз, будут согревать не его. Только сейчас он понял глубину пропасти, в которую летел десять лет, и там же осталась точка невозврата, вместе с букетом для другой и жесткими, горькими словами, брошенными в отчаянии.