***
Альфред Джонс потянулся всем телом и посмотрел на часы: еще только полдень, а он уже устал. Так хотелось завалиться в ближайший фастфуд и набить брюхо вредняшками, но надо работать. В конце концов, все дела фирмы ведь на нем. — Мы вполне могли бы увеличить продажи, если бы не игнорировали нужды других слоев населения. — Они бедные, им не до покупки твоих стаканов. — Им тоже нужна посуда, Керкленд, они, знаешь ли, едят иногда. — Не умничай, Бонфуа! Альфред выдохнул и посмотрел на своих заместителей. Артур Керкленд руководил отделом закупок, а Франциск Бонфуа — отделом продаж. Оба они — знатоки своего дела и отличные работники, но вот сажать их за один стол решительно нельзя. Джонс мало понимал, почему они так сильно не любят друг друга, предпочитая просто не лезть не в свое дело. Они были старше, выросли по соседству и имели свою историю общения, которая не волновала Альфреда ровно до тех пор, пока вся эта катавасия не мешала работе. — Нам нужно расширяться, Керкленд. Это я тебе говорю как знаток по части продаж. — А я тебе как знаток по части закупок говорю — бедняки не смогут позволить себе покупать нашу продукцию, нам придется сбивать цены и оставаться в минусе. — Ничего ты не понимаешь. Джонс вновь выдохнул. Теперь вышло громче, так что было очевидно, что он старается привлечь к себе внимание. Как ни странно, ему это удалось. — Друзья мои! — бодрым тоном начал Альфред. — Давайте не будем спорить. Мы ведь уже пришли к компромиссу, помните? Даже взяли в отдел продаж двух людей из тех самых слоев, которые мы должны привлечь как потенциальную клиентуру. Артур хмыкнул. — Точно. И Элизабет жаловалась на них обоих. Один не владеет компьютером, а второй, с ее же слов, просто гомофоб. Зачем нам ЭТО на нашей фирме? Бонфуа аж подскочил на месте. — Лауринайтис из очень бедной семьи. Да, он не видел компьютеров, но какой он развитый и смышленый мальчик. Обучить его владению ПК — это дело пары дней. А Брагинский вовсе не гомофоб. Элизабет его не так поняла. Она даже извинилась перед ним. Он посмотрел на Джонса, да и слова его были обращены именно к нему. Все знали о том, что главный босс фирмы, унаследовавший все от отца, открытый гей, который на дух не переносит гомофобов. Он бы не потерпел на своей фирме людей, который негативно высказываются о любых меньшинствах, и то же самое касалось также и расистов и антисемитов. Так что Лауринайтис, который не владел ПК, был вне угрозы, это дело наживное. А вот обвинение в гомофобии — это серьезно. — Эти люди помогут нам понять потребности всех слоев нашего общества, — примирительным тоном сказал Альфред. — Мы должны расширяться, нам нужны разные люди, поэтому в данном случае я поддержу тебя, Франциск. Надеюсь, за того мальчика, что не видел компьютеров, ты ручаешься? Тот закивал, взбив свои восхитительные золотистые локоны. — Конечно! Он сразу приноровится, от него будет толк. Керкленд возмущенно хмыкнул. — А с гомофобом тогда что? Бонфуа тут же зыркнул на него со смесью раздражения и жалости во взгляде. — Повторяю еще раз — Брагинский не гомофоб. — Не будем об этом спорить, друзья! — Джонс все так же улыбался во все тридцать два зуба. Он понимал, что если эти двое снова начнут спорить, будут лишь дополнительные проблемы. — Я лично возьму это под свой контроль. Франциск, распорядись о том, чтобы мне принесли личное дело этого… хм-м… Брагинского. Бонфуа кивнул, Артур снова хмыкнул, но промолчал, а Джонс довольно закивал. Решать мелкие конфликты рабочего процесса легко, если знаешь, с кем имеешь дело, конечно. Он в самом деле лично разберется с этим новым работником. Да, гомофобов он не потерпит ни под каким предлогом. — Давайте поговорим о закупках. Дальнейшая беседа прошла без ненужных эксцессов, и это радовало Джонса. Когда же заместители покинули его кабинет, а расторопная секретарша принесла личное дело работника, Альфред с важным видом принялся его изучать. С фотографии на него смотрел пухлощекий молодой мужчина с большими глазами и пухлыми губами. Джонс кивнул сам себе, а потом прошелся по информации. Иван Брагинский, двадцать шесть лет, по образованию литературовед, работал в книжном магазине пять лет после окончания колледжа, потом уволился и полгода числился официально безработным. Сирота, есть две сестры — старшая и младшая, не женат, детей нет. Казалось бы, ничего необычного. Простой такой среднестатистический человек, коих полно в стране. Почему Элизабет решила, что он гомофоб? — Любопытно… — протянув руку к телефону, он надавил пальцем на нужную кнопку. — Мэгги, позови ко мне Ивана Брагинского из отдела продаж. — Да, мистер Джонс, — прозвучал лаконичный ответ секретарши. Молодой глава фирмы убрал папку в сторону. Что ж, пора знакомиться с новичками.***
— Брагинский, вас вызывает мистер Джонс. Мэгги, миловидная и всегда собранная секретарша, посмотрела на нового работника с долей тревоги. Иван, проработавший на фирме всего лишь неделю, моментально побледнел и бросил взгляд на Элизабет Хедервари. Их рабочие столы стояли как раз рядышком, так что с ней Брагинский общался чаще, нежели с другими сотрудниками. — Хорошо. Мэгги кивнула и ушла, легко стуча по паркету невысокими каблучками, а Элизабет подскочила с места и подбежала к Ивану. — Это я виновата! Я сказала мистеру Керкленду, что ты гомофоб, даже не подумав о последствиях и ни в чем не разобравшись. Брагинский лишь кивнул. Он уже знал об этом. Они с Хедервари успели обо всем поговорить, он ей объяснил свою ситуацию, они даже сблизились после этого. И ведь три дня подряд все было хорошо, они даже поверили в то, что Керкленд забыл об этом. Но видно не забыл, если сразу, как он вышел после совещания с генеральным директором, Брагинского вызвал мистер Джонс. Этого самого Джонса, начальника своего начальника, Иван в глаза еще не видел, знал о нем лишь по рассказам коллег, не более того. Так уж вышло, что они, простые работники, занимали первый этаж здания, а начальство было на втором. — Думаешь, меня уволят? Ваня понимал, в каком он шатком положении. Чудо, что его вообще взяли на работу сразу после собеседования. Оля тогда не ошиблась, крутой фирме и правда понадобились люди из разряда бедняков, взяли двоих — самого Брагинского и одного литовского эмигранта, немного пугливого, но весьма расторопного парня. Иван было поверил в то, что у него, наконец, наладилась жизнь, но спустя неделю его вызывает к себе генеральный директор. Альфред Джонс — человек молодой, кажется года на три младше Ивана. Он унаследовал отцовскую фирму и руководил ею самым лучшим образом, многие отмечали его деловую хватку и действительно хорошее отношение к работникам. Но у него были свои принципы, в числе которых ярая неприязнь к гомофобам. Конечно, Ваня не был гомофобом, хотя бы потому, что он сам гей, просто Элизабет неправильно поняла сказанные им слова. И эта недомолвка в итоге и подставила парня. — Я сама пойду и объясню все мистеру Джонсу! — решительно сказала Хедервари. — Вот прямо сейчас. — Ну уж нет, — поднявшись на ноги, Брагинский поправил свой пиджак. — Я сам с ним поговорю. Не думаю, что это будет сложно. — Но… Элизабет явно готова была спорить, но Ваня ее прервал. — Нет, Лиз. Все хорошо. Он улыбнулся, хотя на душе кошки скребли. Так не хотелось терять хорошую работу с приличным заработком. Тем более, что он уже успел привыкнуть к этому офису и людям, что тут работали. Первая за полгода хорошая работа, как-никак. Не позволяя Хедервари спорить, Иван решительно направился в сторону лифта. Была, конечно, и лестница, но о ней Ваня не подумал. Возможно зря, отсрочил бы вынесение приговора. В итоге добрался он быстро. Дверца кабинета поблескивала при свете лампы, равно как и золотистая табличка с надписью. Посмотрев на нее, Брагинский вообразил себе, что по ту сторону двери сидит какой-то крутой босс в брендовом дорогущем костюме, с не менее дорогими часами на запястье и всеми иными атрибутами богатого и успешного человека. Отчего-то даже мысль о том, что начальник моложе него, отошла на второй план. Ему стало страшно. — Он ждет. Мэгги кивнула ему. Она ничего не сказала, а значит, точно не в курсе, почему генеральный директор вызвал к себе новичка. — Ага. Первым делом Иван постучал. Дождавшись ответного “Входите”, он взялся за ручку. Кабинет изнутри оказался весьма аскетично обставлен, что немало удивило Брагинского. Взгляд застыл на молодом парне, что сидел за столом. Ваня сглотнул. Да уж, начальник начальника и правда был молод, а еще весьма привлекателен. — Здравствуйте. Джонс расплылся в улыбке. — Мистер Брагинский, проходите. Иван кивнул и закрыл за собой дверь, а после уставился на генерального директора, не ведая, что надо говорить. Наверное, стоит сразу разъяснить ситуацию. Но с чего вообще начать? — Я… эм-м… — Ну же, присаживайтесь! Генеральный директор так и сиял добродушием, и это сбивало с толку. Брагинский неловко присел на одно из кресел, оказавшись напротив Джонса. Стоит полагать, тут же еще несколько минут назад сидел Керкленд, накликая на него беду, или же Бонфуа, который относился к Ване куда теплее. — Итак, — Джонс кивнул каким-то своим мыслям, а Брагинский запоздало понял, что директор успел внимательно рассмотреть его с ног до головы. — Я не люблю ходить вокруг да около, а потому сразу к делу… — Это все неправда! Эти слова вырвались словно помимо воли. Ваня сам себя мысленно поругал, а после посмотрел на недоуменного Джонса. — Неправда? — спросил он. — Да, это все ошибка. Элизабет просто неправильно меня поняла, вот и все. Я был расстроен, тема личной жизни для меня очень болезненна, и оно как-то так вышло… — Брагинский весь встрепенулся, намеренный доказать свою невиновность. — Я вовсе не гомофоб. У меня были отношения с мужчиной, просто от них было много проблем. Это я и имел в виду. Понимаете? Альфред как-то очень задумчиво кивнул. — В общем-то да, понимаю. Но это вовсе не то, о чем я хотел поговорить. Теперь уже пришла очередь Вани недоумевать. — Не то? Джонс кивнул. — Франциск уже объяснил мне все. — Ох… Брагинскому стало стыдно, да так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. — И мои минувшие отношения тоже принесли мне немало проблем, так что я вас понимаю. Генеральный директор подмигнул, а Иван густо покраснел. Желание провалиться сквозь землю лишь усилилось. — Простите. — Эй, да все хорошо. Джонс вдруг поднялся на ноги и, обойдя рабочий стол, подошел к Брагинскому и сел на подлокотник кресла, на котором тот расположился. Это было до того странно, что Иван так и не понял, как надо вообще реагировать. — Эм-м… Рука Альфреда вдруг оказалась на плече Ивана. Он решился посмотреть на директора и наткнулся на неожиданно очень искренний взгляд небесно-голубых глаз. — Я на самом деле хотел вас похвалить, вы очень хорошо потрудились за эту неделю, — как ни в чем ни бывало продолжил Джонс. — И, кажется, вы именно тот человек, который мне нужен. Сами знаете, мы запланировали расширять производство, мне как раз нужен кто-то вроде вас. Брагинский все так же смотрел на директора, ничего не понимая. — А зачем? — Ну, а зачем еще генеральному директору нужны помощники? Альфред засмеялся, потрепал Ивана ладонью по плечу, а после поднялся на ноги и подошел к окну. Брагинский недоуменно посмотрел на его спину, скользнул ниже, к заднице, а потом резко отвернулся. — Простите… помощник? На сей раз Джонс уселся на подоконник, касаясь спиной раскрытых жалюзи. — Именно, — кивнул он. — Вы готовы идти на повышение, мистер Брагинский? Конечно, работы станет больше, все время вы будете проводить со мной, придется терпеть мой характер и приноровиться к моим привычкам, но и зарплата будет выше. Иван быстро-быстро заморгал. — Вы что, повышаете меня? Альфред как ни в чем не бывало закивал. — Именно так. Ну что, согласны? В такое везение совершенно не верилось. — Но почему именно я? Генеральный директор не изменился в лице. — Потому, что вы мне подходите. Именно так новичок умудрился стать личным помощником главы фирмы всего лишь через неделю после того, как был принят на работу. Ваня еще долго не мог поверить в реальность происходящего, зато Оля, с которой он поделился новостью, была очень горда им.***
— Думаю, на сегодня все. Альфред буквально вытянулся во весь рост, раскинув руки в стороны, а ноги положив на столик. Иван посмотрел на него с улыбкой и кивнул. — Хорошо, как скажешь. Прошел уже месяц с тех самых пор, как Брагинский стал личным помощником генерального директора. Работы в самом деле было много, как и предупреждал Джонс, но Ваня и не подумал бы жаловаться на что-то. Он был просто счастлив своей занятости и откровенно радовался тому времени, что он провел с Альфредом. Ему было дозволено называть директора по имени и обращаться к нему на «ты», а с некоторых пор у него даже был дубликат ключа от квартиры Джонса. Он стал частым гостем у директора дома по той простой причине, что выпадало слишком много поводов. То документы завезти, то еще что-то. Иногда Альфред мог попросить привезти ему что-то нужное с работы, и Иван всегда исполнял эти поручения, удивляясь тому, что Джонс вообще просит его что-то везти, ведь у него есть личный водитель. Элизабет, которая часто ловила его в общей столовой, постоянно мечтательно улыбалась и говорила Ивану о том, что директор на него, кажется, запал. Так оно или нет, Брагинский понятия не имел, хоть и ловил порой вполне недвусмысленные взгляды Альфреда. Но взглядами все и ограничивалось. — Присядь, отдохни, — улыбнулся Джонс. — Уже ночь, подумать только. — Да ерунда. Это и правда казалось ерундой. Дома Ивана никто не ждал, так что и спешить повода не было. Он присел на диван рядом с директором и крепко так задумался. Всего лишь семь месяцев назад случилось то, что так радикально изменило его жизнь. Человек, которого он так любил, предал его, разбил ему сердце и оставил, по сути, ни с чем. Брагинский до сих пор вспоминал это с горечью. С Гилбертом они прожили вместе три года, в его пусть и небольшой, но очень удобной квартире, что находится в отличном районе и как раз рядом со станцией метро. Гилберт перебивался случайными заработками, а Ваня работал в книжном магазине. Он любил свою работу, любил Гилберта, любил сестер и племянников. Тогда казалось, что все всегда будет хорошо. А ведь первый тревожный звонок прозвенел больше года назад, когда некий неизвестный начал активно названивать Гилберту по телефону. Он твердил Ивану, что это какой-то ненормальный, а тот верил, хоть и делился тревогами с Ольгой. Та сразу заподозрила Гилберта в измене, но лезть в личную жизнь брата не стала, потому как знала, как сильно Ваня любит своего парня. Закончилось все в итоге плачевно. Брагинский почувствовал себя неважно и отпросился с работы. Он позвонил Гилберту в надежде на то, что тот сможет его забрать на такси, но тот так и не ответил на звонок. Добравшись домой, Ваня обнаружил Гилберта в собственной постели с каким-то молоденьким брюнетом. Все было словно в старых опротивевших анекдотах, не иначе, но Брагинскому было не смешно, вообще нисколько. Гилберт ушел, даже не объяснившись, а Иван позвонил Оле и попросил ее приехать. Та тут же бросила все свои дела и примчалась, чтобы утешить брата. Уже потом парень начал пить. Алкоголиком Ваня никогда не был, он не любил ни водку, ни коньяк, ни вино, но все равно скупал бутылку за бутылкой, стараясь заглушить свою боль. Уже потом его выгнали с работы за систематические отгулы, но Брагинскому было плевать на работу, на коллег и на любимые книги, его душила боль. Он то и дело думал, что если бы Гилберт вернулся и извинился, он бы простил его и принял обратно, да при том с распростертыми объятиями. Он скучал по нему, постоянно плакался в подушку, когда было совсем уже невмоготу, перебирал их совместные фотографии и пил, снова и снова. В итоге первой от этого устала Ольга. Она действовала решительно — привезла домой к брату своих детей. Едва узрев племянников, Ваня изменился в лице, умылся и даже как-то сразу протрезвел. Ему стало стыдно. В тот же день он поклялся сестре, что постарается забыть Гилберта и будет жить дальше, хоть как-то, но не напиваясь до беспамятства. Это было сложно, потому что каждый новый день был монотоннее прежнего, воспоминания не прекращали душить, а боль от измены хоть и притупилась, но мучить так и не перестала. А уже потом, все так же с помощью Оли, Ваня нашел работу. Полная занятость его и спасла, если подумать. Он был весь в делах, а потому просто не успел думать о своих личных переживаниях. А еще было хорошо с Альфредом Джонсом. Это был на редкость добрый и веселый человек, отзывчивый и понимающий. Пусть он и загружал Ваню делами, но он ничего не делал ему во вред, всегда сам лично напоминал о том, чтобы тот поел или поспал. Потому и вышло, что Брагинский несколько раз ночевал как в кабинете Джонса на мягком диване, так и у него дома, в комнате для гостей. Джонс был начальником, о котором можно только мечтать. Ваня понимал, как сильно ему повезло, потому и ценил свое положение, выкладывался по полной как только мог, лишь бы только директор был доволен. И судя по всему, Альфред был им доволен, он доверял ему, прислушивался к его мнению, и это многое значило. — Эй, Иван, давай поговорим не о работе. Брагинский открыл глаза. Он устал, и это была именно та стадия усталости, когда от нее невозможно уснуть. — Не о работе? — Ну, да, — кивнул Джонс. — Я ведь ничего о тебе не знаю толком, хотя мы весь минувший месяц провели вместе. Ваня лишь пожал плечами. — Да что обо мне знать, я неинтересный человек. — Ты говорил, что твой бывший доставил тебе много проблем, — уж чего-чего, а тактичности у Джонса никогда не было, хотя к этому Брагинский давно привык. — Что именно произошло? Иван лишь выдохнул. Он не видел смысла скрывать что-то от директора, тот сам все узнает, если захочет. — Он мне изменил. Альфред задумчиво посмотрел на него. — А знаешь, мне тоже изменили. Я так разозлился, что избил их обоих, а потом остыл и подумал о том, что это к лучшему. Было бы хуже, если бы жил, не зная правды. На сей раз Брагинский кивнул. — Ты прав, так было бы только хуже. — Ты из-за этого ушел с прежней работы? Разговор действительно стал слишком уж личным, но Ваня, должно быть, научился верить Джонсу, а потому ему было легко говорить. Или же просто боль настолько притупилась. — Я не уходил сам, меня уволили. Потому что я спился. В тот же миг Брагинскому показалось, что Альфред это уже знает, просто решил уточнить, чтобы он сам лично все подтвердил. Откуда такое странное ощущение, он так и не понял. — Это ты зря. — Что? Едва Ваня посмотрел в сторону Джонса, как тот резко вскочил с места. Все случилось очень быстро. Всего лишь один миг — и вот Джонс уже держит его за плечи и буквально дышит в лицо. — Оно того не стоило, — твердым тоном сказал он. Брагинский все не мог понять, что к чему. — Что с тобой? Взгляд Альфреда на миг показался до ужаса маниакальным и безумным. Всего лишь мгновение, которое отчего-то совсем не испугало Ваню, скорее напротив — заставило трепетать. — Ты достоин большего. Позволь мне… Ваня вовсе перестал понимать, о чем ему толкуют. Он просто растворился в чужом взгляде. Альфред… Он не воспринимался как кто-то посторонний. Наверняка все из-за того, что они много времени провели вместе, из-за того, что Иван уже знал директора не только как справедливого начальника, но и как хорошего человека, как красивого мужчину, как того, кто смотрел на него совершенно иначе. Он решительно сократил расстояние между их лицами, а Ваня закрыл глаза и ощутил, как чужие губы коснулись его собственных. Впервые за столько времени он целовался с кем-то, и это было просто удивительно, совсем не так, как с Гилбертом, просто совершенно иначе. Он чувствовал руки Джонса, скользящие по его плечам, а потом чуть ниже. Это были очень приятные прикосновения, очень желанные, такие невероятные… В какой-то момент Ваня сам резко отстранился. Вышло на самом деле слишком резко. Джонс посмотрел на него несколько ошалевшим взглядом, а Ваня растерялся даже сильнее него. — Прости… Альфред нахмурился. — Что? Я давлю на тебя, да? Брагинский замотал головой. — Нет, просто… Я даже толком не расстался с бывшим, я так не могу… Прости меня. Он поднялся на ноги так решительно, что Джонс как-то даже не уследил, когда это случилось. — Подожди, Иван! — но Брагинский уже унесся прочь, дверь за ним закрылась, а Альфред так и остался стоять на месте. — Черт возьми, кажется, я поторопился… Впереди был выходной день, дело шло к полуночи. Плюхнувшись обратно на диван, Джонс задумался. Он целый месяц приглядывался к этому человеку и уже решил для себя, что это именно то, что ему нужно. Иван нравился ему, нравился ровно настолько, что он стал вхож как в кабинет Джонса, так и в его дом. Но сам Брагинский еще не готов к отношениям, ему все еще больно от предательства его бывшего возлюбленного. Что ж, надо действовать иначе, определенно. Но вот сдаваться Джонс точно не будет. Он уже понимал, что Ваня не из тех, кто будет изменять или откровенно лгать, точно нет. Он сам себе цены не знает, да и бывший его идиот, раз не ценил такое сокровище.***
Ольга посмотрела на брата. В комнате было тихо, кругом царил идеальный порядок. Кажется, Иван всю ночь убирался, потому что нервничал. Странное дело, но это все же лучше, чем напиваться. — Значит, твой начальник тебя поцеловал? Брагинский сглотнул. — Да. — И-и? Ваня посмотрел на сестру каким-то затравленным взглядом. — Мне показалось, что я как-то нечестно поступаю. Ну, в смысле, я ведь не расставался с Гилбертом, он просто ушел без всяких объяснений. А Альфред явно хочет чего-то большего, чем поцелуи или даже секс. Оля нахмурила брови. — Не расставался? — спросила она. — Ваня, он тебе изменил. Он трахался с каким-то парнем в твоей кровати, в твоем доме. Конечно, этот паршивец может вернуться, когда нагуляется, но если ты его примешь и простишь, ты будешь просто тряпкой. Брагинский некоторое время молчал. Он подумал, а потом с шумом выдохнул. — Ты права. Еще месяц назад я бы его простил, не задумываясь. Но не сейчас. Представляешь, Альфред мне сказал, что я стою большего. На сей раз Оля улыбнулась. — Мне нравится этот Альфред, определенно. А тебе? — она приблизилась к брату. — Тебе-то он нравится? Ваня покраснел. Оле показалось, что уже это говорило куда красноречивее, чем любые слова. — Да. — Тогда просто выбрось прочь все мысли об этом Гилберте и забудь его, как страшный сон. Брагинскому определенно стоило обо всем подумать, а Оля решила, что самое важное она уже сказала. Теперь уже сам Ваня должен решать, как быть дальше. В конце концов, это же его жизнь. Уже через пару часов Ольга вышла из здания. Ей стоило поспешить домой, ведь она обещала мужу, что они вместе сводят детей в зоопарк, благо и день выдался просто чудесный. Дорогую черную машину она заприметила сразу. Как только из нее выбрался красивый статный блондин в кожаной куртке, накинутой на рубашку, она тут же сопоставила все факты. Парень уже собирался пройти мимо нее, но она его окликнула: — Мистер Джонс? Тот замер, уставившись на нее. — Мы знакомы? Та улыбнулась. — Я Ольга. В голубых глазах Альфреда мелькнуло нечто вроде узнавания. — А, сестра Ивана! Здравствуйте! — Здравствуйте. Ольга с удовольствием пожала протянутую руку. — Иван дома? — Да, я как раз от него. Уверена, вам стоит поговорить. — Да, стоит, — кивнул Джонс. Его улыбка помрачнела. — Кажется, я вчера его обидел, слишком поторопился. Оля тут же мотнула головой. — На самом деле нет. Просто Ваня решил, что он нечестно поступает с вами, и я с ним не согласна. Вы ему нравитесь. На лице Джонса мелькнуло сразу много эмоций. — Правда? Вы думаете? — Конечно, — кивнула Ольга. — Он сам мне это сказал сегодня. И поверьте, мистер Джонс, я уже давно не видела его таким счастливым. Вы так хорошо на него влияете, спасибо вам. После этих слов Альфред просто просиял. — Значит, если я сейчас предложу ему встречаться, есть вероятность, что он согласится? Оля закивала. — Еще как есть. — Класс! Спасибо! Джонс помчался в здание, а Оля еще смотрела ему вслед, думая о том, что Ваня, кажется, нашел то, что ему нужно. И это хорошо, давно пора полюбить кого-то и помимо Гилберта, которого давно пора было забыть. — Только бы Ваня согласился, — хихикнула она. Тем временем Альфред уже мчался к нужной квартире, совершенно воодушевленный и уже счастливый. Если он и правда нравится Брагинскому, то все отлично. Выбить из него воспоминания о том самом Гилберте Джонс сможет, а после он окружит Ивана своей заботой, заполнит собой его жизнь и все у них будет просто отлично.***
Гилберт выдохнул, оказавшись у нужной двери. Он постарался сделать как можно более виноватое выражение лица. Деваться некуда, надо ведь и жить где-то, тем более, что все деньги у него закончились, а любовник, с которым было так много страсти, в итоге променял его на другого. Брагинский — это его последний вариант. Он всегда его любил, так что точно простит и примет обратно. Парень постучался. Прошло несколько секунд, и вот дверь перед ним открыл неизвестный ему человек, какой-то блондин с красивым накаченным телом, обнаженным за счет отсутствия хотя бы футболки. Из одежды на нем были только трусы в расцветке американского флага. — День добрый, — улыбнулся он. — Вам кого? Гилберта аж перекосило от изумления. — А вы кто? Блондин улыбнулся шире. — Я Альфред Джонс, парень Ивана. На сей раз растерянный Гилберт помотал головой. — Стоп! Это я его парень. Нет, Брагинский не мог найти ему замену. Ведь не мог же. — А-а-а… — протянул Джонс, теперь смотря на него откровенно оценивающе. — Его бывший парень, да? Вот ты, значит, какой. Так ты хотел чего-то или как? Зачем пришел? Выходит, Ваня все же нашел себе другого. А ведь всего полгода прошло, и как он только мог? Как вообще можно было найти замену Гилберту? Он, разумеется, был уверен в том, что Брагинский тоскует без него и ждет его обратно. — Где он? Стоило хотя бы поговорить с Иваном. Однако блондин мотнул головой, явно давая понять, что не впустит внутрь Гилберта и даже не будет звать Брагинского. — Он спит. Я его совсем заездил, — Джонс хихикнул. — Бурная ночка, все дела. В общем, он отдыхает, ему не до тебя. Приходи как-нибудь потом. А лучше не приходи, не испытывай мое терпение. Я, знаешь ли, очень ревнивый бойфренд. — Что? Гилберт все так же решительно не понимал, что к чему, а Джонс самодовольно улыбался, глядя на него. — Что слышал, парень. Исчезни. Пока-пока. Помахав ручкой, Альфред закрыл дверь, а Гилберт еще с минуту стоял на месте, силясь осознать, что ему сказали. Все-таки Иван нашел себе другого, он теперь с ним спит. Возможно даже, что живет с ним. Осознав это, Гилберт сорвался с места и зашагал по коридору прочь. В то же время довольный собой Альфред вернулся в спальню. — Кто приходил? Иван лежал на кровати, едва прикрытый простыней. Его нагое тело безусловно нравилось Джонсу, нравилось настолько, что его хотелось постоянно трогать и мять. — Ошиблись квартирой, — отозвался он. — Сплошная ерунда, да и только. У вас такой себе район. Брагинский улыбнулся. — Опять намекаешь на то, что мне стоит переехать к тебе? — Еще бы. Джонс засмеялся и бросился в постель, чтобы тут же облепить тело любимого и поцеловать его в губы. Им нравилось целоваться медленно, словно смакуя вкус друг друга. Было в этом что-то совершенно невероятное. — Я, пожалуй, согласен, — кивнул Иван сквозь поцелуй. — Будем каждый месяц приглашать в гости твоих сестер с их мужьями и детишками. Я люблю детишек, — он улыбнулся, глядя на Брагинского с невероятной нежностью. — Но еще больше я люблю тебя, милый. Он снова коснулся губ Ивана, наслаждаясь их вкусом, словно в первый раз. — Я тоже тебя люблю. А разве нужно что-то еще? Боль от любого предательства может пересилить новая любовь, ведь она в итоге вполне вероятно и станет действительно настоящей.