волчье

      Малия знает все эти истории о охотниках на оборотней, Малия далеко не глупая, хоть и в лесу большую часть жизни провела (истории об охотниках ей любезно подкидывает Стайлз), но поделать с собой ничего не может — Эллисон улыбается невинно, Эллисон смеётся звонко, Эллисон смотрит искренне.       — Помочь с математикой?       Эллисон появляется за её спиной слишком правильно, и Малия уверена, что способна услышать её за сотни шагов. Эллисон кладёт подбородок ей на плечо и внимательно смотрит на конспекты, что вдоль и поперёк — красный, жёлтый.       — Если ты сможешь мне это объяснить, то я даже перестану говорить о том, что охотники — зло, — обещает Малия.       Эллисон смеётся — с Малией это по-настоящему честь.       — Почему ты выделяешь конспекты маркерами? — интересуется она, а Малия в ответ мнётся, словно доверить собирается самое-самое важное.       — Ну… Зелёный — это то, что я понимаю, жёлтый — то, над чем я работаю, а красный… то, чего я не понимаю, — объясняет она, а Эллисон в ответ улыбается, словно что-то смешное услышала.       Малия недовольно фыркает, но Арджент исправляется сразу же: касается ладони и улыбается искренне, тепло.       — Какой цвет для тебя я? — спрашивает она.       — Жёлтый.       Малия отвечает так, потому что она не до конца ещё Эллисон понимает, но она определённо над этим р, а б о т, а е т, и Малии это нравится, это её человечнее делать.       — А если я сделаю так? — смеётся Эллисон, а после наклоняется ближе и просто целует.       У Эллисон губы мягкие, тёплые, Эллисон сама вся тёплая, настоящая, и Малия в ней тонет, по самые гланды застревает и ей это нравится.       — Тогда ты станешь зелёным, — отвечает Малия, и усмехается: она этот жест полностью у Эллисон копирует, она учится, учится быть человеком.       А Эллисон в этом помогает.       — Это твой первый поцелуй? — спрашивает она.       Малия в ответ кивает — как-то слабо и неуверенно, а Эллисон в ответ улыбается.       И целует её снова.

***

      Малия в Эллисон влюбляется — по-волчьи, преданно так, что за ней куда угодно и ради неё на что угодно. Малия рычит — действительно рычит — когда кто-то из стаи, будь то Лидия, Скотт или Айзек, Эллисон касаются. Эллисон её, Эллисон т о л ь к о её.       И она говорит ей об этом.       — Ты только моя, Элли.       Они лежат в комнате Эллисон, и она гладит Малию по волосам. Крис разочарованно выдыхает, когда Эллисон приводит домой Малию — ‘опять оборотень, да? ’, но лишь закрывает глаза на то, что дикая девчонка-койот залезает к его дочери по ночам в открытое окно.       Эллисон впервые за долгое время чувствует себя счастливой.       — Твоя, Мал, твоя, — улыбается она и легко целует её, — Чья же ещё?       — Только моя, — улыбается в ответ Малия, — Кстати, как к этому относится Скотт? Он же был влюблён в тебя.       — Ой, да у Скотта только Лиам сейчас на уме, — смеётся Эллисон, — Так что ему абсолютно плевать на то, что я встречаюсь с тобой. Да и, Мал, ты же для меня важнее, чем кто-то другой.       Она говорит искренне, потому что за ней она готова идти абсолютно всюду — если девчонка-койот в опасности, то охотница Эллисон придёт за ней — всегда.       У них абсолютное ‘влюблены’ и волчья преданность.       И Эллисон чувствует себя счастливой, пока её по ночам обнимают слишком родные руки, а рычание раздаётся на каждого, кто подошёл слишком близко.