Багровый и шоколадный

–Ты?..- с удивлением, прикрывающим незнакомый трепещущий страх и багровые воспоминания с привкусом горького шоколада, темноволосый резким движением поворачивает парня к себе, мгновенно попадая под чары его глаз, сменивших цвет с детского влюблённого на тёмное эго. От бедного лунного мальчика осталась лишь еле заметная родинка на кончике носа. –А ты думал, что я подох, наглатавшись таблеток в каком-нибудь переходе? - со злой насмешкой защекотал чужое ухо глубокий бархатный шёпот, от которого даёт непохуже любой дури, пока длинные холодные пальцы ползли по груди к желанной когда-то крепкой шее. –М, папочка?.. Ты ведь уже похоронил своего Тэ-Тэ в ближайшей сточной яме вместе с остальными? –А ты думал, мне было до тебя дело? Одним больше, одним меньше, - без разницы, - с силой сдавив руку, он отшвырнул её от себя, словно противный ненужный мусор или шершавую извивающуюся змею. –Тогда что же ты так дрожишь, милый Куки?- кошкой, изысканной и грациозной, парень с серебряными волосами, ловя на себе интересующиеся похотливые взгляды и женщин и мужчин, скрылся из виду, вплывая в толпу шелков и драгоценностей с запахом гнили, фальши и животных желаний. ----    —--   —— –Ты теперь всюду будешь таскаться за мной? За считанные дни идеальная жизнь Гука из "жизни в своё удовольствие" превратилась в "жизнь в аду". Только ад этот был сладким. Из-за одного маленького дьяволёнка, который эфемерным призраком их прошлых игр, будоража приятной тяжестью всё до позвоночника, появлялся там, где ступала нога жертвы, жаждущей заполучить в коллекцию экзотическую душу преследователя больше, чем сам охотник. Ведь всё, что хотел Чон, - он получал. Он не пытался бежать или скрываться, трясясь из-за тех же прошлых маленьких развлечений с этим жалким (но таким красивым, сводящим с ума) некогда оборванцем, ползавшего за ним на коленях, как мелкая шлюшка, желая внимания своего хозяина. Неужели малыш Тэ-Тэ был таким наивным? Да. И от этой рушащейся непорочности юного ангела у богатенького парня сводило голову. Он издевался над ним, его бедным фарфоровым телом, душой, ищущей тепла, и сердцем, полным влюблённости и обожания, свойственных маленьким хорошеньким девочкам. Только вот Тэхён был мальчиком, что верил в пушистых лунных кроликов. И пока на идеальном лице и теле не осталось живого места, пока его голос не перестал отвечать на укусы и удары, пока его душа не разбилась вдребезги, он был нужен. А после его выбросили сломанной куклой. Тогда он и вправду глотал таблетки, добавлял новые шрамы, пытаясь стереть старые, пытался лезть в петлю от безысходности и собственной никчёмности, но даже это у малыша Тэ-Тэ не получилось нормально. Но теперь и он взобрался на вершину Олимпа, стоя наравне с богами. –Таскаться? Я не щенок, чтобы бегать за тобой, поджав хвост и пуская противные розовые слюни, - с отвращением ответил тот Гуку. –А раньше так и делал. Бегал и скулил, словно маленькая течная сука, - в свою очередь высказался Гук, закрутив кран и вытирая руки о чистое белое полотенце в уборной. Выбросив его в корзину, он победно взглянул через зеркало на стоящего сзади юношу, которого он был бы непрочь поиметь в одной из этих узких кабинок. Потому что всё, что он хочет, - он получает. –Тот Тэ умер, Чон Чонгук. ТЫ убил его своей порочной "любовью", - зло прорычал  светловолосый, вжимая собеседника за горло в стену и в прямом смысле держа того за яйца. Он вцепился в губы напротив, чуть ли не прокусывая их до крови, целуя до тех пор, пока лёгкие не начинают гореть, испепеляя цветы, пока не остаются лишь шипы. Спускаясь к шее, рвёт пуговицы на рубашке, добираясь к нежной коже, больно кусает, оставляя красные  отметины, тянет за чёрные волосы и заставляет Гука стонать, шипеть сквозь стиснутые до скрипа зубы, вырывать запястья из крепко держащих их рук, получая тонкие сине-фиолетовые полосы. –Ты рано разогнался, малыш Тэ-Тэ, - Чонгук вырывается. И уже он вжимает желанное тело в жёсткую стену, заламывая руки и терзая бедную рубашку, от чего пуговицы слетают со своих мест на пол. Гук тащит вновь обретённую игрушку, которая сама падает к нему в руки, к маленькой кабинке, а тот отчаянно вырывается. Дыхание обоих сбивается, сердца колотятся, напряжение и адреналин растут прямо пропорционально с нарастающим возбуждением. А Тэхён смеётся. Громко и заливисто смеётся, как умалишённый: –Была на свете один мальчик. И у него не было ни одной родной души и счастья вообще тоже не было. И вот он сперва долго плакал, а потом стал злым. А Гук раздражён такому Тэхёну. Тэ, живущему спустя столько лет без боязни младшего, Тэ с тараканами в голове, которые стали ещё безумнее, а лунные кролики отрастили клыки и когти, Тэ, преследующему сейчас какую-то свою странную цель. Тэ, который рождает в Чоне непонятные чувства, смешанные настолько, что разобрать их трудно. Но кого это сейчас волнует? Точно не Чон Чонгука. –А давай поиграем, Куки? Поиграем с тобой,  как раньше? - Ким смотрит на своего давнего мучителя с огнём в безумных глазах и продолжает хихикать своим глубоким баритоном. Такой голос не вяжется с этим цветочным мальчиком, ставшим ещё прекраснее, распустившимся во всю свою красу. А Куки тычется пахом в ягодицы старшего, целуя шрамы, что оставил, обводя новые. Не желает останавливаться, но произносит, разыгравшись: –Малыш Тэ-Тэ... Ох, ты ничуть не изменился. Умер, ты сказал, из-за моей порочной "любви". А сейчас воскрес? Раз почти что шепчешь мне: " Убей. Меня. Своей. Любовью." Ким Тэхён молчит, перестаёт хихикать, становится серьёзным, возбуждая младшего таким жёстким и мрачным ещё больше. Выворачивается и, хватая Чонгука за руку, ведёт прочь отсюда. Приглашает в свою машину и дом. Для Гука всё равно, где получить своё от этого малыша. Сокровища всей его жизни. И ничего не закрадывается в его мелочную прогнившую душонку, даже когда Тэ аккуратно вынает телефон из его кармана, приятно задевая возбуждённый орган, а за спиной раздаётся щелчок замочной скважины. Становится темно. –Ну что, поиграем, папочка?.. - полуголый Тэхён держит в руках крепкую верёвку. У Гука загораяются глаза, совсем как у того раньше. И мгновенно тухнут, как только его поваливают на кровать и вяжут по рукам и ногам. – Какого хера, Ким Тэхён?! – Молчи и получай удовольствие, похотливая шлюшка,- шепчет его малыш, совсем как Гук ему когда-то давно, и затыкает рот кляпом. Он готовился к сладкой мести всё это время. Ведь её подают ледяной. ----  —--  —-- – Я люблю тебя, Ким Тэхён...- тихо шепчет Гук, лёжа в полумраке, задыхаясь от того, что он сказал это вслух. Лежит и вспоминает, как милый Тэ говорил ему то же самое много лет назад, а он его выгнал, вышвырнул, словно шавку. Все эти две недели, что Чон жил в доме у Кима (под предлогом Тэ о том, что он скучал на самом деле, а теперь вернулся, и такой сменой ролей вносит разнообразие в их жизни), он вспоминал всё, что было раньше, и теперь по его щеке катится одинокая слеза. А Тэхён смеётся над этим его признанием. А Гука берёт дрожь - он смеялся так же тогда. Старший встаёт, скидывая голову Чона с груди. – Ты ещё глупее, чем я в то время, Куки, милый, - и прыскает, глядя на всполошившегося младшего, уставившегося на него такими круглыми глазками, что можно спокойно нырнуть внутрь их черноты.– Ты мне не нужен, идиот. Разве ты плачешь от того, что размяк и жалеешь о том, что делал тогда? Жалеешь меня? Пха, нет. Ты себя желаешь, понимая частью своего тупого разума, что крупно проебался, малыш Куки. И ушёл, замкнув дверь на ключ, пока младший не очнулся и не стал ломиться да кричать. – Тэхён!!! Тэхён!!! - с каждым новым ударом дверь содрогалась, а крики становились всё громче и отчаянее. – Прости меня, Тэхён! Да не может такого быть, Тэхён, хватит... За дверью раздались глухие всхлипы, а за ней еле слышный смешок. – Жизнь - не сказка, крольчонок мой. Не всё тебе брать. Шаги за дверью становились всё дальше, а крики по другую её сторону невыносимей. ----  —--  —-- –Нарыдался, крольчонок? - Тэ сидел на корточках и гладил Чона по лохматым волосам. –Неужели всё так и должно было быть, чтобы я понял хоть что-то... Неужели ты любил такого идиота, Тэ-Тэ? - тот поднял на него красные глаза. – Любил. И до сих пор люблю. Наверное... Не знаю, - он покачал головой, сожмурив печально холодные глаза. –Я.. я тебя  сломал? Куки? –Да, Тэ-Тэ, - вдребезги разбил, - в свою очередь тот помотал головой, опуская такие же печально холодные глаза, улыбнувшись одними лишь губами. – Упс?! - Ким с притворным удивлением прикрыл сжатые губки ладошкой. – Совсем как ты меня тогда, - сказал он, одаривая парня своей  квадратной улыбкой, совсем по-детски, как раньше, держа его лицо в своих больших тёплых ладонях и гладя по щекам, нежно обоводя маленький шрамик на одной большим пальцем. – А теперь уходи. Бери вещи и уходи, малыш Куки. Я не стану тебя вышвыривать, словно собаку. – Теперь-то мы квиты, Ким Тэхён? – Теперь да, Чон Чонгук. Прощай. –А я не думаю, что это наша последняя встреча. –Не подтверждай мои мысли, пожалуйста. Постараемся исчезнуть, - Тэхён отпил вино из бокала, - унять горящее,сдавленное болью горло. И отвернулся, чтобы не было видно влажных глаз. ----  —--  —— – Я же говорил,что мы ещё увидимся. –А я не говорил, что мы обязательно набьём друг другу личико? - спросил Тэ, разминая болящую челюсть. –Молчи, - приказал Гук, вовлекая того в  поцелуй, солноватый и багровый от крови на губах, с запахом горького шоколада от воспоминаний.