Я тоже люблю тебя

По вечернему небу неслись тучи, подгоняемые ветром с моря. Где-то высоко промелькнули тёмные тени, и послышался далёкий гул моторов — немецкая авиация летела бомбить Лондон. 　Я попытался вздохнуть и закашлялся. Твоё лицо с довольной улыбкой наклонилось надо мной. 　— Ну что, не передумал? — смотришь на меня своими бездонными голубыми глазами с усмешкой и какой-то непонятной жалостью. 　— Нет, — я мотнул головой, разбрасывая кровавые капли. — Я всё равно люблю тебя! 　Когда этот парень появился в «Стоунвелле», поначалу я не обратил на него особого внимания. Парень как парень, рыжий, как и все шотландцы, с ничем не примечательной фамилией Янг. Может быть, только немного более наглый, чем другие воспитанники. И, несомненно, куда как более упрямый. Что моё внимание, на мою беду, к нему и привлекло. 　В нашей военной школе, одной из тех, куда принимали детей солдат, погибших во время войны на континенте, я был уже на последнем курсе. Оставалось отучиться год, и нам с моими сокурсниками повесят погоны уоррент-офицера и отправят в войска. А пока, в тайне друг от друга, надеясь, что война всё-таки закончится раньше, чем мы на неё попадём, мы, измываясь над молодыми курсантами, старались этим заглушить свой собственный страх перед неизбежным. 　— Любишь? — ты машинально проводишь рукой по своим рыжим растрёпанным волосам и наклоняешься ко мне. С трудом поднимаю голову и смотрю на тебя снизу вверх. Какой же ты красивый… Резкий удар обжигает скулу, и я валюсь на землю. Больно и обидно. Но я это заслужил. 　Том Янг. Твоё имя крепко тогда засело у меня в голове. Как и ты сам. Парень, который вместе со своим другом-ирландцем Шоном посмел сопротивляться старшим. Эти двое, держась друг за друга, давали нам отпор. Другие первокурсники, глядя на них, тоже. Может быть, на этом бы всё и кончилось, если бы не я. Глядя на вашу неразлучную парочку я сам не понимал, почему так бесился от злости. Точнее — тогда не понимал. И придумал план. Если бы я только знал, чем это всё кончится… 　— Больно? — участливо спрашиваешь. Киваю, морщась от боли в вывихнутой руке. Ты замечаешь это и расплываешься в улыбке. Удар по руке. Я почти теряю сознание от боли. — Это за Шона, — шипишь ты. 　Шона рядом с тобой не стало. Сразу после того, как его, оглушив и связав, закончили насиловать несколько наших отмороженных старшекурсников. Я в этом не участвовал. Хотя именно я устроил тебе увольнение и убедил парней преподать урок твоему другу. Я ведь уже тогда начал понимать и принимать свои чувства к тебе. И лишние люди рядом были мне совершенно не нужны. 　Меня встряхивают и поднимают с земли. Сижу на коленях. Расфокусированным после удара взглядом вижу твоё лицо. Совсем рядом… Непроизвольно облизываю пересохшие губы. Ты замечаешь это и ухмыляешься. 　— Значит, любишь, говоришь, — ты отпускаешь меня, и я падаю на четвереньки. — Тогда настало время доказать это, — твои руки начинают расстёгивать ширинку армейских штанов. 　Какие тебе ещё нужны доказательства? Когда я отволок твоего друга, изнасилованного и что-то бормочущего, к вам в комнату, ведь именно я остался с ним. И услышал, что он говорит о тебе. О том, что между вами было. И тогда я решил: мы с тобой должны быть вместе. Ремень я выдернул из штанов валявшегося кулём на постели парня. Сложно было поднять и повесить вяло сопротивляющееся тело. Но я справился. И вот его между нами больше нет. 　— Давай живее! — полувставший член упирается мне в губы. — Не об этом ли ты мечтал, когда издевался надо мной или помогал насиловать моего друга? И когда потом посмел признаваться мне в любви? — парень почти рычит от злости. 　Поднимаю глаза к темнеющему небу. Опять слышен рокот моторов. Юнкерсы летят низко, отстреливаясь от преследующих их истребителей. Маленькие чёрные точки отделяются от них и устремляются, кажется, прямо на меня. Прикасаюсь губами к члену, обхватываю его… И меня накрывает волна взрыва. 　Нашли нас рядом с воронкой от сброшенной бомбы. Вряд ли это было прицельно. Просто бомбардировщики, пытаясь уйти от погони, избавлялись от лишнего груза. Ты был мёртв, Том, осколком тебе снесло полчерепа. А вместе с тобой умер и я. Задолго до того, как на самом деле погиб в сорок четвёртом на побережье Нормандии.