Мышонок

«Ты ушел от меня еще тогда, как только спутался с Миранчуком. Все! Баста! Вон из моей жизни!» «Артем, не драматизируй. Я хочу общаться дальше. Пожалуйста, не нужно так». «Как «так»?! Ну как? Зачем ты вообще пришел, потрахаться просто? Что, не дает тебе твой Мышонок?! Что ты удивляешься, я все знаю. Знаю, куда ты ночью уезжал, все знаю!» «Тема…» «Заткнись и не смей меня так называть! Не смей… Я ведь верил тебе, думал, что образумишься, а ты… Сука, я люблю ведь тебя, Акинфеев!» «Артем, я не хотел, чтобы так все получилось!» «Только знаешь что, золотой мой, ты приползешь еще ко мне. О да, я знаю тебя, будешь стоять и извиняться!» «Артем, пожалуйста». «Пошел вон». «Тем…» «Вон!» Комната, ванная, душ, ледяная вода. Игорь подставляется под холодные струи, медленно стягивает с себя намокшую одежду, плачет. Почему так больно? Но ведь это нужно было сделать, да? Что за ебаный пиздец с его жизнью. Но теперь-то все наладится. Теперь только он и Мышонок, без третьего лишнего. А когда Артем стал лишним? Закрывает лицо руками, утыкаясь в белую плитку. Плечи вздрагивают, слезы горячие и до невозможности горькие. Громкий всхлип тонет в шуме воды. Как вымыть себя внутри? Выстирать душу, чтобы та стала чистой и честной. Дрожащий, мокрый, хрипящий плетется в кровать, укрываясь белоснежным одеялом. — Я все сделал правильно. Я все сделал правильно. Я все сделал правильно. Я все сделал… правильно. Я все… Засыпает. Морфей нагло утаскивает его в те воспоминания, которых быть не должно, пририсовывает своей легкой рукой потаенные мечты, небрежно брызгая фантазией. Там много Артема, счастливых улыбок и вечерних поездов дальнего следования. Ну нет, он же знает, что все сделал правильно, значит какой-то сон ничего не изменит. Нет-нет, я все сделал правильно. Все. Правильно. С утра он другой человек. Только глаза опухли и голос сел, но он другой. Первым делом идет к Антону. Нетерпеливо стучит в дверь, не щадя костяшки своих пальцев. Сердце в унисон: тук-тук, тук-тук. Парень медленно высовывается из-за дверей. От него пахнет мятой, в кулаке он сжимает щетку. — Мм! Добвое утво! Игорь смеется, проходя внутрь. — Доброе, Мышонок. Мужчина садится на стул и смотрит на Антона, стоящего возле ванной. Весь помятый, такой теплый, со следами уютного одеяла на плечах, шорты болтаются на бедрах, засос алеет на шее. Он лениво водит рукой, сонно вглядываясь в своего раннего посетителя. Игорь невольно улыбается: так вот, значит, как выглядит новая жизнь. Растрепанные волосы и следы сладкой пасты на губах. — Што-то свучилось? Мужчина счастливо улыбается, продолжая разглядывать чистящего зубы Антона. — Ничего-ничего, ты чисти быстрее. Я жду… поцеловать уж больно хочется. Румянец трогает щеки парня, тот смущенно отводит взгляд. Игорь широко раскрывает глаза. — Мышонок, теперь я узнаю тебя. А кто вчера на меня так резво напирал? Антон заливается краской еще больше, окончательно прячет глаза, уходя в ванную. Через минуту возвращается, наскоро вытеревшись полотенцем. Он буквально излучает свежесть. — А что вчера было? — А ты не помнишь? Парень наигранно удивляется, запуская в челку пятерню. Пожимает плечами, пытаясь разгладить влажные от воды волосы. Игорь задумчиво вздыхает, складывая руки на груди. — Хм… это очень странно. Может быть я тебя путаю с кем? — Скорее всего. У меня брат есть, близнец, Лешей зовут. Вы у него спросите. А что было-то? Полный вызова взгляд, Игорь закусывает губу. Антон не выдерживает, пуская легкую полуулыбку на лицо. Мужчина резко встает, в два шага оказываясь совсем рядом. Начинает шептать, касаясь оголенного торса парня. — Ты делал так, — гладит влажные волосы, Антон на мгновение прикрывает глаза, — потом даже так. Игорь целует, упиваясь легким привкусом мяты во рту. Наслаждается тем, что поцелуй можно сделать не торопливым, а наивным и мягким. Прочувствовать каждую трещинку на губах, коснуться языком кончиков клыков, неторопясь вдохнуть, царапая щетиной румяную щеку. Антон отстраняется. — Нет, что-то не припомню такого… Вы много себе позволяете. — Да ты что, жаль. Я, — Игорь усмехается, — теперь все могу. А это? Нажимает пальцем на бордовое пятно. Парень испытующе наблюдает за всеми движениями. Мужчина склоняется, сначала касается пятнышка языком, после — зубами, смыкает влажные губы вокруг, заставляя Антона шумно выдохнуть. Тот взволнованно начинает шептать, забредая руками под футболку мужчины. — Ах, это Вы были? Кажется, я вспомнил… Игорь отстраняется, обхватывая руками лицо парня. — Мышонок… мой, я твой весь. — Опять красные скулы и смущенный взгляд, мужчина расползается в удовлетворенной улыбке. — Хочешь, сделаю так, что ты постоянно будешь краснеть? Скажи только… Хочешь? Разгоряченные щеки опаляют ладони. Он торопливо кивает, быстро прижимаясь к мужчине. — Хочу! Давно хочу… Хочу, Игорь Владимирович! Пожалуйста. Дальше для Игоря все в тумане. Слишком откровенные для заглядывающего в комнату утреннего солнца поцелуи, обжигающие касания, бездумный шепот и глубокие вдохи. И кажется, вот он — исцеленный. Сердце не болит, душа не болит, он все сделал правильно. Только ягодицу до ужаса саднит, следы от пальцев Артема недовольно ноют, негодуя, что трогают их совсем другие руки. Настойчивый стук выводит Игоря из транса. Он широко распахивает глаза, встречаясь с испуганным взглядом Антона. Парень нависает сверху, покрывая цветами поцелуев широкую грудь. Игорь хмурится: когда успел снять футболку? Стук повторяется. Антон недовольно стонет, отходя от кровати, на которой деловито лежит Игорь. — Мышонок, открой. Ничего страшного. Мужчина устало поднимается, присаживаясь на край. Слышит чей-то голос и усмехается. Антон тоже когда-то так же настойчиво барабанил в дверь, когда они с Дзюбой пытались налюбоваться друг другом. С тех пор столько всего случилось. Игорь закрывает глаза, откидываясь на кровать. В коридоре возня, топот, мат. — Ты заебал. Я уже сто раз позвонил! Отдай мне мою толстов… Ой, здравствуйте… Мужчина из-под прикрытых век взглядывает на вошедшего Лешу, выглядящего потерянно и даже чуть-чуть напуганно. — Доброе утро. Миранчук оборачивается, когда Антон подходит сзади. Он пытается выпихнуть брата из комнаты, прося замолчать, но Леша распаляется, возмущенно толкаясь. — Антош, это че такое? Ты совсем ебанулся?! — Заткнись и уходи! — Блять, братик, давно ли ты страдал лежал, а?! — Леш, заткнись, а! Игорь вздыхает. Если не прислушиваться, то может показаться, что это говорит один человек. Странно, очень странно. Его забавит эта ссора. Братья перемещаются в коридор. Мужчина закрывает лицо руками, у него начинает болеть голова. Кто-то усиленно царапает маленьким гвоздиком по внутренней стороне черепа Акинфеева, заставляя того измученно простонать. У него была тяжелая ночь, сейчас бы поспать. — Антон, это слишком! — Давай потом поговорим? Я обещаю, выслушаю все. — Антон! Ты совершаешь ошибку! Как жить будешь после этого? — После чего «этого»? А? Леша, что ты говоришь? Уйди, прошу! — Ты не думаешь, что он просто использует тебя? Ты как шлюха, Антон! — Завали ебало! Пошел нахуй! И не подходи ко мне, понял?! Брат, блять, называется! Виснет тишина. Игорь чувствует напряжение, трогает его пальцами в воздухе. Паузу прерывает ядовитое, выплюнутое с презрением Лешей: — Мерзость. Дверь захлопывается, в комнату возвращается разъяренный Антон. Венки на лбу вздулись, а глаза сверкают гневом. Он с трудом выдавливает, сильно сжимая кулаки: — Простите, Игорь Владимирович. Леша никому не скажет, правда… — Мышонок… — Игорь стучит рукой по кровати рядом с собой, приглашая сесть, — успокойся и иди сюда. Парень тяжело вздыхает и опускается на кровать. Игорь тут же его обнимает, накрывая широкой ладонью мягкие пальцы. Антон чуть дрожит, сверля взглядом пол. От этих теплых объятий ему правда легче, ощущать кожу Игоря своей — волшебно. — Все, спокойно. Я рядом, Мышонок. Ты хоч… Парень перебивает, начиная медленно говорить. Будто до этого он тоже что-то рассказывал, только сейчас кто-то просто добавил его голосу громкости. Мужчина слушает, стискивая объятия чуть сильнее. — Так всегда, знаете… Он никогда не хочет понять меня. Мы же братья, должны поддерживать, а он… Леша вроде бы рядом, но когда начинаешь приглядываться, то оказывается, что он в тысяче километров от тебя. Не слышит, не видит, общие фразы говорит. Всегда лезет вперед, не думая обо мне. Знаете, он даже однажды такую вещь сказал… — замолкает, укладывает ладони на свои острые коленки, сжимает их, взгляд потерянно ползет по комнате. Игорь качает головой, забирая к себе в теплые ладони его похолодевшие руки, не хватало еще самовреда. — Он тогда собирался куда-то, а я поздно вернулся со встречи и… пошел в его кроссовках. Леша их искал, а я не видел, что он звонил мне. И… это так больно было. — Выгибает бровь, морщась, — Я вернулся, а он, когда увидел свои кроссы, начал кричать и сказал, что я не нужен ему, что я бесполезный, никчемный, тупой… и что мама меня не хотела… Голос предательски вздрагивает на последних словах, слезы выкатываются на глаз. Мужчина тут же заботливо их вытирает, чуть покачиваясь вместе с Антоном. Тот сжимает челюсти, прогоняя слезы, красные пятна покрывают лицо, шею. Игорь их аккуратно целует. — Простите меня… это глупо. Он извинился, конечно… Простите, это все не важно. Не слушайте. Мужчина чуть отстраняется, заглядывает в глаза, заботливо поглаживая по спине. — Антон, я теперь рядом, понял? Ты можешь говорить все мне… Я буду слушать и, главное, слышать. Я дорожу тобой, Мышонок. Раскрасневшийся Антон припадает к нему, пряча лицо в сгибе шеи, ощущает каждым миллиметром своей кожи заботу и нежность, исходящие от мужчины. Игорь склоняется к его уху и тихо шепчет, заставляя парня вздрогнуть еще больше. — Мышонок, я тоже тебя люблю…