Сердце Атлантиды

Мера привыкла к Рождеству довольно быстро. Да и почему бы не радоваться такому великолепному и яркому празднику, когда все сухопутные веселы и покупают подарки, дарят близким приятные вещи, вкусно едят, да и вообще, вокруг царит атмосфера всеобщей радости и волшебства? Но в этом году всё равно Рождество совсем другое. Потому что впервые их маленькая с Артуром семья стала больше, и Артур-младший уже может бегать к тому моменту, как он встречает своё первое Рождество в сухопутном мире. Их первенец и наследник Атлантиды родился одиннадцать месяцев назад, и все Семь Морей праздновали это долгожданное и такое яркое событий. Празднества и торжества длились несколько недель, официальные церемонии и поздравления, представления и пожелания, всё это настолько слилось в один огромный водоворот хаоса и королевских обязанностей, что даже привычная к такой публичной жизни Мера была растеряна и несколько озадачена. Поэтому у них с Артуром было правило: раз в месяц они на неделю исчезали на суше, где могли быть только вдвоём и посвящали время только друг другу, не как Королю и Королеве, а как любящему супругу и любимой жене. Они были действительно счастливы. Мера наблюдает за тем, как Артур возится с их сыном, который довольно бодро бегает по гостиной в доме родителей Артура. Годы шли, а Атланна и Томас Карри так и были счастливы здесь, в этом тихом и неприметном месте, но вот теперь впервые за долгие десятилетия здесь бегает ребенок, самый избалованный ребенок во всех двух мирах, на суше и в океане. Орм терпеливо выполнял несколько странную и монотонную работу: доставал из коробки новогодние и рождественский украшения, пока полная восторга и радости Атланна с сияющей улыбкой пристраивала каждое украшение и каждую гирлянду на нужное место. Артур сидел на полу, играя со своим сыном, а Томас Карри что-то помешивал на плите, отвечая за рождественское угощение. — Вулко и царь Нерей скоро прибудут? — прокричал он из кухни. — Они должны появиться к вечеру, — ответила Мера своему свёкру (ну и названия у этих сухопутных!), а потом присела рядом с мужем, наблюдая за сыном, которым радостно пытался поймать собаку Томаса, схватившую одну гирлянду и запутавшуюся в ней. — Мера, — Артур никогда не может удержаться от того, чтобы прикасаться к ней больше и больше. Вот и сейчас, стоит ей присесть рядом, как его ладони уже на её плечах, а потом он мягко и нежно целует её в висок, на секунды вдыхая аромат. Он всегда такой… открытый и добрый, искренний, нежный и попросту… настоящий. — Знаешь, — очень тихо говорит Мера, наблюдая за Ормом и Атланной, продолжавшими развешивать рождественские украшения на ель, за Томасом, который теперь поймал своего первого внука и крепко обнимал, — я и подумать не могла, что однажды буду проводить своё время… так. — Это как? — спрашивает её муж, снова целуя её в висок, потом чуть ниже, а затем и в шею, — среди сухопутных? — Артур любит её дразнить, а Мера любит подкалывать его в ответ, их перепалки и дразнящие споры — лучшее и самое горячее, что у них есть. — Счастливо, — одно слово и игривость Артура исчезает, уступая место пониманию и нежности, — я всегда думала, что у меня будет типичный королевский брак по расчёту, а дети нужны только для продолжения великой династии. А теперь… всё может быть иначе. Это так ново для меня. То, что можно делать всё это просто для счастья. Она редко когда бывает так откровенна, показывая свою уязвимость, но сегодняшний день и вечер словно что-то немного ломает в ней, в душе просыпается чувство безумной ностальгии и счастья, умиротворения, радости и надежды. Есть много надежды на что-то лучшее и правильное, на самое счастливое и приятное будущее, есть вера в то, что теперь любовь всегда будет спасать и защищать их семью. — Ты же знаешь, до того, как я встретил тебя, моя морская принцесса, я тоже всегда был одинок. Разрываемый между сушей и морем, одинокий, ищущий своё место в этом мире… У меня был только папа, но больше — ничего и никого, кроме чувства ненужности. Но только с тобой я стал полным и таким… Цельным. Ты мне подарила весь мир, Мера, и даже больше. А теперь у нас есть сын и больше ничего и никто в мире не может сделать меня более счастливым. Это на суше называется словом «судьба». — Предназначение? — чуть приподнимает брови Мера, — то, что в любом мире или вселенной мы бы нашли друг друга? — Именно, — широко улыбается ей Артур, а потом в их уютный мирок врывается сын. Он побегает к родителям и радостно показывает то, что отобрал у собаки: отрывок гирлянды, к счастью, совершенно мягкий и не опасный. Мера берёт его на руки и крепко обнимает, прижимая к своей груди. Малыш смеётся, а потом она целует сына в лоб, передавая в руки гордого и не менее счастливого отца. Артур-младший просто маленькая копия своего отца, только глаза у него — мамины, ярко-зеленого цвета. А ещё — великолепные способности к гидрокинезу, он уже успел пару раз устроить наводнение у бабушки с дедушкой, которые, впрочем, прощали своему внуку любые шалости. — Как тебе удалось уговорить Нерея посетить сушу ради праздника? — Орм подходит к ним и плюхается на свободный диван, стоящий рядом. Его утомляли все эти странные сухопутные обряды и обычаи, но ради улыбки обожаемой матери Орм был готов на всё. Спустя несколько лет он был восстановлен в Атлантиде в качестве должности командующего столицей, они с Артуром окончательно примирились и демонстрировали полное объединение перед своими подданными. К тому же, Орм теперь много времени проводил на суше, чтобы как можно чаще видеть свою мать. — Сказала, что иначе мы не посетим Ксебел через месяц в рамках ежегодного объезда владений, — закатив глаза, Мера усмехнулась, в то время как Артур тоже обнял сына и поставил его на ноги. Артур-младший сразу же бросился к любимому дядюшке Орму и крепко обнял и того, заставив всегда сдержанного и собранного Орма смутиться. — Соус почти готов! — Томас Карри появился из кухни, снимая с себя передник и вставая рядом с потрясающей новогодней елью, — дорогая, украшение просто превосходно! Не помню, чтобы я когда-то так красиво украшал наше с Артуром дерево… Тем временем Артур-младший снова с веселым бормотанием бросился догонять собаку, Орм с улыбкой следил за племянником, а в дверь постучали. — Вулко и Нерей, — задорно и громко сказал Артур, встав с пола и открыв дверь. И действительно, на пороге стояли два самых странных гостя, которых только можно было представить в этот рождественский вечер. Два жителя Атлантиды, которые совершенно чужды для сухопутного мира, стояли на пороге в своих привычных одеяниях. — Папа! — Мера обнимает отца, а затем с помощью своих способностей быстро осушает их и в гостиную они вступают совершенно сухими и чистыми, — я рада тебя видеть! — Мера, — он мягко целует дочь в лоб, держа её за руки, — у вас очередной отпуск, как я понимаю? А где мой самый любимый внук и наследник Атлантиды? Артур-младший любит обоих своих дедушек, поэтому забирается к Нерею на руки, пока Мера приветствует Вулко, а затем все присутствующие с некоторой суматохой и шумом проходят в гостиную и рассаживаются за большим и длинным столом. Нерей и Вулко не останутся надолго, после ужина и подарков оба опять отправятся в океан, который всегда будет для них настоящим и истинным домом. Шум и смех озаряют маяк, который долгие годы в основном переживал тишину и некоторое запустение. Все дарят подарки, поднимают тосты и поздравляют друг друга, а в полночь загадывают самые сокровенные желания. Спустя несколько часов Орм, Нерей и Вулко покидают маяк, отправляясь домой, в Атлантиду. Они уходят уже почти на рассвете, когда Артур-младший крепко спит в комнате бабушки и дедушки, а сами Томас и Атланна присоединяются к внуку, дав время Артуру и Мере побыть только вдвоём. Они взбираются высоко и оказываются здесь, на самой вершине маяка. Мера боялась высоты с самого первого своего выхода на сушу. Потому что между ней и поверхностью земли не было её привычной стихии: воды. Но сейчас, спустя три года после той памятной прогулки по Сахаре, она стояла рядом с Артуром и смотрела прямо на горизонт, где вот-вот взойдёт солнце. — Ты счастлива? — тихо спрашивает Артур, обнимая её как можно сильнее и тоже глядя на полоску рассвета, что разрастается всё шире и ярче там, вдалеке. — Здесь, со мной и на суше? — Почему спрашиваешь? — Мера всегда очень тонко чувствует его настроения, а также страхи и тревоги, волнения. — Просто… Из-за меня ты наполовину покинула свой мир и теперь не всегда в Атлантиде… Я подумал… — Ты подумал полную чушь, — перебивает его Мера, глядя своему мужу прямо в глаза, — как я могу не быть счастлива здесь, с тобой? Этот мир, да, он нов для меня и для нашего народа, но здесь я чувствую себя такой живой и настоящей! И всё это: ты, суша, новый мир, всё это привело к тому, что мы с тобой вместе, у нас есть сын и мы… — Без тебя мне не нужен этот мир, Мера, — чуть хриплым голосом говорит Артур, беря её лицо в свои руки, — ты — моя жизнь, мой мир и моя родственная душа. Ты и наш сын — ради этого я живу. — И я тебя люблю, Артур, — нежно говорит она, приподнимаясь и целуя его как можно крепче, горячее, пытаясь без слов передать то, что она сама не может дышать на суше, если его нет рядом, и плавать под водой, если они не вместе. Так уж сложилось, что они стали единым и нерушим целым и на суше, и в океане. — Моя жена, — довольно урчит Артур, крепко обхватив её за талию и приподняв выше. А потом целует её в шею, зарываясь чуть ниже, лаская нежную кожу языком и заставляя её начать задыхаться, — знаешь, нашего сына забрали мои родители, так что мы здесь пока предоставлены самим себе… Мера легко смеётся, когда он чуть приподнимает её вверх так, чтобы она смогла поцеловать его выше, чтобы она могла запустить сверху вниз свои руки в его волосы и продолжить целовать страстно, грязно и волнующе. — Какое заманчивое предложение, муж. А рассвет уже наступает, и солнце, всходящее над океаном этим морозным зимним утром, первым делом освещает именно Артура и Меру, целующихся на самой вершине маяка.