Кошачьи проблемы

      Ричард не набивался к Гэвину в друзья, пока ему было достаточно и того, что напарник принял его. Первые недели были самыми трудными: Ричард проверял дозволенные границы взаимодействия – Гэвин сопротивлялся, но не то чтобы слишком активно.       Всем известно, что фелины не любят, когда чужие, не принадлежащие к их семье, дотрагиваются до их ушей и хвоста, и Гэвин не был исключением. У фелинов была весьма строго выстроенная иерархическая пирамида взаимоотношений и, хотя Гэвин воспитывался вне подобной среды, кое-что от поведения и привычек фелинов у него было в крови. Он уважал авторитеты и подчинялся старшим по званию. Хотя иногда его слишком человеческий характер брал верх, и он позволял себе слегка повысить голос на капитана Фаулера, когда его что-то особенно не устраивало или злобно подначивать того же Хэнка за вчерашнее употребление спиртного. Пока в участке не появился Ричард, только эти двое и могли дотрагиваться до Рида без разрешения. Капитан, бывало, хлопал по плечу, подчеркивая своё довольство от успешно раскрытого Гэвином дела, а Хэнка развлекал злобный взгляд из-под взлохмаченной челки и тихое шипение, когда он гладил Гэвина по голове. Даусону за такую вольность Рид прокусил руку в двух местах так, что пришлось накладывать швы, но старших фелин уважал, им многое позволялось, поэтому он даже терпел тактильный контакт.       Ричард чертовски завидовал, когда находящийся в благодушном настроении Хэнк мог пройти мимо Гэвина и просто ласково потрепать его за ушком, получив обычную порцию недовольного шипения. Все знали, что Гэвину это на самом деле нравилось, но близко подпускать к себе кого-нибудь он не желал. Ричард особенно и не спрашивал разрешения, он просто был рядом, общался, приручал потихоньку эту дикую и диковинную зверушку. Ричард не был девиантом, когда появился в участке, но каждое действие и слово напарника вызывали программные сбои, то и до пробития стен программного кода оставалось совсем недолго.       У Гэвина была своеобразная манера общения: в хорошие дни он мог вполне нормально и адекватно общаться с людьми и андроидами, в плохие — истекал сарказмом и завуалированными оскорблениями. Ричард знал, что если отвлечь его и поднять настроение, то плохой день может стать и хорошим.       Гэвин перебрал уже все варианты кухонной и бытовой техники, обзывая Ричарда. Не то, чтобы это хоть сколько-то напрягало андроида, его скорее забавляло, как Гэвин старался не повторяться, поминая очередной бытовой прибор. - Эй, вытяжка, ты… - Уже было сегодня, – скрупулезно уточнил Ричард.       Гэвин нахмурился, поднял уши торчком и, откинувшись на стуле, решил уточнить: - Это когда? - Два часа назад, когда вы меня отправили за пятой кружкой чая.       Гэвин недовольно покосился на компьютер и открытый файл с очередным отчетом и уточнил: - М-да. Хотя погоди, ты что, всё время каталогизируешь варианты обращения?       Ричард подтвердил его вывод кивком, а потом решил помочь и подсказал: - За всё время нашей совместной службы вы ещё ни разу не сравнивали меня с холодильником.       Гэвин странно на него посмотрел, а потом как-то расслабился и даже хмыкнул: - Тип ты большой, униформа у тебя большей частью белая и… - детектив щелкнул несколько раз пальцами, словно ловя убегающую мысль. – И глаза у тебя, как серый, подтаявший лёд из морозилки.       Ричард кивнул, ничуть не обиженный сравнением, и с внутренним удовлетворением отследил, как у напарника снизился уровень стресса, и Рид искренне улыбнулся впервые за два выматывающих дня: - Ты, оказывается, умеешь шутить, жестянка! Так держать, ещё немного и с тобой будет совсем нескучно.       Гэвин и не скучал, но не выебнуться он просто не мог. ***       Когда Ричард впервые услышал «пфек», он решил, что детектив просто подавился. Тот в обеденный перерыв залипал в игрушке на планшете, и что-то видно там пошло не так, повышая его уровень агрессии. Гэвин несколько раз повторил «пфек», прежде чем до Ричарда дошло, что напарник так ругается.       За нецензурную брань в отделе штрафовали, но было видно, что Гэвин просто не понимал, что озвучивает мат вслух, так косячно и мило озвучивает.       Говорил ли он его так всегда или всё-таки сдерживался, чтобы не ругаться в отделе? Ричард склонялся к первой версии и считал, что это связано с анатомическими особенностями связок фелинов. Речь у Гэвина была достаточно чистой ― не британский английский, конечно, но без четко выраженного акцента, Рид тщательно артикулировал, а когда переставал, или мурчал что-то про себя, или случались такие «пфеки».       Ричард пересмотрел миллионы видео с разговорами фелинов. Завывания, резкое снижения почти до шепота, тут же нотки басов – это завораживало. Отдаленно напоминало горловое пение и игру на каком-то северном народном инструменте. Люди были физически не способны повторить это, Ричард видел и подобные записи – жалкое подобие настоящей фелинской речи. Было и обратное: фелинам не всегда давалась человеческая речь, и было полно «смешных» роликов с фелинами, которые внятно, но своеобразно изъясняются на разных человеческих языках.       Может и с этим была связана обычная реакция на Рида. Он порою искренне изумлял людей, которые ожидали запинающегося котика-патрульного, а получали язвительного детектива, способного за себя постоять и словом и делом.       Рид не любил вспоминать о прошлом, и дни, когда он совершал обязательные звонки матери, почти всегда были «плохими». Ричард надеялся, что когда-нибудь Гэвин всё-таки расскажет о том, как получилось, что чистокровный фелин оказался на попечении человеческой женщины. Ричард не подслушивал их разговоры, нет, разумеется, он просто совершенно случайно обострял слух на максимум. Женщина рассказывала, как провела выходные, смеялась, шутила, делилась сплетнями о подружках, а под конец спрашивала о самом Гэвине и довольствовалась дежурным: - Всё хорошо, мам. Я в порядке.       Ричард видел, что Гэвин привязан к ней и испытывает теплые чувства, иначе он не набирал бы ее номер с мазохистским упрямством каждый понедельник. Была и темная сторона в их взаимоотношениях, скрытая и никому не известная, она портила Риду настроение до конца дня, и редко-редко Ричарду удавалось переключить его, отвлечь от самокопания. Иногда помогали провокационные вопросы, Рид злился, но уже не на себя, а на Ричарда, и остывал после этого опять же быстрее.       В этот раз, когда Гэвин нажал отбой и задумчиво изучал зажатый в руке телефон, Ричард неожиданно спросил: - Как вы относитесь к андроидам, детектив?       Гэвин посмотрел на него подозрительно, чуть сощурив глаза, и выдал: - Никак. - Я думал, вы нас недолюбливаете.       Гэвин бросил телефон на стол, не особенно беспокоясь о его целостности, и ехидно ответил: - Хватит глючить, пластик, я никак не отношусь к андроидам, потому что я отношусь к фелинам.       В этот день он как-то больше не загонялся и даже благодушно насвистывал, когда ехал с Ричардом на новое дело, а андроид изучал напарника искоса и думал, что тот идеален во всём своём несовершенстве.