Дела морковные

- Я злой и страшный серый волк, и я в крольчатах знаю толк! Р-р-р-р!!       На самом деле вместо милого маленького крольчонка на грядках восседал и властвовал (по-другому и не скажешь!) совершенно не впечатленный заявлением матерый кроль и флегматично жевал выдернутую из земли морковку. Еще ж и самую крупную унюхал, з-зараза! Кончик одного длинного уха скептически дернулся вверх вместе с бровью, как бы уточняя: «Да ладно? Не похо-о-ож!» Воинственно фыркнув и возмущенно встопорщив треугольные уши, Минхо направился в сторону сарая за вилами. Серый хвост нервно подергивался, выражая крайнюю степень раздражения хозяина. За месяц борьбы с этим рыжеухим вредителем выяснилось, что только это может заставить воришку хоть как-то почесаться. И правда, стоило волку вернуться с аграрным инструментом, как кроль понимающе хмыкнул, со смачным хрустом дожевал ботву несчастного корнеплода, подпуская владельца поруганного огорода к себе максимально близко, и в кувырке через спину с легкостью ушел от замаха, ухнув в кусты за забором. Малина протестующе затрещала, откормленный на безгэмэошном, натуральном до последней песчинки земли на кожуре продукте кроль переломал если не половину, то треть ее веток уж точно. - И не смей больше возвращаться! – Погрозил Минхо ему кулаком вслед. С тем же успехом можно было обращаться к стене или камню, но попробовать все же стоило. – Тринадцать отборных морковок! Вот ведь гад, а!       Волк горестно завыл. Обидно! Считай что в конкурсе за самую лучшую морковку можно уже не участвовать. Столько усилий коту под хвост и все из-за одного несносного грызуна, повадившегося в его огород! Одиночке всегда сложнее охранять свою территорию, чем стае, а мирному дачнику вдвойне. Только отлучишься на пятнадцать минут за рассадой редкого вида маргариток, предвкушая где и как их посадишь, с наслаждением зарывшись в грядки по самые уши (ну точно в роду где-то хаски погуляла! Неспроста ж хвост едва заметно, но ощутимо для него самого колечком заворачивается), как в твоих владениях уже разбойничают полчища птиц и грызунов, знающие, что ничего кроме проклятий в свой адрес им не грозит. Безобразие! Показательно потрепать что ли парочку ворон в назидание? Минхо представил перья и прогорклую кровь во рту и скривился. Хоть он и был хищником, но мясо предпочитал покупное, проверенное, по помойкам явно не шлявшееся. А у «дикого» же сплошная антисанитария. Поэтому-то он и ушел от своей стаи, не смог смириться с царившими в ней порядками. Охоту как таковую он любил: азарт погони, напряжение мышц во время быстрого бега и упоительное ощущение триумфа, когда жертва загонялась в угол. Но убивать... Бр-р! Нет уж, увольте! Смотреть в жалостливые глаза жертвы, пока челюсти в стальной хватке выдавливают из нее жизнь, а потом потрошить и нюхать все то, что вышло из ее обмякшего тела та еще мерзость. Придется придумать что-нибудь другое.       Волк встряхнулся. Месть местью, а работать надо. Минхо с ворчанием взял тяпку и принялся восстанавливать развороченную грядку. Волчьи уши чутко прислушивались к шорохам, не крадется ли кто к капусте? Она на диво хороша уродилась в этом году и ей-ей с ней еще можно побороться за первое место на сельскохозяйственной ярмарке! Но ничего подозрительного в шепоте листвы не было, и он успокоился. Обычно кроль приходил раз в два-три дня и каждый его приход был разрушительнее нашествия кротов. Одна и та же грядка никогда не подвергалась повторному нападению, однако и после единичного посещения имела весьма жалкий вид: что не съедалось, то безжалостно вытаптывалось, если, конечно, не успеть вовремя спугнуть дебошира, вот как сегодня. Чем его так невзлюбил рыжий вредитель, волк не знал, да, в принципе, и не горел желанием узнать. А вот как отпугнуть его – очень даже! Поправив поникшую веточку гортензии, он нежно ей улыбнулся. Ну ничего, мы еще поборемся!       Ночь выдалась беспокойная. Тяжелая, душная. В такой крики ночных птиц ощущались особенно остро. Казалось, даже цикады стрекотали что-то тревожное, бередящее душу. Несмотря на тяжелый трудовой день, Минхо долго ворочался и не мог уснуть, сумятица мыслей рассерженным пчелиным роем гудела в голове. Только под утро, когда вдали раздался первый громовой раскат, а по земле застучали редкие тяжелые капли, он смог немного успокоиться и заснуть. Дождь зарядил на целый день: то сильный, ливневый, серой плотной стеной, гнущий ветви деревьев и кустов, то тихий, едва слышный по цокоту капель о подоконник. Исстрадавшаяся по влаге земля потихоньку начала оживать. Грязные шумные ручьи пенили смытым песком и пылью тропки, кружили сорванные листики и мелкий сор в водоворотах и все текли-текли-текли куда-то. А вот вся живность, наоборот, притихла, затаившись в норах и пережидая непогоду. По такому случаю волк решил устроить генеральную уборку. Занятый целыми днями на огороде он совсем забросил свое жилище, и теперь оно больше напоминало миниатюрную свалку на выезде, чем приличное логово одинокого чистюли. Он выгребал, чистил, отскребал, намывал и вылизывал до блеска каждую половицу, каждый шкафчик и стол до самого вечера. В очередной раз вынося ведро с грязной водой на улицу, он заметил шевеление на грядках с капустой. Уши вскинулись в охотничьей стойке. Эт-то что еще такое! Пригнувшись почти к самой земле, Минхо перебежками между кустами гортензии и садовых роз подобрался ближе. Хвост нервно качнулся. Ну, точно! Среди полуметровых в диаметре кочанов маячили знакомые рыжие уши. Как назло над головой в очередной раз оглушительно грохнуло, и небеса разверзлись новым потоком воды. Минхо промок до последней нитки уже за три секунды. Больше не медля, он с гиканьем выскочил из укрытия и рванул к воришке. Раскисшая земля жадно чавкала, надеясь сцапать цветастые сланцы, но он мужественно цеплялся за них пальцами ног, торопясь пересечь бурные водные потоки. Однако в этот раз кроль не убегал. Когда волк добрался до капустных плантаций, он, свернувшись калачиком, лежал в грязи и лихорадочно дрожал. Минхо, обеспокоенный таким несвойственным хулигану поведением, присел рядом с ним на корточки и коснулся красной щеки. Пылает! Кроль разлепил мутные глаза и хрипло вздохнул. Умираю, братцы, похороните меня прямо тут под крапчатым капустным листком. Ни секунды более не сомневаясь, волк подхватил кролика на руки и понес в дом. Тот доверчиво прижался, уткнувшись лицом в грудь и вяло развесив уши. Это Минхо совсем не понравилось. Когда так себя ведут, значит перестают бороться за свою жизнь. Трупы кроликов, пусть и таких вредных, ему были совсем ни к чему.       Вся ночь ушла на то, чтобы отмыть чумазое чудо-юдо (которое на деле оказалось весьма симпатичным и миловидным!), обогреть, насильно напоить травяным отваром и уложить в постель под шерстяные одеяла. Вымотанный до предела Минхо рухнул на диванчик в крохотной гостиной и забылся тревожным сном. Ему показалось, что прошло всего несколько минут, но расчистившееся за окном потихоньку скатывавшееся в рыжину небо говорило о том, что прошел целый день и уже вечерело. Потрясенно охнув, волк быстро утолил жажду, которая его и разбудила, и поспешил в спальню проведать своего невольного гостя. Кроль разметался по постели, сбив одеяло в ноги и громко сопел, смешно подергивая кончиком носа во сне. Выглядел он однозначно лучше, чем ночью, но Минхо беспокоился, как бы тот не простыл еще сильнее: мокрую одежду пришлось снять, а в доме было прохладно, чтобы вот так нагишом спать. Волк склонился над своим гостем, желая поправить одеяло, но, не успев ничего понять, оказался в ловушке. Только что сладко спавший кроль, учуяв мускусный запах хищника, моментально проснулся и, молниеносно стиснув волка своими сильными ногами, тесно прижал к себе. Его хватка не уступала медвежьему капкану, Минхо даже показалось, что у него что-то хрустнуло в пояснице. - Ты чего это, а? – Минхо попытался вырваться, однако легче было распилить себя на куски и уже в таком виде вывинчивать из кроличьих тисков.       Тот явно не расслышал вопроса. Черные глаза, подернутые дымкой бесстыжей звериной похоти, лихорадочно блестели. Он дышал часто и тяжело, упиваясь сильным запахом альфа-самца, плавясь и сгорая от него до последнего нерва. Кончик языка скользнул по сухим губам, увлажняя их. Юрко, быстро, но волк это заметил и тяжело сглотнул. Низ живота стянуло спазмом. Минхо потянул носом и поперхнулся, треугольные уши возбужденно встопорщились. Кроль не только смотрел на него с нескрываемой похотью, но и одуряюще пах ею, что пробудило зверский волчий аппетит. Чужие руки потянулись к нему и профессионально избавили от холщевых штанов и просторной рубахи, оставляя абсолютно нагим. Пальчики прошлись по широким плечам, размяли каждую одеревеневшую мышцу, обрисовали острые ключицы и сжали накаченную грудь. Затвердевшие соски щекотнули горячие влажные ладони. Кроль шумно вздохнул и заерзал, давая ощутить, что давно готов к более тесному знакомству. Минхо понял и принял зов, склонился ниже и провел кончиком носа по шейке, раздувая ноздри и вдыхая чужой запах, от которого закружилась голова. Пах кроль восхитительно: теплым солнцем, луговыми травами, влажной после дождя землей и чем-то еще неуловимым своим. Уткнувшись в висок, Минхо не сдержался и провел языком по щеке, пробуя гостя на вкус. Кроль вздрогнул и тихо застонал, цепляясь за мускулистую спину короткими ногтями, его рыжие уши мелко дрожали, вытянувшись по всей длине подушки. Рот наполнился слюной, клыки рефлекторно прорезались, делая голодный оскал совсем уж хищным. - Покажешь мне настоящего волка? – Рыжик впервые за все время их «знакомства» подал голос. Тот оказался мелодичным, тягучим, словно свежий мед, от которого враз хмелеешь. Минхо понял, что хочет заставить стонать кроля долго, очень долго и неприлично громко. - А не боишься, что я тебя съем? – Волк ухмыльнулся и игриво куснул подбородок. Кроль чуть повернул голову, бесстрашно подставляясь под клыки. - Сожри меня, – согласно выдохнул он. – Полностью.       Бесстыдные ноги разъехались в стороны, давая полный карт-бланш. Отнюдь не скромных, как можно было подумать, размеров член с аккуратной розовой головкой дотягивался аж до напряженного живота. Что таким можно было делать оставалось только гадать. Однако кроль однозначно хотел играть пассивную роль, он притянул Минхо за волосы и впился в него в нетерпеливом поцелуе. Жадно, жарко, больно. Долго-долго, пока в груди не начало колоть от нехватки воздуха. Минхо не остался в долгу, кусая сладкие губы почти до крови, своим напором доказывая, что роль альфы досталась ему отнюдь не просто так. Его широкие ладони скользили по бокам и бедрам, сжимая их до синяков, оставляя пахучие метки на бархатной коже. Никто больше не может претендовать на его добычу. Кроль его и только его. Рыжик оторвал одну руку от жестких густых волос, ногтями обвел каждый кубик пресса и шаловливо провел по темной дорожке от пупка вниз. Минхо судорожно выдохнул в искусанные губы. Вся кровь мигом устремилась в пах, его член встал колом и был только рад оказаться в горячих пальцах, тут же принявшихся его мять и гладить. Медленно. Примеряясь к размеру. Изучая каждую проступившую вену. Большой палец скользнул по головке, освобождая ее от крайней плоти, ладонь тут же накрыла ее и сжала. Влажно хлюпнуло. Волк захрипел, не в силах шелохнуться. Кроль и не дожидался, когда тот отомрет, он самостоятельно направил член в нужное место, в котором уже зудело от нетерпения, легко насадился, будто только и делал это всю жизнь именно в этой постели и именно с этим волком, и тихо застонал от удовольствия. Его спина красиво изогнулась, найдя наиболее удобное и приятное положение. Брови сошлись под влажной от пота челкой домиком, а рыжие ушки повторили их движение, задрожав еще сильнее. Тонкая нитка слюны соскользнула с уголка губ на пухлую щечку. Минхо не удержался от соблазна, слизнул ее и, утробно зарычав, вошел в податливое тело до упора. Горячо и влажно. «Черт да у него гон! Так вот какого лешего он себя так ведет!» – мелькнуло в голове и тут же испарилось, кроль толкнулся навстречу и застонал уже требовательно, какое там думать! Огненно-рыжие волосы разметались по подушке, щеки горят, взгляд дикий и не менее голодный, чем у самого волка. Если б не жгучее желание, Минхо точно б сожрал кроля, несмотря на свои принципы. Но вместо этого он крепко схватил любовника за бедра и начал размашисто двигаться.       Время провалилось, смялось и потеряло всякое значение. Минхо не успевал прийти в себя, как его снова тянули, ласкали и требовали ласки в ответ. Кроль оказался ненасытен. Обладая невероятной пластикой, он умудрялся принимать такие позы, которые Минхо не снились в самых горячих снах. А еще волк убедился в том, что кролики мастера не только по скоростному поеданию морковки, но и по ее крышесносному обсасыванию. В один момент рыжик ловко повалил его на спину и по-хозяйски расположился между ног, выбившийся из сил Минхо с благодарностью принял передышку. Он рассеянно наблюдал, как его любовник потерся щекой о влажный член, абсолютно не стесняясь того, что минутой ранее тот был в его же собственном аппетитном заду и перемазан его же соком. Кроль заурчал почти как кот и поднял глаза, прожигая взглядом. Удостоверившись, что зрительный контакт налажен, облизнулся и коснулся темной головки кончиком языка. Раз, другой. Уши его расслабленно покачивались в такт движения головы, гипнотизируя. Шаловливый язык нарисовал одну за другой с десяток восьмерок, слизывая и размазывая предсеменную жидкость. А затем пришли губы. Мягкие и горячие, они плотно обхватили головку и втянули ее в рот. Неглубоко, как раз удобно чтобы продолжить обводить ее юрким языком. Кроль прикрыл глаза и глухо застонал, от чего волосы на затылке Минхо встали дыбом, а уши невольно прижались к голове. Этот черт во плоти сводил его с ума! Пытка продолжалась долго, волк нетерпеливо вскидывал бедра, пытаясь проникнуть глубже, грубо цеплялся за рыжие волосы, не давая отвернуть голову, но кроль все равно исхитрялся не пускать его дальше поставленных рамок. Его губы и язычок были везде: и у основания, посасывая нежную кожу, и упоенно скользили по стволу вверх и вниз, вкусно причмокивая, и целовали чувствительную уздечку, но только не брали все целиком. Минхо извивался ужом, потеряв остатки самообладания, словно неопытный щенок, впервые дорвавшийся до течной сучки. Он едва сдерживал унизительный просительный скулеж и почти потерял надежду на то, что ему дадут кончить, как вдруг любовник резко сменил тактику и заглотил его член под самый корень, коснувшись носом курчавых волосков в паху. Теперь он отсасывал агрессивно и быстро, усердно втягивая щеки, пошло хлюпая теплой клейкой слюной, стекавшей к мошонке. Головка билась где-то у него в глотке, резонируя о вибрирующие от сдавленных стонов стенки. Чужие пальцы мяли яйца на острой грани боли и удовольствия, от чего волк затрясся в эпилептическом припадке. Кажется, он закричал, но уши заложило так, что не слышно своего же голоса. Ноги и низ живота свело судорогой, Минхо дернулся и, наконец, кончил. Кроль задержал дыхание и проглотил прям так, не выпуская члена изо рта. После тщательно его вылизал и пальцами стер остатки спермы и слюны со своих губ и подбородка.       Внутри нестерпимо горело. Кроль закусил губы, ему до сих пор мало. Особенно сейчас, когда такое шикарное и вместе с тем доступное тело лежало перед ним, дразнило силой и рельефом мышц, жаром смуглой кожи и резким пьянящим запахом доминанта. В паху больно защемило, лицо приняло жалобное выражение, и кроль, не выдержав, взобрался на бедра невменяемого после оргазма Минхо. - Хочу еще! – Просительно протянул он и, не дожидаясь разрешения, начал тереться.       Кроль извивался красиво, плавными волнами вскидывая сильные бедра, плотно вжимаясь в волчий пах. Его короткий рыже-белый хвостик нетерпеливо дрожал, ногти царапали грудь, оставляя розовые полосы на коже. Давай же! Я открыт перед тобой, только возьми меня! Член скользил между мягкими ягодицами, которые любовник умело сжимал в нужный момент, выдавливая из «жертвы» шумные вздохи. Когда кроль в очередной раз запрокинул голову, подставив беззащитную шейку под кровавые лучи закатного солнца, и приоткрыл губы в немом стоне, Минхо сдался. С ревом он подхватил искусителя под бедра и ворвался в жаждущее нутро. Он взял жадно и жестко, а кроль только радовался этому. Он тут же прижался к волку, вцепившись в него мертвой хваткой, терся о шею и грудь щеками и лбом, вымазываясь в чужом запахе, так причудливо смешавшимся с его собственным. Минхо с трудом удалось протиснуть руку между их животами и обхватить чужой член. Кроль жалобно застонал, содрогнувшись всем телом. Волк, довольный реакцией, принялся яростно дрочить неуемному любовнику, одновременно продолжая толкаться бедрами. Влажные шлепки разгоряченных тел звенели в ушах, вытесняя остальные звуки. В этот раз разрядка пришла быстро, точным сильным выстрелом прошив оба тела в экстазе. Изможденные любовники оторвались друг от друга, пытаясь отдышаться. Обессиленный кроль лег животом на постель, едва не теряя сознание. Его ломало от усталости, мышцы ныли, хотелось сдохнуть затраханным и счастливым, но в последний момент ощущение удовлетворения ускользнуло из-под самого носа. Свинцовая похоть вновь накрыла его удушливым одеялом. Зад призывно приподнялся, сигнализируя помпончиком хвостика. Минхо с ужасом посмотрел на него и протестующее замычал. Нет! Он больше не может!! Волк попытался отпихнуть ненасытного кроля или хотя бы сам отползти, но тот захныкал и вскинул бедра совмем уж бесстыже и провокационно. Руки заскользили по ним вверх и вниз, сжали розовые от шлепков ягодицы, сначала чуть приподняв их, а после широко развели в стороны, открывая вид на растраханную дырочку, из которой все еще тек сок вперемешку со спермой, пачкая бедра и простынь. Кроль потерся членом о постель, нервно вскинул зад выше прежнего, вжавшись грудью в подушку и извернувшись так, чтобы видеть Минхо, и запустил пальцы внутрь, дразня. Он трахал себя неторопливо, со вкусом, то глубоко проникая ими внутрь, то практически вынимая и раскрывая дырочку. Хвостик отчаянно затрепетал. Пожалуйста! Ты же видишь, как мне плохо! Ну, что тебе стоит облегчить мои страдания? Кроль снова призывно застонал, так, что и мертвого из могилы поднять бы смог, не то что живого горячего волка. Минхо набросился на него и покрыл как настоящий зверь: вцепившись зубами в холку и крепко держа руками за округлый зад. Кролю отчаянно не хватает скорости. Он сам подается навстречу, все быстрее и быстрее, до хруста прогибаясь в спине. Очаровательный помпончик хвоста трепещет, рыжие уши жмутся к голове. Он сладко стонет, едва успевая вдохнуть спертый воздух, пропахший их телами. Кажется, они оба стерли колени вкровь, но остановиться было выше их сил. Руки рыжика подломились в локтях, и он уткнулся лицом в постель, раздвинув ноги еще шире. Чувственный изгиб спины срывает последние тормоза и дарит второе дыхание. Волк тянется к дрожащим ушам и хватает за них. Кроль вскрикивает, скребется ногтями, пытается вырваться, ему больно, но Минхо не пускает. Зря ты разбудил дремавшего зверя. Волк навалился всем телом и с жутким, пробирающим до костей рычанием вонзил клыки в плечо, легко проткнув нежную кожу. Рот наполнился теплой ароматной кровью, затуманившей остатки разума. Кроль хрипит и дергается, но опьяненный Минхо почти не замечает этого, продолжая вбиваться в горячее тело под собой. С каждой минутой бешеной порки сопротивление становилось все меньше и тише, пока кролик и вовсе не обмяк, позволяя творить с собой все что угодно. И волк воспользовался этим. Он вышел, чтобы дать себе небольшую передышку, во время которой вылизал вкусное тело от и до, размазав розовую от крови слюну по белой коже. Расцарапал ягодицы, хорошенько отшлепав каждую, и оставил багровую цепочку засосов вдоль хребта. Общипал зубами хвостик и хорошенько потрепал за уши одуревшего от такого кролика. Однако, что отличает взрослого зверя от щенка, так это то, что играется он с жертвой совсем недолго, предпочитая не оттягивать момент расправы. Нависнув над кролем, волк плавно вошел в него, давая прочувствовать каждый сантиметр, погружавшийся все глубже, туда, где теснее, где так горячо и хорошо. Первая плавная волна электрическим разрядом прошлась по изможденному телу рыжика, заставив того хрипло пискнуть и послушно прогнуться навстречу. Упершись коленями в постель, Минхо практически лег на него и продолжил пускать волны всем телом, жарко выдыхая тому в затылок. Играючи заткнул рот и нос широкой ладонью и наслаждался сдавленными стонами кроля, чьи теплые слюни тут же залили пальцы. Кроль едва дышал. Он чувствовал, что это будет его последний раз. Больше он не мог выдержать, даже с таким неспешным темпом. Раскаленные добела нервы остро ощущали каждый толчок и заставляли дергаться, как от удара. В окно заглянули лучи рассветного солнца. Это последнее, что кроль запомнил, прежде чем провалиться в черное небытие.       Утро для Минхо снова наступило не в положенное ему время, а где-то днем. В горле першило от жажды, тело ломило, будто он всю ночь сажал картошку на огромном поле. Волк перевернулся на живот, сморщившись от боли в мышцах, и уткнулся лицом в подушку. За окном чирикали птицы, пятно света беспощадно жарило руку, которую волк поспешно спрятал под простыней. Так он пролежал минут десять, пытаясь осознать кто он и почему ему так хреново. Или все же хорошо? Вместо привычного утреннего возбуждения ощущалось полнейшее удовлетворение, что немного сбивало с толку. Почему? Воспоминания пестрой мозаикой начали возвращаться в голову. С каждым кусочком пазла Минхо хотелось выть все громче и тоскливее. Что же он вчера натворил?? Набросился на бедного кролика, лежавшего едва ли не при смерти!! Ой, что же делать-то ему теперь? Однако от дальнейшего самобичевания его отвлекло шкворчание и донесшиеся с кухни аппетитные запахи. Если там кипела жизнь, значит, он все-таки не затрахал кроля до смерти. Ну, или это пришла его мама и готовит ему отбивную из свежей крольчатины. Задушив истерический смех в зародыше, Минхо неохотно сполз с постели, натянул одежду и с опаской отправился на кухню. Возле плиты стояла все же не мама, и волк не знал, радоваться этому или нет. Короткий хвостик и ушки бодро вздрагивали под жизнерадостный свист кролика, а на столе рядом высилась уже целая горка пухлых морковных котлет. И жареные кабачки с чесночком и зеленью. И отварная картошечка с маслом. И свежий салатик с тыквенным соком. И даже маринованные огурчики из кладовки достал. Минхо стало завидно, в отличие от цветущего, пышущего энергией кроля он чувствовал себя шкуркой от высосанного помидора. - С добрым утром! – Кроль полуобернулся и улыбнулся. Морщинки в уголках его тепло-карих с золотинками, а не черных, как казалось ранее, глаз собрались солнечными лучиками. Желудок у Минхо ухнул куда-то вниз, а вот в паху наоборот начало приятно щекотать и подниматься. – Из мяса я умею готовить только курицу, но у тебя ее не оказалось, так что завтрак вышел немного вегетарианским. Ты ведь не против? – Кролик, который любит курицу? Неожиданно! - После такого я, как приличный волк, просто обязан на тебе жениться, – просипел Минхо и поспешил выпить сока. Как оказалось зря. - Я как раз хотел об этом поговорить. Я решил, что буду жить с тобой. – Волк едва не захлебнулся. Пуская носом оранжевые пузыри, он отчаянно закашлялся и даже чуточку пожалел, что не скончался на месте. - В каком смысле?? - В прямом. – Кроль ловко переставил тарелки с едой на обеденный стол и сел на стул. Вооружившись вилкой, он, высунув от усердия кончик языка, сосредоточенно выбирал с минуту и, найдя самую пухленькую и поджаристую котлетку, безжалостно ее наколол. – Мне здесь нравится. Местечко отдаленное, тихое, с прелестным садиком и ухоженным огородом. Чем не повод?       Минхо, признаться, потерял дар речи от такой наглости. Он хотел было возмутиться, но кроль так на него посмотрел, что волк прикусил язык и послушно шлепнулся напротив. В животе заурчало. После ночного марафона молодому организму катастрофически не хватало энергии, а на столе стояли его любимые блюда! Сглотнув набежавшую слюну, волк с усилием оторвал взгляд от тарелки с кабачками и снова посмотрел на деловито жующего кроля. - Но разве тебе не логичнее жить с кроликами? – Рыжик поморщился и отложил вилку в сторону. Чтобы заменить ее стаканом сока. - Нет. Они все ветреные и только и думают, как кого-нибудь в койку затащить. – Минхо поперхнулся такому заявлению, кроль же невозмутимо продолжил. – Я же вышел из того возраста, когда хочется одного только безбашенного секса без обязательств. Мне нужны серьезные отношения, и ты подходящая для этого кандидатура. - Я??? - Да. Я давно за тобой слежу. - Следишь??? – Взвизгнул волк на три октавы выше. - Угу. – Ночной гость снова взялся за еду, в этот раз притянув к себе поближе картошечку и плошку с салатом. – Ты молодой, сильный, половозрелый волк и, как показала эта ночь, вполне можешь удовлетворить мои потребности. К тому же хозяйственный, ответственный, чистоплотный, – загибал пальцы нахал, задумчиво обсасывая вилку. Минхо некстати вспомнил о минете и вспыхнул до корней волос, стыдливо прижав уши и хвост. – А еще заботливый. - А, может, я не захочу? – Кроль посмотрел на него, как на глупенького. - Но ночью же захотел? - Ну… – Минхо смутился. – Тогда во мне говорили гормоны, а теперь разум. – И совесть. Кроль картинно вздохнул, мол, ну чего ты ерепенишься? Я же вижу, что ты не против! - А если так? – Рыжик нырнул под стол и достал оттуда ящик с морковкой. Ароматная ботва пушилась на солнышке, пузатые оранжевые «попки» выглядывали из черной жирной земли. Волк завистливо присвистнул, с такой не то что первое место занять можно, а и вовсе установить новый мировой рекорд! - Ну… – Минхо замялся. Как же ему еще отпереться? – А зачем тогда ты мародерствовал в моем огороде? - Я разузнал, что ты собираешься принять участие в выставке на ярмарке на следующей неделе, а у меня как раз в то время будет очередное обострение и мне понадобиться твоя помощь. А эти ярмарки отнимают целый день, что меня совершенно не устраивает! – Кроль почесал кончик носа и добавил. – Ну, и к тому же у тебя там все такое вкусное, что я просто не смог удержаться.       Потрясению волка не было предела. Он открывал и закрывал рот, силясь подобрать слова, но ничего кроме ругательств на язык не шло, а ругаться ему, как благовоспитанному волку, все же не хотелось. Одна назойливая мысль не давала ему покоя. Что же, что же его насторожило? И без того большие глаза округлились до размера медного пятака. - Так, стоп. Обострение? Что ты имеешь в ви-… А-а-а… – В глазах засветилось понимание, а за ним возмущение пополам с облегчением. – Так вчера ты не умирал, да? - С чего ты взял? – Кажется, кроль действительно удивился, и волк поспешил объяснить. - Ну, на моей грядке с капустой. Тебя так лихорадило, что я уж испугался, как бы ты не склеил лапы прямо на ней. - Ах это… Нет, так всегда бывает перед началом течки, ну а ливень просто добавил трагичности. - Значит, если б я тебя там бросил, с тобой ничего бы не случилось? - Почему? Мне действительно было плохо. Течка застала меня врасплох, и я направился в единственное место, где мог получить помощь! А если бы не получил, – кроль мстительно сощурился, – то разворотил бы весь твой огород! И даже гортензию не пощадил бы, хоть она мне и очень нравится. - Ну ты и жу-у-ук! – Выдохнул Минхо, поражаясь такой наглости. С этим кролем он точно не соскучится! А кстати… – Как тебя зовут-то? - Джинки. - Ну, будем знакомы что ли, Джинки.       Минхо протянул руку для рукопожатия. Рыжик посмотрел на нее, на Минхо, и снова на его руку и крепко ее пожал. Волк внимательно наблюдал за ним и думал, может действительно попробовать? Тем более разлившееся внизу живота томление все острее давало о себе знать, и теперь волку хотелось отнюдь не есть. Кроль уловил изменение запаха в воздухе и шаловливо облизнулся. Сейчас он ему наглядно покажет и докажет, что в этом доме он более чем желанный гость!