Ничего не было, кореш

      Прошёл уже месяц. Владимир и Алексей так, и не взаимодействовали. Совсем. Ни единого упоминания о друг друге во время стримов. Никакого поливания грязью Хесуса со стороны Братишкина… зрители даже удивились. Но в один из очень пасмурных дней Петербурга, Алексею пришло приглашение в Москву, на какой-то фестиваль посвящённый ютуберам и людям, которые, хоть, как-то играли в нём какую-то роль, даже и несмотря на то, что видео не выходит полгода. А уж какая разница, если задача — образовать неразборчивую толпу и где-то на фоне поставить музыку, ну и там, что-то ввести для фанатов тех самых блогеров. Так и проходят большинство фестивалей, отличительных черт у них особо и нет. Хесус долго размышлял над этим предложением, ведь он человек по больше части асоциальный, но что-то его сподвигло на то, чтобы принять приглашение. Конечно, спустя день, перед самой поездкой он очень сильно об этом жалел, но уже нельзя было что-либо исправить. Хесус прилетел в Москву с расчётом того, что один день, до феста, он погуляет по городу, ведь нужно хотя бы иногда выходить на улицу. Прошло уже пять часов с момента прилёта в Москву. Хесус лежал на кровати и просто смотрел в потолок. Он решил взять в руки телефон, проверить социальные сети. Подписчики, как и всегда спамили ему тем, что очень его любят, какой он красивый и всё тому подобное. Отложив в сторону телефон, тот начал противно сигнализировать о том, что пора бы его зарядить. Хесус неохотно поднялся с кровати, подошёл к своей единственной сумке, которую привёз с собой, начал всё в ней перерывать и, оказалось, что… он забыл зарядку. — Блять! Потрясающе! — выругнулся Хесус и психованным рывком откинул сумку. Поскольку в Москве он должен находиться ещё, как минимум день или два, то с пятнадцатью процентами зарядки телефона он не протянет. Сначала была мысль спросить на стойке регистрации отеля — не имеется ли у них нужной зарядки. Но Хесус откинул эту идею, ведь, во-первых: он планировал погулять по городу, а во-вторых: его зарядка была почти на исходе, поэтому ему так и так следовало бы купить её.       Шагая по Москве, Хесус который раз убеждался, что Москва — большая деревня, и Петербург ему по душе гораздо больше. Он ни капли не жалеет, что смотался отсюда, конечно, первое время он вспоминал о друзьях, но он человек не привязчивый, поэтому быстро променял всё, на то, что имеет сейчас. В городе сейчас очень жарко, Хесус ненавидит жаркую погоду и уже начинает жалеть о своей затее, он поскорее хочет добраться до нужного ему магазина, купить то, что нужно и вернуться обратно. Наконец добравшись до ближайшего магазина электроники, Хесус проходит в нужный отдел и ищет то, что нужно. Найдя товар, он хочет уже направиться к кассе, но кто-то прикасается к его плечу и окликает: «Лёха?». Обернувшись, Хесусу хочется провалиться сквозь землю, «Блять! Лучше бы в отеле попросил!» — мысленно кричит он, буквально забывает, как дышать и спустя долгих, как ему кажется, две секунды, он находит в себе силы ответить: — Вова… — он сказал это тихо, с какой-то, будто, надеждой в голосе. — Что в Москве забыл? — поинтересовался тот в ответ. — Да-а, вот, на фест пригласили. — Ясно… — простояв смотря друг на друга, приблизительно, секунд пять, Вову, будто, отклинило и он резко, не подумав, выпалил: — Может встретимся сегодня? — после этого вопроса Вова успел уже миллион раз пожалеть, что спросил, — «На что ты, блять, надеешься, выродок?» — сам себя спрашивал он, ожидая отрицательного ответа. — Да, почему нет… — неожиданно для себя, ответил Хесус.

Он не думал задавать этот вопрос, а он и не думал давать такой ответ…

***

      Под вечер была всё такая же жаркая погода, градусы и не планировали понижаться, что всё сильнее и сильнее раздражало Хесуса. Он, не заморачиваясь оделся, уложил свою чёлку и направился на место встречи. Конечно, ему было волнительно, он так и не переставал думать о Вове, о том, что произошло в тот злополучный вечер… за всё это время он чётко решил для себя, что всё-таки ему от себя никуда не деться и он ему нужен. Но, как же он боялся предстоящей встречи, не зная, что ответит Братишкин… Им наконец-то удастся поговорить?       Вова уже десять раз пожалел о том, что выпалил не подумав. Ему до одури хотелось с ним встретиться, но, как это было страшно… Эта неизвестность и не читаемость эмоций Хесуса, его убивала. Братишкин в сотый раз пытался успокоить себя тем, что он дал согласие, значит он сам этого хочет, всё хорошо… Но, как же всё это бесполезно. Кое-как собравшись с мыслями, Братишкин полностью привёл себя в порядок и пошёл на место встречи. «Вот, он тут, передо мной» — накатывая на себя ещё больше паники, думал Хесус. Братишкин пришёл немного раньше Хесуса, увидя его, Вова, начал двигаться навстречу. Они поприветствовали друг друга и… А что дальше? Они так мечтали поговорить, но… Вот, они стоят друг напротив друга и не знают, что и сказать. Просто не знают… Столкнувшись взглядом они забывают обо всём и всех, кажется, будто они готовы смотреть так вечность, но всему приходит конец, Хесус первым разрывает зрительный контакт и в мыслях лишь одно: «Скучал. Как же я, блять, скучал!». Как-то пытаясь оборвать эту неловкую тишину, Братишкин пробует начать разговор: — Ты, ведь, на фест сюда приехал? Да? — Угу — промычал тот в ответ — Захотелось как-то развеяться, погулять, а то так заебался дома постоянно сидеть, никакого разнообразия — наскучило. — Понимаю: такая же ситуация. Сам скоро в Гонконг полечу. — приулыбнувшись ответил Братишкин. Вове удалось начать разговор, они ещё очень долго общались, обсуждали различные темы, но так никто из них и не осмелился затронуть тему того самого вечера, да никто и не знал, как начать, как продолжить. Но оба понимали, что им нужен этот разговор, их диалог всё равно был каким-то напряжённым, осторожным, будто они сейчас на Twitch’e стримят и боятся слова лишнего сказать: а вдруг оскорбится, вдруг не так поймёт, вдруг не оценит, ну и всё в таком роде…       Часы показывали уже позднее время, но стримерам это совсем не мешало. Они продолжали гулять, просто ходить по городу, что-то обсуждать, смеяться, но всему должен прийти конец… Идя по очередной улице Хесус замечает отель, в котором он остановился… — Кстати, я в этом отеле живу — указывая на здание через дорогу сказал Хесус. — Да я смотрю ты — мажор! Отель-то дороговатый — с небольшим удивлением отреагировал Братишкин. — Да-да я, могу себе позволить, стример как никак — в шуточной манере ответил Хесус. Смотря на время, они понимали, что уже серьёзно пора бы разойтись по домам, но как же им этого не хотелось, так в добавок они и не обсудили того, что так хотели… Обоим казался этот момент самым подходящим для того, чтобы всё решить и понять, что дальше будет, но… — Здорово погуляли, надеюсь ещё увидимся — с искренней улыбкой на лице и сильной надежде в голосе прощался Хесус. — Увидимся… — с отчаянной улыбкой произнёс Братишкин. После его ответа последовала пауза. С места никто так и не сдвинулся, они просто стояли и смотрели в одну точку. Для них этот промежуток времени казался гигантским, а на самом же деле, прошло всего-то три секунды, ну может чуть больше. Братишкину не хотелось уходить, он осознавал, что, если прямо сейчас уйдёт, то вряд ли они ещё встретятся. Хесус стоял напротив входной двери в отель и думал, кажется, сама вселенная столкнула их в том магазине, и он понимал, что нельзя терять и секунды. — Ладно, я пойду — попрощался Братишкин.

Потерял. Или нет?

Хесус нервно сжимает пальцы, наблюдая, как он уходит. И думает: если сейчас что-то не предпримет, то проебёт его и больше не получит шанса. И решившись, негромко, но уверенно бросает вслед: — Стой! А может на чаёк? — предложил Хесус усмехаясь. — «Блять, как же тупо! Какой же я еблан!» — мысленно ругал себя Хесус. Предлог, как у ебучей школьницы… — Звучит, как начало кое-какого фильма… — Братишкин многозначительно повёл бровями улыбаясь — Но в целом, я не против. — Он был рад. Он надеялся на что-то подобное. А вообще по большей части ему было всё равно, он просто не хотел его отпускать. Хесус приоткрыл дверь Братишкину, приговаривая, что-то, типа: «Дамы вперёд». Объяснившись перед регистратором, Братишкина всё-таки пустили в номер Хесуса, с уговором того, что он совсем ненадолго, но регистратор была уверена, почти на все сто процентов, что этот гость останется, минимум, до четырёх утра. Проходя в номер, Братишкин быстро окинул помещение взглядом и направился в сторону территории кухни. — Присаживайся. Ща всё будет. — Хесус потянулся включать электрический чайник — Какой чай предпочитаете, месье? — Ля, ты серьёзно чай позвал пить? — усмехаясь ответил Братишкин. — Я думал мы… прибухнём хотя бы, а вообще люблю чёрный. — Ну, раз хочешь бухнуть, давай бухнём. — сказал Хесус и открыл мини-бар.       Стримеры сидели, выпивали, снова разговаривали не о чём, но каждый наслаждался каждой доли секундой, проводимой вместе. Они осознавали, что, к сожалению, рано или поздно всему придёт конец, но они жили настоящим моментом, пытаясь сильно не задумываться о том, что будет. Братишкин решил остановиться на четвёртом стакане пойла, но Хесус, не теряя надежды, пытался подлить ему ещё «чуть-чуть» дабы он напился до такой степени, что просто был бы не в состоянии покинуть его номер, но стример противился изо всех сил, и Джессу так и не удалось его уломать. Просидев, проговорив, ещё где-то минут двадцать, Вова встал со стула и сказал: — Мне уже пора, наверное… Пойду я — совсем нехотя — это было видно в его опьянённых глазах, сказал он. Услышав это, Алексея будто облили кипятком, он мгновенно протрезвел и попытался удержать его: — Да, ладно тебе! Какой пора? Время всего-то лишь полтретьего ночи, рано ещё! Пошли, давай, на кровать присядем. — странно звучало, да, но никого это не заботило. — Ладно, ладно. Давай. — Братишкин был счастлив. Он искренне не хотел уходить, а тут Хесус сам его и останавливает — просто идеальный расклад событий. Присаживаясь на край кровати к Хесусу, Братишкин мимолётно взглянул в окно. Было темно и одинокий фонарь освещал комнату. Переводя свой взгляд на фонарь, в голове у него вспыхивала картина того самого вечера. Вспоминал долгий, нежный и одновременно жадный поцелуй, рваные вдохи и выдохи, срывающиеся с истерзанных ласками губ. Присев рядом с Джесусом, который начал рассказывать уже какую-то новую историю, Братишкин неожиданно прервал его: — Ты любишь меня — резко и уверенно, с виду, выпаливает он. Сердце Хесуса проваливается в пятки. Он поставил его в тупик. Джесс просто не знает, как реагировать на это. «Да, сука! Ты прав, ублюдок!» — мысленно кричит Алексей. Он закрывает глаза, пытаясь сконцентрироваться и не выдать своё паническое дыхание, потому что внутри начинает что-то болезненно ныть. И вместо того, чтобы что-то ответить, Хесус резко прижимается своими губами к губам Братишкина, тот естественно отвечает на поцелуй, чем очень успокаивает Джесса. Алкоголь кружит голову, и думать здраво было невозможно. В головах обоих была лишь одна мысль: «Мой. Не упущу в этот раз.» Братишкин нежно, пытаясь не спугнуть, запускает свои руки под футболку Хесуса, начиная поглаживать его спину и бока. Джесус неуверенно усаживается на колени Вовы, опрокидывая его на кровать и начинает спускаться губами всё ниже. Владимир чувствует жаркие губы Хесуса на своей шее и тихо постанывает, вцепляясь дрожащими пальцами в его плечи. Разводит свои ноги так, что Хесус оказывается между ними и начинает сжимать коленями его бёдра, прижимаясь к твердеющему члену партнёра своим, гладя спину Хесуса, прижимая его к себе ещё сильнее. Хесус вдруг осознаёт, что происходит, всё ещё тяжело дыша, смущённо упирается лбом в плечо Братишкина, пряча лицо. В номере становиться всё жарче, и Вова притягивает Лёшу к своим губам, вводя его в поцелуй, наспех стягивает с него футболку. Хесус решается повторить действия партнёра, и они снова целуются, жарко и жадно дыша друг другу в губы. Братишкин выгибается, прикасаясь к горячей коже стримера, снова тянется за поцелуями и тихо стонет, когда Хесус двигает бёдрами, касаясь возбуждённого органа через штаны. От Хесуса слышится протяжный стон, когда руки Братишкина опускаются к его низу живота.

Тело прикасается к телу, а с губ Алексея срываются, лишь, новые стоны, от которого Владимир заводится ещё сильнее.

Уже утро. Братишкин проснулся, потому что почувствовал, как сильно онемела рука. Раскрыв глаза, он обнаружил, что на ней мило сопит Хесус. Попытавшись вытянуть из-под него руку, Вова его разбудил. — Блин, прости, просто я руку уже не чувствую. — с виноватым взглядом сказал Братишкин. — А я жопу не чувствую. — с саркастичной злобой и улыбкой ответил Хесус, но с места не сдвинулся. Братишкин, жалобно, но с улыбкой, посмотрев на него, откинул голову на подушку. — Слушай… А кто мы теперь друг другу? — поинтересовался Вова. — А ты о чем вообще, ничего не было, кореш. — улыбаясь ответил Хесус и поцеловал Братишкина в висок.

***

НиЧеГо Не БыЛо, КоРеШ