Плохой мальчик,не дождался своего папочку

Был вечер, и я возвращался домой. Уже почти стемнело. Я открыл дверь, и тихо вошел в квартиру. В доме было тихо, дверь в нашу спальню заперта, и я подумал, что ты спишь, и прошел на кухню, чтобы поставить чайник. Решив проверить тебя, я тихо подошел к спальне и изумился. Из нее доносились стоны.Твои стоны. Я сразу открыл дверь и передо мной открылась, пожалуй, лучшая картина, которую я видел. Ты лежал на нашей кровати, трогая себя, глаза твои были прикрыты, волосы растрепаны. Думаю, ты был похож на маленькую шлюшку, очень развратный. Ты неистово закусывал губы, продолжая разрабатывать себя пальцами, иногда хныча от столь приятных ощущений, что твои ноги сводило в судороге, — ох, да, Питти, я… глубже. — ты выстанывал мое имя. — Милый, что это у нас такое, — медленно спросил я, входя в комнату и пытаясь сдержать заговорческую улыбку. Узел внизу живота сразу же завязался. Ты в ужасе остановился, даже не открывая глаз, и прошептал: — П-пит? я не слышал, к-как ты вернулся. — ты старался дышать размеренно, но возбуждение с головой выдавало, что тебе тяжело, и что тебе нужно было кончить. Ты приоткрыл глаза, и посмотрел на меня, — Питти, помоги мне, — заскулив, ты продолжил истязать себя пальцами, постанывая еще громче. Закусив губу я подошел к кровати. Я провел рукой по твоей ноге, поднимаясь к бедру. — М-м, малыш, думаю, папочка поможет тебе справиться с этим, — я кивнул на стояк, — Иди сюда. — Я потянул тебя вверх так, что теперь ты на коленях стоял на кровати. Я стал целовать тебя, гладя спину, шею и руки. — Думаю, ты плохой мальчик, Пат, ты должен был ждать своего папочку… — я скользнул рукой по спине и сжал ягодицу, впиваясь в нее ногтями. — Ты не дождался, — влажно шептал я тебе на ухо, — поэтому я тебя накажу, — с этими словами я шлепнул тебя по ягодице, затем погладил, а потом опять шлепнул. В штанах уже было тесно и невыносимо. — А теперь встань на колени и порадуй своего папочку, малыш. Ты захныкал и покорно опустился на колени передо мной, с вожделением смотря в глаза. Не разрывая зрительного контакта, стал расстегивать мои джинсы, иногда задевая член, но не смел даже улыбаться мне. — Я сделаю папочке хорошо, — сказал ты, когда уже добрался до нижнего белья и приспустил его. Член ударился о мой живот, и это заставило чертиков заплясать в твоих глазах. — Я буду хорошим для своего папочки, — с этим словами ты обхватил мой член губами, прикрывая глаза, и придерживаясь за мои бедра. Я судорожно выдохнул и откинул голову назад, — ох какой ты горячий. Твой ротик такой влажный…малыш, ах, — я прерывисто дышал и положил руку на твою голову. Когда ты начал стараться больше и брать до конца, я не выдержал, и стал направлять твою голову, сжимая волосы. Ты выглядел бесподобно в такой позе, такой покорный. Я втрахивался в твой рот, и ты начал захлебываться, но почти не сопротивлялся. — Какой послушный, да, умница… В твоих глазах уже были слёзы, но ты покорно продолжал, пытаясь сосредоточиться только на моих ощущениях. Ты провинился, ты будешь извиняться. Ты только сильнее сжимал бедра, а твои колени терлись о ворс ковра. Помогая себе языком, при этом издавая стоны горлом, ты создавал вибрации, которые доводили меня до исступления. — Хорошо, молодец, — я отодвинул тебя и взял твое лицо в руки, большими пальцами вытирая слезинки. — Ты хорошо постарался, но не достаточно…— с этими словами я отошел к шкафу. У нас имелись пару игрушек, которые мы купили, но у нас не было возможности ими воспользоваться. Я взял наручники и, вертя их на пальце, подошел к тебе, — давай малыш, ты должен извиняться. Я кинул тебя на кровать и поставил раком заламывая до боли твои руки. Ты хныкал, поэтому я стал поглаживать твою спину проходясь вдоль позвоночника к бедрам, — если будешь послушным, я позволю тебе выбрать куда мне кончить, — я чмокнул тебя в спину и надел наручники. Думаю, холодный металл неприятно натирал тебе запястья, но это ничего, ты любишь пожестче, я знаю это. — Да, п-папочка, — всхлипнул ты, — я буду самым послушным, — твоё дыхание сбивалось. Ты выглядел таким, блять, развратным. — П-прошу, будь со мной грубым, ах. — Грубым…хорошо… Раз ты растягивал себя пока меня не было, то я подумал, что сейчас мы не будем этого делать, смазки и твоих слюней на моем члене было достаточно, поэтому я пристроился сзади тебя и не стал церемониться. Я вошел до основания, и охнул от удовольствия, ты был приятно узковат. Ты же, думаю, не ожидал, что я так резко войду и вскрикнул, но я почти не слышал этого, потому что твое лицо было глубоко в подушках. Тебе было больно, но также тебе до одури нравилось подчиняться. — Пит, прошу. — просил ты, хотя сам не зная, чего именно. Я пока не продолжал, и дал тебе привыкнуть…но потом решил, что ты немного потерпишь, раз провинился. Поэтому я медленно вышел и так же резко вошел до конца. — Ах, Патрик, плохой, ужасный мальчик, — я шлепнул тебя, от чего остался красный след на твоей заднице. Я слышал как ты скулил в подушки, но я знал, что тебе нравилось это, и ты хотел большего. Я нагнулся к тебе закрыв рот и нос рукой, на время перекрывая воздух, и стал выдалбливать из тебя всю дурь такими же темпами: медленно выходя и быстро входя по самое не хочу… Ты извивался, теряясь во времени, получая своё наказание, и обливаясь слезами. Ты подстраивался под мой темп, и конючил в руку, находясь в полусознательном состоянии. Наручники подливали масла в огонь, отчего поза была ужасно неудобной, но все это давало взрывную смесь из ощущений. — Пит, Пит. — стонал он в мою руку, — я сейчас, Пит...не надо, я.. сейчас…остановись. — Кислорода уже не было и, он оставался в сознании, думаю, только благодаря боли. Я остановился и убрал руку. Слезы лились у тебя из глаз и я немного размяк. Я отстегнул наручники, — это на время, — и перевернул тебя на спину. Я стал целовать все твое лицо, — ты очень послушный, но еще не время кончать, нет, — я гладил тебя по голове и нежно целовал, приводя тебя в чувства, ты немного успокаивался. Я кусал тебя за ухо и тут же облизывал место укуса. — Ты мой малыш, мой малыш…— шептал я. — Твой, твой, папочка. — ты хватался за меня, сжимая все, что попадало под руки, — папочка, я хотел бы больше, прошу тебя, сделай мне хорошо ещё раз, — в голове стучала кровь, а сам я не мог найти себе места, для меня это было подобно сну. Я улыбался твоим словам, целуя тебя, ты был таким невинным и нежным сейчас. Но я знал что тебе нравится грубо, поэтому не стал выходить из роли твоего папочки. Я засосал тонкую и чувствительную кожу на твоей шее, а потом прикусил ее. Ты охнул, а я снова надел наручники на тебя закрепив их над головой на кровати. Я придвинул твой таз к себе и раздвинул ноги шире. Твой член был перенапряжен, потому что я запретил тебе трогать себя. Ты слушался. Мой малыш. — Ты кончишь для меня, когда я захочу и когда я разрешу, ты меня понял? — Я наклонился к твоему лицу ожидая ответа, опаляя губы своим дыханием. Ты судорожно помахал головой, в знак согласия и прерывисто дышал, — Д-да, Пит, как скажешь. — говорил ты, продолжая тихонько постанывать. Я резко вошел, сразу проходясь по простате, отчего ты пискнул, начав глубоко дышать, а тело будто било слабым разрядом тока. Я стал грубо вдалбливаться в тебя, доводя до полусознательного состояния, а ты просто стонал, сцепив ноги за моей спиной. Такой грязный. — Пит, глубже, давай, прошу, прошу тебя, — ты не мог уже дальше, был почти на пике, но я ведь не разрешил тебе кончать. — Пит, пожалуйста, пожалуйста… Я быстро и глубоко входил, чувствуя себя невероятно в тебе. Наклонившись к твоей шее, я еще раз облизнул ее, — скоро я разрешу, малыш. Скажи куда, охх…да…хочешь, чтобы я кончил, уф, — я замедливал темп, но не переставал попадать по простате, отчего у обоих сносило крышу. — Охх, я так, ах, сильно провинился перед тобой сегодня, ох, Пит, ты можешь... можешь даже на меня. куда захочешь. я виноват. Патрик двигался в такт со мной, стирая свои руки в кровь. — Я хочу чтобы ты кончил для меня сейчас, не прикасаясь к себе, — как-то удачно изловчившись я освободил твои руки от наручников. Твои запястья кровоточили. Я помогу тебе потом, я позабочусь о тебе позже, мой мальчик, но сейчас я усадил тебя на себя, держа тебя за задницу. Поза получилась максимально удобная и глубокая для тебя. Я сделал несколько толчков поднимая тебя сам, потому что ты просто обнимал меня и стонал из последних сил. Ты кончил изливаясь на наши животы, тебя била дрожь. Я уложил тебя снова на спину и выйдя, кончил на твой живот, немного надрачивая себе. Ты бессильно завалился на спину, забывая дышать. Только через некоторое ты приоткрыл глаза всматриваясь в меня и, слабо улыбаясь, сказал: — Мне было так хорошо, папочка, я так люблю тебя. — Мой малыш, ты был самым послушным, — я придвинулся ближе к тебе, утыкаясь носом в твою шею, и переплетая наши пальцы.