Игры разума

Хавьер Фернандес стоял возле широкого панорамного окна конференц-зала. С высоты пятнадцатого этажа открывался вид на необъятную гладь Средиземного моря, в лучах полуденного солнца переливающуюся всеми оттенками лазури. Стекло не пропускало звуки, но Хавьер практически услышал, как внизу, возле главного крыльца, остановились два автомобиля. Из внедорожника показались четыре фигуры, одна из которых исчезла в здании, а остальные заняли позиции возле пассажирских дверей второй машины - седана представительского класса. Через секунду раздался звонок внутренней связи. Хавьер нажал на кнопку и сразу вернулся к посту наблюдения. — Да, Эльза? — Сеньор Фернандес, звонят с рецепшена, - раздался голос секретарши, - японцы приехали. Вы готовы их принять? — Я не готов, Эльза, но выбора у меня нет, - усмехнулся Хави. - В любом случае, нельзя заставлять их ждать. — Я поняла, - пауза. - Удачи, сеньор Фернандес. Буквально через мгновение фигура первого охранника показалась из здания. Все пассажирские двери седана по очереди открылись, выпуская троих людей в черных костюмах. Человека, вышедшего последним, остальные окружили кольцом, и процессия вошла внутрь. Хавьер посмотрел на свои руки и поспешил вытереть их об штаны - ладони были влажными от пота. Покрутил перстень на пальце, посмотрел в отражение собственного лица в стеклянной дверце шкафа. Сколько займет поездка на лифте и путь по коридору - две-три минуты? Нужно успеть взять себя в руки. Сегодняшняя встреча была судьбоносной. Хавьер добивался ее полгода, и от ее успеха зависит, получит ли фирма контракт, который обеспечит ее будущее и позволит выйти на международный рынок. Если бы Хавьера семь лет назад спросили о будущем, он бы попал пальцем в небо. Никогда он не мог вообразить себя в директорском кресле. Отец был молод и полон сил, руководил компанией твердой рукой, а вот на детей управы не находил. Хави рос раздолбаем, менял увлечения как перчатки, то гоняя в футбол, то исчезая на месяц с круизным лайнером. Не найдя самостоятельно работы, не ограничивающей его свободы, устроился в отцовскую фирму курьером. Носиться по городу на мотоцикле, развозя посылки, показалось ему неплохим вариантом. А через год отец внезапно скончался. Врачи сказали - оторвался тромб, никто не мог предугадать. Мама поседела от горя, отказавшись общаться с кем бы то ни было. Для самого Хавьера два месяца после смерти отца прошли как в тумане. Опомнился он, когда деловые партнёры отца оборвали телефон с угрозами расторжения контрактов и банкротства. Компания отца, лишившись главного руководителя, еле сводила концы с концами. Мама ничего не смыслила в делах и предложила продать фирму. Лаура профессионально занималась живописью, и как человек творческий, не хотела хоронить себя в офисе под грудой бумаг. Хавьер также был далек от управления делами, но он не мог позволить труду отца пойти насмарку, поэтому с разгульной жизнью было покончено. Он дневал и ночевал в офисе, донимая бесконечными расспросами людей, которые ещё недавно хлопали его по плечу, отдавая бумаги на подпись. Вода камень точит, и через два года Хавьер стал полноценным руководителем фирмы, параллельно получив образование в бизнес-сфере. Компания расплатилась со всеми долгами, и даже вышла в плюс по итогам года. Но ограничиваться сохранением достижений отца теперь для Хавьера было мало, он хотел, чтобы о компании заговорили на международном рынке. У фирмы было несколько европейских контрактов, но мир электроники сейчас сосредоточен в Азии. Хавьер начал с малого - ездил по международным конференциям, заводил полезные связи, благо, ему помогало хорошее знание английского, оплачивал своим сотрудникам стажировки в ведущих азиатских компаниях. Это принесло свои плоды, когда исследовательская группа компании разработала новый способ печати микросхем. Они тут же оформили патент на изобретение и презентовали его на международной выставке в Токио. Тогда-то Хавьер и зацепил удачу за хвост. Их изобретением заинтересовался один из крупнейших мировых конгломератов Hitachi. Спустя полгода напряжённых переговоров для окончательного урегулирования взаимоотношений в Испанию прибыл младший сын владельца, по совместительству являющийся руководителем одной из дочерних компаний концерна. Вынырнуть из собственных мыслей Хавьера заставил стук в дверь. Секретарь, работавшая ещё на отца и знающая Хавьера с детства, открыла дверь и пригласила гостей войти. Первым внутрь попал охранник, осмотрел комнату на предмет угроз и кивнул людям, находящимся в коридоре. Далее в комнату вошёл низкий коренастый человек, плотно упакованный в тёмно-серый костюм, застегнутый на все пуговицы. За ним следовал единственный человек, с которым Хавьер уже встречался - юрист компании Ямато Томура, жизнерадостный и весьма улыбчивый для японца, возможно, потому что имел американские корни. Последним в конференц-зал вошёл главный персонаж - сын главы корпорации Hitachi Юзуру Ханю. Он кивнул охраннику, на что тот поклонился, закрыл дверь и прислонился к ней спиной, тем самым давая понять, что войти и выйти можно будет только с его разрешения. Хавьер впервые столкнулся с Ханю лицом к лицу. Он, конечно, погуглил, но те жалкие крохи информации и одна нечеткая фотография издалека никак не прояснили ситуацию. Непонятно, как они сумели сохранить такую таинственность при том, что тот являлся одной из главных бизнес-шишек Японии, но сейчас Хавьер увидел, что охраняют Юзуру Ханю похлеще принца крови. Хави знал, что ему двадцать пять лет, но выглядел он от силы на девятнадцать. Если бы парень надел джинсы и футболку, его можно было бы принять за подростка. Но странности на этом не заканчивались. Хавьер был мужчиной традиционной ориентации, но не мог не признать, что Ханю почти по-женски красив. Азиатский разрез глаз, аккуратный носик, маленький пухлый рот. Хрупкая фигура была одета в шикарный черный шелковый костюм с неожиданно ярко-синим галстуком. На левом запястье Юзуру носил дорогие часы, а вот правое украшали несколько браслетов из разноцветных бусин, что выбивалось из образа делового человека. Хавьер поймал себя на том, что молча пялится на Ханю, даже не поздоровавшись с гостями. Правда, тот с не меньшим интересом разглядывал его в ответ. Их взгляды столкнулись, и у Хави засосало под ложечкой - он ещё никогда не видел настолько черных глаз. Возможно, дело в игре света, ведь японец стоял спиной к окну. — Рад встрече с вами, сеньор Фернандес, - голос Юзуру был негромким, а слова звучали немного растянуто из-за акцента. Он слегка поклонился и протянул руку для европейского приветствия. — Взаимно, господин Ханю, - Хавьер поспешил пожать протянутую ладонь и удивился нежности его кожи. Его собственные руки были загоревшими и загрубевшими от контакта с деревянной поверхностью руля его яхты. Обменявшись приветствиями, гости сели за стол. Хавьер занял позицию напротив Юзуру, оказавшись на противоположной стороне от сидевших рядом японцев. — Могу я предложить что-нибудь выпить? Мой секретарь подготовила все необходимое. — Нет, спасибо. Думаю, после обсуждения формальностей мы продолжим нашу встречу в ресторане, - тот открыл бутылку минеральной воды и налил в стакан. - Пока хватит и воды. — Как вам будет угодно. Через два часа Хавьер вынужден был признать, что к женственной внешности прилагался стальной характер. Он по наивности предполагал, что сын владельца будет просто фоновой фигурой, а основные дебаты развернутся между ним и юристом, но оказалось, что Ханю в курсе самых мелких деталей сделки и полностью контролирует ситуацию. Фернандес со вздохом признал, что в мастерстве ведения переговоров ему до японца ещё расти и расти, но к чести последнего, тот соблюдал выгоду обеих сторон. Наконец, все подробности были оговорены, и японский юрист отправился на этаж ниже для встречи с юристами фирмы Фернандеса и прописания пунктов контракта. Разговор перетек на более нейтральные темы, и взгляд Юзуру блуждал по стенам конференц-зала. Хавьер по праву гордился дизайном своего офиса, ведь всей отделкой занималась Лаура. — Очень красивая картина. Хавьер оглянулся. На стене висел пейзаж - серебристая в свете луны гладь озера с отражающимися в ней темными ветвями деревьев. — Спасибо. Это работа моей сестры. — Правда? - Ханю поднял бровь. - У меня тоже есть сестра, и она очень любит живопись. Я куплю эту картину. От его безапелляционного тона Хави опешил. Черт, нельзя ему отказывать, но по-другому невозможно. — Простите, но она не продается. Лаура написала ее после смерти отца, и она имеет для меня большое значение. — Хавьер, боюсь, вы меня неправильно поняли. Я сказал, что куплю ее. Тон Юзуру остался спокойным, а его глаза смотрели на него в упор. На дне зрачков мерцали огоньки, возможно, отражение света лампы, но казалось, что они светятся сами по себе. Хави смотрел в эти странные глаза, пытаясь возразить, но голос пропал. Рот открылся, и слова вылетели сами по себе: — Конечно, как пожелаете, - хотя он собирался сказать совсем другое. — Прекрасно. Кстати, я бы хотел встретиться с вашей сестрой. Как-нибудь в другой раз. А сейчас я голоден. Пойдёмте. Ханю щёлкнул пальцами, и охранник вышел из оцепенения на своем посту у двери и распахнул ее. Он подождал, пока Хавьер обойдет стол, а потом по-женски уцепился рукой за его локоть. Но несмотря на видимое положение, именно Хави в этой паре был ведомым. Они прошли мимо удивлённо привставшей секретарши, спустились на лифте вниз и вышли из здания. Припаркованный седан оказался лексусом последней модели. Он что-то сказал на японском своему низкорослому сопровождающему, тот поклонился и сел во внедорожник. Хавьер с Юзуру заняли заднее сидение седана, с ними в салоне был только водитель. Они тронулись вслед за машиной охраны. Все это время Хави не проронил ни слова. Он не совсем понимал, куда и зачем его везут, и вообще, это было похоже на похищение, правда, с молчаливого согласия жертвы. Наверное, этот японец загипнотизировал его, недаром он носил эти шаманские браслеты, а теперь, когда парень развязал галстук и расстегнул верхние пуговицы рубашки, в вырезе стали видны несколько шнурков с кулонами. Он точно колдун какой-то. — Скажите, Хавьер, кто-то ждёт вас дома? Только когда прозвучал вопрос, он обнаружил, что к нему вернулась способность говорить. — Нет, никто. Кхм, из людей, я имею в виду. Но у меня есть кошка Эффи. Ее нужно покормить. — Кошка? - Ханю слегка удивился. Он так и продолжал держать его локоть, другой рукой поглаживая тыльную сторону ладони. - Я люблю кошек. Значит, вернёмся домой вечером. Кошку нельзя оставлять голодной. Они приехали в японский ресторан. Собственно, кто бы сомневался. Только это был не обычный суши-бар, а традиционный японский ресторан, расположенный в поместье на выезде из города. Честно говоря, прожив тут всю жизнь, Хавьер и не знал, что он существует. Персонал состоял практически полностью из азиатов. Ханю отдал распоряжение на японском, охранники прошерстили здание и разрешили войти. Им выделили отдельный кабинет. Окно было занавешено красными шторами, а темноту развеивали настенные светильники. Посреди комнаты на возвышении был установлен низкий сервированный столик, а сидеть предлагалось на плоских подушках. Честно говоря, Хавьер ненавидел восточные традиции приема пищи, он предпочитал нормальные европейские стулья, но выбора у него не было. Зато у стены стоял широкий диван, и это просто спасение для его коленей. Юзуру сделал заказ не глядя в меню и не спрашивая кулинарных предпочтений своего гостя. Он явно чувствовал себя хозяином территории, был расслаблен и слегка улыбался. Ханю сидел напротив на коленях, держа спину прямо, похожий на фигурку из слоновой кости, и умудрялся есть в таком положении, не роняя ни зёрнышка риса. Хавьер решил не заморачиваться и сел по-турецки. Японская кухня была пресновата на его вкус, но полоски говядины, пожареной прямо перед ним на горячем камне, были очень даже ничего. За едой тот расспрашивал его о семье и жизни в Испании, а Хави, почему-то не сомневаясь, выкладывал всю подноготную. Вообще, происходящее напоминало сюрреалистическую картину кисти Сальвадора Дали. Юзуру потягивал неразбавленный виски, наконец, сменив позу и откинувшись немного назад, опираясь на руку. Хавьер прикончил уже второй бокал, обжигая губы и надеясь притупить чувство беспомощности. Ещё утром он был заметной фигурой в Испании, владельцем собственной фирмы и влиятельным человеком в определенных кругах, а вечером стал игрушкой в руках женоподобного японца со стальной хваткой. Хави понимал, что стоит расслабленному состоянию Ханю смениться на недовольное, и он, как причина этого недовольства, просто исчезнет. Закончив ужин, Юзуру вытер губы салфеткой. — Думаю, пришла пора покормить вашу кошку. Я попросил приготовить для нее тунца. Назовите ваш адрес. И вновь Хавьер услышал свой голос со стороны, называющий улицу и дом, в котором он два года назад купил квартиру. Сделав последний глоток виски, он отставил бокал и поднялся следом. Ноги затекли и первые шаги отдались болью в мышцах, а вот Ханю чувствовал себя прекрасно. — Позвольте вам помочь. С этими словами он обнял Хави за поясницу, слегка поглаживая по боку, отчего по коже под рубашкой побежали мурашки. Открывая ключами дверь квартиры, Хавьер осознал, что Юзуру отпустил машину сопровождения, а значит, собирался остаться в квартире на ночь. Но почему-то это не имело никакого значения, только на краю сознания мелькнула мысль, что его квартира - единственное помещение, которое не проверила охрана. Эффи уже мяукала под дверью, словно спрашивая, почему хозяин так задержался. Ханю наклонился и поднял кошку на руки, гладя за ушами и не обращая внимания, что кошачья шерсть прилипает к ткани костюма, а острые когти оставляют затяжки на плече. Эффи, обычно неласковая к незнакомцам, мурчала, тыкаясь мокрым носом в его шею. — Пойдём покормим тебя, Эффи, я принес вкусненькое! Поглаживая кошку по спине, Юзуру сбросил туфли и безошибочно определил направление кухни. Хавьер воспользовался моментом и заперся в ванной, плеская на лицо холодной водой и пытаясь прийти в себя. В зеркале отражалось знакомое лицо с начинающей пробиваться щетиной, вот только растерянное выражение на нем было вновинку. Интерес Юзуру к нему можно трактовать однозначно, и вопрос, что с этим делать и как себя вести первый на повестке дня. На кону важнейший контракт его фирмы. И этот контракт зависит от настроения одного маленького японца, что сейчас распоряжается в его квартире как у себя дома. Рубашка была испорчена брызгами воды, поэтому Хавьер снял ее, а заодно и весь костюм. Переоделся в домашнюю футболку и спортивные штаны, что висели на крючке. Выйдя из ванной, наткнулся на Ханю, стоящего прямо напротив двери со сложенными на груди руками. Тот медленно пробежался глазами по его телу. — Мне нравится вид, - он слегка улыбнулся. - Я покормил Эффи, она спит в своем домике и нам не помешает. Хави понимал, что Юзуру собирается делать. А тот не спешил, давая время оценить положение. Медленно погладил ладонью чуть шершавую от щетины щеку, сделал шаг ближе, и уже двумя руками притянул к себе его голову, легко касаясь губами. Хавьер не сопротивлялся, разрешая чужому языку проникнуть в свой рот. Поцелуй стал глубже и более яростным. Чувствовалось, что Юзуру нелегко подавить бушующие внутри эмоции. Хави позволял себя целовать, а сам думал о том, что не ощущает отвращения от поцелуя с мужчиной. На самом деле, поцелуй был сладким и очень приятным. Ханю отстранился и посмотрел на него. Его щеки покрылись румянцем, а глаза мерцали и это уже нельзя было объяснить никакими источниками света. — Пойдём. Хави покорно последовал за ним в спальню, даже не раздумывая о том, откуда ему известна планировка его квартиры. Юзуру стянул покрывало с кровати на пол и бросил через плечо: — Раздевайся. Хавьер покорно избавился от футболки и штанов, оставшись в одних боксерах. Юзуру оценил вид, облизал губы и принялся медленно снимать с себя костюм. Сначала пиджак, затем рубашку, расстегивая пуговицу за пуговицей. Аккуратно отцепил золотые запонки и положил на тумбочку. Тело японца было худым, но состояло из сплошных мышц. Хавьер и сам занимался спортом и был неплохо накачан, но тело Ханю напоминало пантеру - сильную, гибкую и в любой момент готовую к прыжку. И двигался он с кошачьей грацией, видимо, поэтому они с Эффи так быстро поладили. Звякнул об пол, падая, ремень, и Юзуру также предстал перед ним в одном белье. Снова горячий поцелуй, руки скользят по телу, и Хавьер понял, что возбуждается. Несмотря на безумие ситуации, этот загадочный японский парень вызывал в нем прилив бешеного желания, которое не было сил контролировать. Оказавшись на спине, он получал удовольствие от прикосновений. Возбуждение накатывало волнами, опаляя жаром до кончиков пальцев, и все то неестественное, что было для него прежде в сексе между мужчинами, перестало иметь значение. Всегда раньше доминируя над женщинами, было невыносимо сладко сдаваться чужому напору. Черные глаза сверкали в темноте, подавляя волю и забирая все мысли, кроме желания подчиниться. Проникновение не вызвало неприятных ощущений, а спустя пару мгновений стало невозможно хорошо. *** — Хави, Хави! "Почему его трясет? Что за..? Вот черт!" Хавьер рывком сел на постели, открывая глаза. Рядом сидел обеспокоенный Юзуру, держа его за плечо. — Хави, ты в порядке? Ты стонал во сне. Да уж, в полном порядке. Не считая того, что он чуть не кончил во сне, и сейчас стояк болезненно ныл без разрядки. — Юзу, что ты тут делаешь? — Ты что, забыл? Ты травмировался вчера на тренировке, и тебе укололи сильное обезболивающее. Доктор попросил за тобой присмотреть первую ночь. Как твоя нога? Хавьер потёр лицо руками, пытаясь прояснить голову. Он все ещё витал в отголосках невозможно реалистичного сна. Такое ощущение, что его затянуло в параллельную реальность. Он все ещё чувствовал привкус виски на языке и дискомфорт в... Так, стоп. Нужно прийти в себя и выбросить из головы мысли про секс со своим товарищем по тренировкам, пока утренний стояк не стал явной проблемой. Как вообще ему мог присниться такой сон? — Нога ноет. — Тогда неудивительно, что ты стонал. Ты ворочался всю ночь, я уже откатился на край кровати, чтобы ты не задел меня больной ногой. — Спасибо, что остался со мной, Юзу. — Да не за что. Ты сделал бы для меня тоже самое, - Юзуру посмотрел на его мокрый лоб. - Что тебе снилось? Хавьер разгладил одеяло, пытаясь сообразить, что сказать, но слова вылетели сами собой. — Мне снился ты. — Правда? Расскажи! - в его голосе звучал искренний интерес. Хавьер поднял голову. На него смотрели мерцающие черные глаза.