Sheep in Wolf's Clothing (Овечка в волчьей шкуре)

Микки необычайно тих, когда его забирают от братьев и Мэнди. Они смотрят на него с запавшими и окольцованными черным глазами на бледных лицах; негласный обмен тихой озабоченностью. Он коротко кивает им, молчаливо утверждая, что с ним все будет в порядке. Его сажают в другую машину. Он ковыряет болячку на костяшке и смотрит в окно, игнорируя голос социального работника-беты, сидящего впереди. Она грузит какой-то пургой о доме, куда отвезет его, но он не вникает. - Ладно, Михайло. Она произносит его имя Мик-хэло. Он набычивается. - Это Микки. Она игнорирует его, выходя из машины. Он вздыхает. Пинает сиденье. У него нет выбора, кроме как схватить сумку и следовать за ней в чертову дыру. Снаружи выглядит не очень; просто слишком большое серое здание. Слишком большое, чтобы быть просто домом. Сад огражден перилами. Трава подстрижена, но в отдельных местах захламлена: два мяча, брошенный скейтборд, ржавый скутер, и пустая пачка из-под сигарет. Микки прочищает горло и сплевывает на тропинку. Социальный работник кидает на него короткий взгляд отвращения, но решает ничего не говорить. Умный ход с ее стороны. Его познакомили с Гаррисоном, альфой, отвечающим за дом, и провели короткое знакомство. Тут громко и переполнено, набито шумными альфами. Их запах просто ошеломляет. Микки в этом месте держится хмуро и скрещивает руки на груди, пока проходит. Он не разговаривает. Не задает вопросов. Не отвечает ни на какие вопросы, задаваемые ему. - Это твой первый раз в приемной семье? Он даже не оглянулся. - Тебе не нужно бояться. Если бы. - Наверное, трудно быть отдельно от братьев и сестры, да? Не так, как ты думаешь. Наконец Гаррисон сдается и просто ведет его вверх по двум лестничным пролетам. Он останавливается возле двери в конце коридора. По ободу двери краска сколота, как будто ею изрядно хлопали в свое время. - Вот твоя комната, - говорит Гаррисон. – Будешь жить с Йеном. Он здесь всего полторы недели, но знает достаточно, чтобы показать все, что тебе нужно. Микки не нужен кто-то, чтобы показывать окрестности. Ему никто не нужен, полная остановка. Гаррисон стучит в дверь дважды, прежде чем открыть ее нажатием. Там парнишка, Микки предполагает, что это и есть Йен, лежит на кровати в наушниках, в то же время подкидывает и ловит мяч. Когда они входят, он поворачивает голову и вытаскивает один из наушников, криво улыбаясь. Он выглядит моложе, чем ожидал Микки, с пушистой челкой, обрамляющей веснушчатое лицо. Великолепно. Ему навязали чертова ребенка. Потом его накрывает запах: пьянящий и одурманивающий. У Микки кружит голову и живот наполняется пламенем. В горле скапливается слюна, и он сглатывает, чувствуя колючее тепло по коже. Ему нужно время, чтобы понять, что это пахнет Йен, в комнате густой аромат альфы, лучший, чем у кого-либо, кого он когда-либо нюхал. Микки тяжело роняет сумку у ножек другой кровати и надеется, что выглядит не таким раскрасневшимся, как он себя чувствует. - Йен, это твой новый сосед по комнате, Микки. - Хей, - Йен поднимает руку в ленивом взмахе. Микки бросает на него взгляд. Его улыбка не дрогнула. - Покажи ему окрестности. Помоги, если что-нибудь понадобится. - Обязательно. - Окей. Оставляю тебя устраиваться, Микки. – Гаррисон кивает и выходит из комнаты. Микки захлопывает дверь. Йен смешливо фыркает. - Он раздражает, но в основном нормальный, - говорит Йен. Микки не отвечает ему. Он с треском открывает окно и закуривает сигарету. Йен поднимает брови, но не комментирует это. – Первый раз под опекой? Микки пожимает плечами. - Окей. Я просто полежу тут. В тишине. - Мне не о чем с тобой разговаривать, - Микки выплевывает в окно. – Я здесь и это дерьмово, но мне через несколько месяцев будет восемнадцать, потом я уйду. Йен садится и складывает ноги под собой. Он наблюдает некоторое время за Микки, прежде чем согласно кивнуть. Он вытаскивает второй наушник и обкручивает ими свой мп3 плейер. - Значит, ты старше. Мне только шестнадцать, но моя сестра скоро вернет нас. Всегда возвращает. - Слушай, не знаю, что я такого сказал, что заставило тебя думать, что мне херово, Рыжик, но это не так. Выражение лица Йена на мгновение омрачается, прежде чем вспыхнуть яркой ухмылкой. Микки озадачен. Это не та реакция, которую он ожидал. Это не та реакция, которая обычно следует. Глаза Йена приглушенно мерцают, когда он улыбается. Микки чувствует вихрь в животе, как при свободном падении. - Какого хуя ты лыбишься? - Ты. - Хочешь сдохнуть? Йен смеется; мягкий, низкий хихикающий звук. Это не лающий смех альфы, ожидаемый Микки, но его устраивает. - Ты просто напоминаешь мне о доме, вот и все. Ты тоже с Южной стороны, верно? Микки фыркает. Сдержанно кивает. Поворачивается обратно к окну. Делает глубокую затяжку и пытается позволить дыму наполнить его: легкие, нос, чувства. Он чувствует неуютную сырость, первые намеки на влажность делают его скользким. Достаточно того, что его засунули в приемник для альф. Если он собирается пройти через это, он не может позволить, чтобы его вычислили. Было бы намного легче скрыть тот факт, что он омега, если бы его тело не реагировало так остро на Йена. ~~~~~ Оказывается совместное проживание с Йеном выгодно, потому что у Йена в действительности есть работа. Настоящая законная оплачиваемая работа, которая означает, что он может купить сигареты, и независимо от того, насколько Микки мудачина, он всегда позволяет ему стрельнуть одну. Что хорошо, потому что у него нет возможности украсть здесь сигареты, он не мог подобраться достаточно близко к другим детям, из-за того, что они почувствуют его запах сквозь еще удерживающийся альфа-аромат его братьев и сестры. Запугивание не работает в магазинах далеко от дома; его имя тут ничего не значит, и у него нет оружия. Недостатком этого соглашения является то, что Йен присоединяется к нему у окна, опираясь на подоконник, его длинные ноги, согнутые в колене, остаются в дюйме от Микки. Его пальцы длинные и тонкие и он размахивает сигаретой в руке, когда разговаривает. Говорит он много. Рассказывает Микки о других побывках под опекой, таких, как чрезмерно религиозная семья, которая одевала его в колючие свитера и заставляла молиться его каждое утро и перед каждым приемом пищи; где не курили, не ругались и не смотрели телевизор. - Здесь охрененно здорово по сравнению с тем местом. Микки не принимает всего, что он говорит, его голос как фоновый шум плавно нарастает и исчезает. Он пытается дышать ртом, пока курит. Комната пропитана ароматом Йена, и это достаточно плохо, но еще сильнее у источника, поднимаясь от его кожи свежими убедительными волнами. Он беспокоился, что полный дом будет таким, что с альфами, живущими нагроможденными доверху друг на друге, но другие запахи не возбуждали его и вполовину. Колено Йена ударяется об его и Микки дергается в ответ, чуть не роняя сигарету за окно. - Охренел, чувак? - Прости, - смеется Йен. Он ни хрена не жалеет. – Просто проверяю, все ли в порядке. Ты был вне зоны. - Я, блять, нормально. Зачем бы мне? Йен пожимает плечами. Он выкидывает окурок. Кажется, он задумался на мгновение, прежде чем подняться и пройти к его кровати. Присев, он засовывает руку под матрас и что-то вытаскивает. Микки прищуривается, пытаясь разглядеть, что там. - Дунем? В данный момент его пальцы держут косяк. Микки ухмыляется. Возможно, преимуществ соседства с Йеном больше, чем одно. ~~~~~ Микки лежит в кровати на животе, листая журнал со сплетнями, который он выудил из переработки. Головоломки уже решены, но ему все равно. Он здесь, чтобы почитать о умирающей Шер и новой драме Энджи, и оценить экипировку на десятку (2/10? Хуясе, она самая нарядная сучка на двух страницах разворота. А эта десятка незаслуженная, наряд выглядит на ней, как отрыжка ебаной зебры. Иисус Христос, эта особь считает их слепыми?). Он смотрит вверх, когда Йен входит в комнату, но не утруждает себя маскировкой, что занят чтением. Йен изгибает бровь, но не комментирует, что Микки ценит. Он болтался по заднему дворику, в который он пытался заташить и Микки тоже. Микки выдал твердое нет, и еще тверже отъебись. Слишком рискованно. Он начинает потеть и омежий аромат станет гораздо более заметным, таким же, как сейчас у Йена, густым и пьянящим. Тот снимает рубашку, и Микки наблюдает уголком глаза, как обнажается бледный торс Йена. Он высокий и стройный, но жилистый. Микки рассеяно облизывает нижнюю губу, быстро переводя взгляд на страницу, когда Йен поворачивается. Он выходит из комнаты и Микки выдыхает с облегчением. На следующем вдохе он почти стонет, одного запаха Йена достаточно, чтобы его член зашевелился, чтобы чувствовались влажность и неудобство. Он извивается на животе, пытаясь избавиться от дискомфорта, но не получается. Микки поднимается и открывает окно, просто попытаться вдохнуть что-то, что не Йен Йен Йен. По мере приближения вечера, синь смещается, красное разливается по синему, как будто край неба горит. Пальцы Микки дергаются и жаждут сигареты; жжение в горле и дым через нос. Слишком рано, Йен вернулся только с полотенцем вокруг талии. Тело раскрасневшееся и влажное после душа. Микки пытается не пялиться. Целенаправленно держит взгляд выше уровня шеи. - У тебя есть покурить? - Ну, конечно, - говорит Йен. Он выхватывает пачку из сброшенных джинс и бросает ею в Микки. - Спасиб. Микки отворачивается, когда Йен роняет полотенце и откапывает боксеры, его пальцы дергаются, пока достают сигарету. Он слышит приглушенный стук приземлившегося полотенца, и чуть не роняет пачку. Наконец, он вытаскивает одну и сует между губ. - Огоньку? – появляется рядом Йен и Микки вздрагивает. Йен ухмыляется, словно, блять, знает, какой эффект он производит, даже если это не возможно. Он наклоняется ближе, пока подпаливает сигарету Микки, в его глазах танцует отражение пламени. Потом брови Йена нахмуриваются. Дергается нос. Он нюхает воздух между ними, запрокидывая голову. - Что? – набычивается Микки. - У тебя есть тайный дружок, о котором ты мне не рассказываешь? - Схуяли? – Микки пытается не дать проявиться панике. - Просто– Думаю, что унюхал… - Пытаешься сказать, что я, блять, воняю? - Нет, просто… Разве ты не чувствуешь? Микки устраивает видимость, нюхая воздух, просто чтобы сохранить лицо. - Наверное, я кого-то зацепил на улице или еще чего, - грубовато произносит он, закрывая тему. - Точно, - говорит Йен и, кажется, расслабляется. Микки медленно расслабляется, его сердце все еще быстро бьется, не уверенный, насколько долго он сможет скрывать правду. ~~~~~ Они лежат на кровати Йена. Прошла неделя, и они снова под кайфом. Пальцы Йена задевают Микки, когда он передает самокрутку, и Микки чувствует покалывание кожи, где они соприкасаются. Он улыбается, туманно и каменно, и глубоко затягивается. Голова Йена под углом к его голове, верхушки едва-едва соприкасаются. Вокруг Микки его густой аромат в воздухе, рядом с ним его теплое и твердое тело. Микки чувствует себя уютно, спокойно, без обычного напряжения, что держит его в рамках. - Ты коротышка, - после небольшого молчания произносит Йен. Микки медленно моргает. - Нахуй тебя, - они снова долго молчат. – Погоди, чего? - Чего? - Ты сказал, что я коротышка? - Оу, верно, ага. - Оу. Нахуй тебя. - Ага. - Что? - Просто для альфы, имею в виду. - Чего? - Низкий. - Нахуй иди. - Только для альфы. - Не все такие долговязые хуипупалы. - Хм. - Что? - Гммм. - Что? - Подожди, что? - … не знаю. Йен смеется, вибрируя от звука. Его локоть касается локтя Микки. Он может чувствовать сквозь него отголосок вибрации. Он фыркает, потом хихикает, затем смеется вместе с Йеном, он не совсем уверен над чем, но звук их объединенного смеха просто заставляет его хохотать дальше. - Заткнись! – он толкает Йена локтем под ребра, но Йен только сильнее хохочет; уродливый дурацкий смех, как у Слота из Балбесов. – Ты пиздец такой хуила. - Угу, - Йен выхватывает косяк. Он вдыхает, его щеки раздуваются. Внимание Микки фокусируется на его губах, и он рассеянно облизывает уголки рта. Когда он поднимает взгляд, Йен наблюдает за ним сквозь полуприкрытые глаза, его взгляд неясный, но горячий. - Что? – мягко спрашивает Микки, как бы боясь порушить момент. Йен качает головой, но ничего не говорит. Он наклоняется. Микки вздрагивает. – Схренали? - Все в порядке, - мурлычет Йен. – Раздвинь губы. Его рука ложится на шею Микки сзади. Микки застывает, челюсть расслабляется, сердуе гремит в груди. Он сглатывает, когда Йен делает еще один долгий вдох, а затем наклоняется снова. У Микки в ушах звенит. Глаза Йена почти закрыты, но Микки не может не пялиться, когда он сближает дистанцию между ними. Он останавливается менее чем в дюйме от рта Микки и выдыхает дым в его раздвинутые губы. Микки нужно время, чтобы понять, что тот делает, его тело напевает в предвкушении поцелуя, но потом он вдыхает, втягивая дым. - Шотган, - криво ухмыляется Йен. Его зрачки расширены. – Взорви снова. Микки делает, и они обмениваются дымом, пока не заканчивается, а потом повторяют с остальным косячком. Когда они заканчивают, лежат на кровати, тепленькие и с тяжелыми конечностями. Микки просыпается ранним утром и, спотыкаясь, перемещается в свою кровать, унося запах Йена на своей одежде. Его простыни холодные. Кровать кажется больше, чем он помнит. Он стаскивает рубашку, но кладет ее рядом с подушкой, держа аромат Йена поближе, пока засыпает. ~~~~~ Прошло две недели с тех пор, как Микки пришел в дом и достиг стадии, когда не хочется покидать свою комнату даже ради еды. Он откладывал стирку большую часть недели, цепляясь за запах братьев и сестры, и своего дома на коже, маскируя собственный аромат омеги. Когда его, наконец, заставили помыться, следующей защитой была одежда, которая никогда не доходила до корзины со стиркой. Однако теперь он уверен, что любой остаток аромата альфы Милкович исчез, и если он выйдет из комнаты, его раскроют. Тот факт, что течка приближается, только усугубляет ситуацию. Он уже чувствует первые симптомы. Он постоянно разгорячен, медленное тепло поднимается под кожей, делая его легкомысленным без причины. Потом влажность там, даже проще спускового крючка. Он трусит находиться в доме, полном альф, в то время как товарищи доступны, при том биологические часики тикают, приводя тело в режим размножения, Он охуеть как ненавидит это. Ненавидит любое напоминание о том, кто он такой. Каким он никогда не должен был быть. Он должен был быть альфой, как остальные братья, как отец. Блять, да даже Мэнди ебучая альфа. Что-то перепуталось с Микки. Что-то пошло не так. Он был помещен в неправильное тело, и теперь застрял, оставлен, блять, страдать в нем. Дверь открывается. Микки напрягается, свернувшись на краю кровати. Он, не глядя, знает, что это Йен, может унюхать его, когда тот входит в комнату. Это одновременно успокаивает и сводит с ума. От наползающего румянца лицу становится горячо. Тело расслабляется, какая-то часть напряжения уходит. - Ты в порядке? – медлит Йен с другой стороны кровати. - Прекрасно. - Захватил тебе сэндвич, так как ты пропустил ланч. Сказал, что ты неважно себя чувствуешь, так что она не стали задавать вопросов. - Спасибки, - Микки перекатывается на спину и смотрит на Йена, который улыбается ему, в руках тарелка. - Тут кто-то был? - Нет, – напрягается Микки. Йен садится с тарелкой. Принюхивается снова. Его голова поворачивается к Микки. Он наклоняется ближе. Принюхивается еще больше. – Иди на хуй. - Ты приводил сюда омегу. - Я сказал– - Вот почему ты не спустился. - Иди нахуй, Галлагер. - Это и моя комната тоже, - говорит Йен авторитарным тоном, что заставляет Микки содрогнуться. Он облизывает губы, пытаясь удержать дерзкое выражение на лице, но чувствует, как оно сползает. Он слишком открыт, слищком уязвим. – Ты мог хотя бы предупредить меня, что притащишь кого-то. - Не приводил, - тоже тихо говорит Микки. - Ты пахнешь омегой, Микки. Микки жует губу, отводя взгляд. Он не хочет смотреть на Йена, когда тот поймет. Не хочет видеть момент озарения. - Что, уже не скажешь нет? - Это мой. - Что? - Запах. Это, блять, мой, ясно? – Он возвращается глазами к Йену, ненадолго задерживая на нем взгляд. - Что ты говоришь– Погоди. Дерьмо. Нет? - Скажешь кому-нибудь, и я вобью тебе чертовы зубы так глубоко в глотку, что тебе придется засовывать зубную щетку в жопу, чтобы чистить их. Йен ошеломленно молчит, на его лице почти комичное выражение удивления. Потом он смеется. Он смеется, пока щеки заливает розовым и сгибается пополам, держась за живот. Микки хмурится. - Что? – спрашивает он. В ответ Йен заливается смехом еще больше. – Блядь, что? - Надо будет– засунуть зубную щетку– в жопу, - Йен взвизгивает между словами, мотая головой. Микки пихает его. Тот отшатывается, все еще скалясь. - Нахуй тебя. - Ты реально омега? – произносит Йен, как только отдышался. - Да. - Что ты тогда делаешь здесь? - Никто не в курсе, что я омега. Мой папаша сказал, что я презентовался как альфа. - Разве они не сделали анализы крови и прочую хрень, прежде чем отправить тебя сюда? - Намеревались. - Но не проверили? - Ноуп. - Дерьмо. - Тоже хорошо. - И что в этом хорошего? - Не хочу, чтобы кто-нибудь знал. - Ты на суппресантах? – спрашивает Йен, усаживаясь на край кровати. - Неа, - говорит Микки, с полным ртом сэндвича. – Знаешь, как пиздец тяжело их достать? - Аромаблокаторы? Противозачаточные? Микки качает головой. После этого Йен замолкает, склоняет голову, размышляя. Микки ест сэндвичи, наблюдая за ним. - Итак, у тебя течка на носу. В доме полно альф. Каков план? – Йен снова глядит на него. Микки пожимает плечами. - Пока никакого плана. - Хотя, тебе уже пора. Я чувствую твой запах. - Ага, - говорит Микки. Слово вылетает из пересохшего горла. Он чувствует жар и покалывание от знания, что Йен может обонять его возбуждение. - Ты не можешь пережидать это здесь. Тебя нахер искалечат. - Знаю, что полный идиотизм. Я разберусь… Как-нибудь. - Возможно, у меня есть кое-что, - говорит Йен, грызя ноготь на большом пальце. - Правильно. Кое-где, где ты сможешь заполучить меня, а? Ну, нет, спасибки, - произносит Микки, хотя он вообще-то в восторге от этой идеи. – Я не какая-то течная дырка, которую тебе можно просто использовать для удовольствия. - Я не пытаюсь трахнуть тебя, Мик. Всего лишь попытка помочь. - Мне, блядь, не нужна помощь. - У тебя есть другой вариант? Микки ничего не говорит, потому что других вариантов нет. ~~~~~ - Чш. - Я ничего не говорю. - Чшшш! - Я, блядь– - Чшшшш! - Твое блядское шш, - шипит Микки, толкая Йена. Он спотыкается и тяжело приземляется на следующую ступеньку, которая громко скрипит. Оба мерзнут, их дыхание громко отдается в тихом доме. Никто не рыпается, так что они продолжают свой спуск. Двери заперты, но Йен украл один из запасных ключей, так что они могут выскользнуть, не прибегая к помощи чертового окна. Ночная электричка странный опыт. Микки привык к забитости людьми, гудящей жизни, смеси запахов и шумов. Он также привык, что когда он куда-нибудь идет, его сопровождает пара братьев; оба для накрытия запахом, но и для защиты в случае чего. Типа он не сможет постоять за себя сам. Он хороший боец, обычно с оружием в руках, и не боится, блять, сражаться грязно. Просто, несмотря на это, он все же гребаная омега, все же в невыгодном положении, если парочка альф-засранцев захочет доставить ему неприятности. - Ты в порядке? – спрашивает Йен. Микки угрюмо пырится в окно, но сейчас он глядит на Йена, моргая в резком флуоресцентном свете поезда. -Да, - он осознает близость Йена, сидящего рядом с ним, их соприкосновение руками и бедром, насколько Йен прижимается боком. Потом его запах, такой близкий, такой сильный. Микки чувствует, что покраснел, головокружение и неудобство. Болтанка поезда не помогает. - Она приближается, не так ли? Он кивает. Если не этой ночью, то наверняка утром. Надеется, что его тело продержится до тех пор, пока он не избавится от Йена. Надеется, что он, блять не опозорится, потому что не хочет, чтобы хоть кто-нибудь видел его таким уязвимым. - Мы скоро будем на месте, - Йен сжимает руку Микки, и его сердцебиение учащается, он чувствует, что тепло сползает вниз, возбуждая его либидо. - Отвали, - он отталкивает его руку. Бросает взгляд на Йена, потом снова пырится в окно. ~~~~~ - Тут пусто. - В основном, да. Тут все еще многое предстоит сделать. - До хуя много. Хочешь превратить меня в ледышку? - Это лучшее, что я могу предложить за короткий срок, хорошо? Я принесу немного одеял и вещи от нас. - А омега твоей сестры не против, что я использую это? - Не совсем, но он не может сказать «нет» Фионе, - ухмыляется Йен. - Хорошая послушная маленькая омега. - Неа. Просто подкаблучник. Ничего общего с тем, чтобы быть омегой. Хочешь пойти? - Нет. Не хочу, чтобы меня, блять, видел кто-то еще. - Логично. Йен уходит и Микки остается в странном, в основном, пустом доме. Все равно охуенно чище, чем его собственный, однако пустой. На полу в гостиной лежит матрас. На данный момент голый. Он надеется, что Йен принесет побольше одеял. Он вздыхает. Звучит эхо. Тут так пусто, что его, блять, отчаянное нытье и стоны превратятся во что-то ужасное. Он пиздец как ненавидит, что в течку он звучит как мелкая похотливая сучка, и без любой из его игрушек будет только хуже. Он подходит к окну и смотрит на соседний дом. Он видит свет в одном из окон, но никакого движения. Он наблюдает, пока за спиной не появляется человек. Он не видит под кучей одеял, но кто еще это может быть, кроме Йена? Он застилает кровать для Микки, когда тот входит. Микки стоит сзади и наблюдает, как Йен аккуратно разглаживает простыни, зная, что он разворошит это, когда начнет заводиться. - Захвачу немного еды и бутылочной воды. - Лады, - произносит Микки, потому что не может заставить себя сказать «спасибо». Йен коротко улыбается и снова исчезает. У него покалывает кожу. Он уже чувствует первую волну, легкий блеск пота, прилив головокружения становится сильнее. Он идет вперед, к матрасу, желание обустроиться нарастало. Перемещая одеяла в лучшее положение, он улавливает слабый аромат Йена. Он склоняется и прижимается лицом к верхнему одеялу, со звездным принтом, и глубоко вдыхает. Запах Йена немного рассеялся, но ранее он впитывал его долго. Даже сквозь дешевый порошок, Микки чуял аромат, впитавшийся в одеяло. Это усиливает приближение течки. Руки дрожат. Он чувствует себя промокшим, чувствует неприятное скольжение от этого при движении. Изо рта вырывается скулеж, и он тычется носом в одеяло, сильно вдыхая. В нем смешано столько запахов; другой альфа, еще не исчезнувший аромат омеги, но Йенов самый сильный, и единственный легко различимый. Он извивается ко времени возвращения Йена, горячий и раскрасневшийся, прижимающийся к матрасу задницей, пока держит одеяло у лица. Конечно, тщетно. Удовлетворения ни на грош. Недостаточно, чтобы снять напряжение. Он пытается остановиться, когда слышит поступь Йена, немного приподнимается. Его волосы торчат с одной стороны, спутанные оттого, что он терся об одеяло. Йен замирает, не зная, можно ли подойти ближе. Микки часто дышит, приоткрыв губы, наблюдая за ним с расширенными зрачками. - Дерьмо, прости, Мик. Я просто оставлю это и уйду. У нас было немного, но Фиона сделал сэндвичи с оставшимся хлебом и взял все съедобное, что было в шкафу. Продержишься несколько дней, потом найдем что-нибудь получше. Микки не волнуется о еде. Микки часто голодает во время течек, или выживает на нескольких батончиках, забаррикадировавшись в комнате, чтобы остановить семью, . Что его волнует прямо сейчас, так это Йен, его свежий аромат настолько силен, что не исчез с одного из одеял, а теперь в комнате с ним, манящий, опьяняющий. Микки чувствует накопляющуюся слюну в глубине горла. Он обильно сглатывает, скуля, снова сдвигает бедра, автоматически стараясь потереться. Йен делает ошибку, подходя ближе, чтобы поставить еду рядом с ним. Микки видит, как изменяется его выражение лица, когда он ловит запах текущей омеги. Его голова вздергивается, ноздри расширяются при глубоком вдохе. Тело Йена автоматический придвигается ближе, и Микки практически невообразимо урчит с удовлетворением. Какой-то древний, глубинный инстинкт говорит ему встать на руки и колени, представляя всего себя охуительно красивым для Йена. У него достаточно сознания, чтобы не делать это как мелкая сучка, но он скулит, склоняя голову назад, обнажая горло, как приглашение. - Йен. - Мик. - Пожалуйста, - слово само хрипло вырывается из горла. Он может попроситься уйти, но хочет, чтобы остаться, хочет раздеть его и жестко выебать, заполнить его, блять, удовлетворить так, как может только альфа, и его набухший узел. Тот такой охуенно мокрый сейчас. Он чувствует, как липнут его боксеры с изнанки. - Дерьмо, - резко выдыхает Йен, одного звука достаточно, чтобы член Микки дернулся. Он жаждет. Жаждет так сильно, и его нужно наполнить, нужно оттрахать, но Йен отворачивается. Йен сжимает кулаки, тряся головой, и делает быстро, решительно отступает к двери. Микки взвывает. Микки раздвигает ноги. Микки пытается выглядеть как хорошая, привлекательная омега. - Не надо. Но слишком поздно, и Йен исчезает. ~~~~~ Это хуже, чем он ожидал. Каким-то образом, столкновение с ароматом Йена просто заставляло его обезуметь от блядской похотливой нужды быть заполненным. Это доставляет боль так сильно, что доводит до слез. Он дрочит себе, отчаянно пытаясь снять напряжение. Угол невелик, но даже когда он всовывает сам в себя кулак, это не то же самое, этого недостаточно, ни хрена недостаточно. Он вжимается лицом в одеяло и делает глубокий вдох. Как бы ни мучил его запах Йена, он все еще находит в нем утешение, странный парадоксальный сбой внутри. Он засыпает с мокрыми щеками и скользкими бедрами, а просыпается уткнувшись лицом в свернувшееся комом одеяло. Он хочет Йена. Блядь, он хочет любого альфу, хочет любую хреновину, которая уберет полыхающую боль. Даже любую из своих игрушек, которых никогда не бывает достаточно, но лучше, чем пальцы, лучше, чем ничего. Плечо болит под таким углом, но он ничего не может с этим поделать, его рука это все, что у него есть. На второй день течка уже не такая яростная. Он больше спит. Получает несколько шансов поесть между приливами, и даже бродит в поисках ванной на несколько минут. Он часто дремлет, просыпаясь только тогда, когда он вновь влажный и в отчаянии. На третий день между приливами значительные промежутки, и он понимает, что течка приближается к завершению. Он много спит, измочаленный предыдущими днями. Просыпается рано утром четвертого дня и понимает, что все закончилось. Он пишет Йену, чтобы тот был в курсе, чистит себя так хорошо, как может простынями, натягивает старенькие боксеры и валится обратно в закрученные гнездом одеяла. ~~~~~ - Хей. Микки шевелится, но не просыпается до конца. Ему тепло и уютно, он все еще плутает в туманном сне, где свернулся с кем-то, делясь своим теплом, чувствуя твердый пресс прижимающийся сзади. Прекрасный сон. Он цепляется за него, не желая просыпаться. Длинные ноги перепутаны с его ногами. Тонкие пальцы, выписывающие круги. Мягкий поцелуй в шею. Этот аромат, уже такой знакомый, такой сводящий с ума. - Хей, Микки. Ох. Воу. Я никогда раньше так не связывался. - Хохоток; мягкий смешок. – Hey, Mickey, you're so fine, you're so fine you— - Заткнись нахуй. Я пиздец ненавижу эту песню, - ворчит Микки. Его голова высовывается из-под широкого одеяла, чтобы найти ухмыляющегося Йена, кончиками пальцев нежно поглаживающего плечо Микки. - Утра. Почти что. Прости, я не мог прийти быстрее. - Вс’норм, - Микки садится, потирая глаза. Прохладный ветерок обмахивает кожу. Он смотрит на открытое окно, потом на Йена, поднимает брови. - Просто пытался хоть как-то проветрить, - говорит тот, наклоняя голову. Э. Микки даже не пришло в голову, что в комнате будет вонять течной омегой. - Хорошо. Ты случайно не захватил сменную одежду? - Дерьмо. Прости, даже не подумал. - Ага. Ничо страшного - Нет, эй, слушай, у нас дома сейчас пусто. Хочешь, пойдем, примешь душ и я могу одолжить тебе какую-нидь одежду. - Я не буду надевать твою, блять, одежду, чувак. - Почему нет? Вообще-то, хорошее прикрытие. Она будет пахнуть альфой, и ты сможешь сказать, что провел течку с омегой. Это объяснит смешавшийся запах. В этом есть смысл. На самом деле, Микки не может признавать, что не хочет надевать одежду Йена, потому что его запах возбуждает его. При этой мысли, он вспоминает последний раз, когда видел Йена, и чувствует, как щеки загораются. Заебись. Поговорим о ебанном унижении. - Эй, о том, что я сказал перед— - Был течный бред. Понятно. - Верно. Просто, забудь об этом, хорошо? - Хорошо, Микки, - Йен пялится на одеяла, пока Микки облачается, и замечает, что вся съеденная еда и опустевшие бутылки уже убраны. - Есть покурить? Йен улыбается и протягивает Микки пачку. Тот вытаскивает одну и проходит к двери, подпаливая и делая первую затяжку. Блять, надо было попросить у Йена оставить пачку себе. Три дня без курева, он чуть не сдох. - Готов? - Йен улыбается, когда появляется нагруженный одеялами. Микки пожимает плечами, что тот принимает за «да». Меряя шагами крыльцо, он следует за Йеном в дом.