счастье в простом

Поехать к океану из Парижа верхом, чтобы справить там свой день рождения, для Арно кажется крайне безумной затеей, так как гораздо проще остаться в столице и отпраздновать всё дома — в привычной и уютной обстановке. Вот только Джейкоб упрямо настаивает на своём, и отказать ему всё же не выходит. Тот слишком умело, прерываясь через каждое слово на беглые и краткие поцелуи, уверяет француза, что ни о чём никто не пожалеет, и, как и всегда, навряд ли ошибается. Двадцать пятого августа где-то за двадцать минут до наступления полуночи они оказываются на диком пляже Атлантического океана. В холодный песок они вставляют несколько свечей — для романтики и хотя бы малейшего света, помимо тусклой луны (к их счастью, ветер кажется довольно несильным), торопливо зажигают каждую из них и начинают распивать взятое с собой вино, всматриваясь в тёмную даль и вслушиваясь в мерный шум воды. — Не зря мы сюда всё-таки приехали, — задумчиво произносит Джейкоб, непроизвольно поглаживая своего мужчину по бедру. — Тут так тихо, в отличие от Парижа. Такое ощущение, будто в этом мире сейчас существуем только мы. — Два безумца, собравшиеся встретить мой день рождения, в какой-то непонятной глуши, — подтверждает с усмешкой Арно, совершая новый глоток, и впоследствии получает лёгкий шлепок чуть выше колена. — Ладно-ладно, я шучу, — признаётся он следом и виновато целует Джейкоба в плечо. — Мне здесь всё нравится. На самом деле любое место, в котором он может быть с англичанином рядом, так или иначе, делает его чуточку счастливее. — Но ты всё равно безумец, — добавляет, тем не менее, Арно. — Ну, не без этого, конечно, — Джейкоб тянется к нему с поцелуем к губам и срывает с них мягкое, но недолгое прикосновение. — Пойдём купаться, — добавляет он шёпотом, не отстраняясь, и поддевает кончиком носа чужой. — Я слышал от моряков, что в океане водится много акул, — подмечает Арно, а Фрай из-за этого тут же срывается на краткий смешок; тот действительно умиляет его. — Тогда мы просто не станем далеко заплывать, — по-прежнему заниженным тоном проговаривает Джейкоб и вслепую откладывает опустошённый бокал куда-то на песок. После — он забирается освобождённой ладонью под чужую рубашку, с игривой ухмылкой оглаживает напряжённый живот и слизывает с губ Арно оставшийся привкус красного вина. В ответ же Дориан расплывается в довольной улыбке. Откидывает голову, подставляя шею под ласкающие кожу поцелуи, так же откладывает в сторону бокал и, в какой-то момент внезапно ощущая приятную тяжесть в паху, в конце концов меняет позицию. Он несдержанно усаживается поверх чужих бёдер, начинает жадно целовать, проникая в рот языком, и прерывается лишь на то, чтобы нетерпеливо стянуть с них обоих рубашки. — Сделаем это для разнообразия в воде? — хрипло произносит Арно, ощущая, как в его ягодицы упирается возбуждение Фрая, и, быть может, даже настаивает на этом, намеренно сдавливая своим весом чужой твёрдый член (ему просто не хочется заниматься сексом на песке — это слишком неприятно и донельзя отвлекает). К счастью, интересоваться о подобном дважды всё же не приходится. Джейкоб тут же обо всём смекает, ненадолго отстраняется, поднимаясь с нагретого места, и стягивает с себя остатки одежды — точно так же, как и Арно в этот момент. После — мужчина шлёпает именинника по обнажённому заду, хрипло смеётся, так как тот забавно на него возмущается своим привычным diable, и неожиданно подхватывает за талию, не без сопротивления унося того к воде. — Удивительно тёплая, — оказываясь в конце концов в океане по бёдра, констатирует впоследствии Арно и игриво брызгается в Джейкоба, будто ребёнок. — Где мои поздравления, Фрай? — Засранец, — англичанин, тем не менее, усмехается и сквозь все неприятные брызги всё же сокращает между ними расстояние. Ловит за запястье, резко прижимая к себе, снова срывает с губ поцелуй и ощущает, как Арно податливо обвивает его шею руками, а талию — ногами. — С днём рождения, любовь моя. В подарок у него по этому случаю приготовлены кольцо и предложение быть только друг для друга навеки, вот только Джейкоб, в свой черёд, ни с чем не спешит и лишь по новой ненасытно впивается в губы француза, с которых должны будут сорваться не только стоны, но и обычное да — да, Арно согласен быть с ним навсегда.