50 прижиганий волшебной палочкой

Пришел шатен к мужчине в гости Уж сколько раз твердили миру, да. «Блондинка задумалась», «шатенка поцеловала ее», «девушка закусила губу, посмотрев на парня, и Эдвард залюбовался, как прекрасна Белла с закрытым ртом». И, конечно фэндом, где можно разгуляться на всю катушку: «Таймлорд сказал мужчине, что любит его, и галлифреец ответил блондину, что тоже его любит, после чего бывшие лучшие друзья пошли в кровать, где мужчины любили друг друга». Дорогие авторы, вы хотя бы понимаете, сколько человек пошло в кровать вашими стараниями? Давайте подсчитаем: Таймлорд, мужчина, галлифреец, блондин, бывшие лучшие друзья и еще какое-то неизвестное науке количество мужчин — может, решили сообразить на троих, а, может, их там вообще Тимур и его команда или даже тридцать три богатыря. И вся эта толпа прется на одну кровать! И виноваты в этом исключительно вы с вашими кошмарными заместительными синонимами. У людей есть имена, фамилии, на худой конец, прозвища. Почему вы никогда не называете их так, как их на самом деле зовут? Кирк и Спок, Гарри и Драко, Доктор и Мастер, Человек и его Тень! Почему вы так боитесь написать «ОН», «ОНА», «ОНИ»? Вам кажется, что текст становится лучше от того, что вы будете называть персонажей по-разному в каждом предложении? Нет, не становится! Вам кажется, что слово «ТА», «ТЕ» или «ТОТ» придумали авторы, у которых нет фантазии? Нет, авторы, у которых нет фантазии, стремятся разнообразить свою работу не тем, чем надо. Вам кажется, что если каждый раз писать «Джеймс», «Тони», «Вася» или «Алевтина Константиновна Бугор-Задунайская», то читателю будет скучно? Нет, ему будет скучно, если вы написали унылый неинтересный текст с плоскими картонными персонажами. Которых обычно и зовут «блондин», «шатен», «мужчина» и «галлифреец». «Опасаясь, что СТАРУХА испугается того, что ОНИ одни, и не надеясь, что вид ЕГО ЕЕ разуверит, ОН взялся за дверь и потянул ее к себе, чтобы СТАРУХА как-нибудь не вздумала опять запереться. Увидя это, ОНА не рванула дверь к себе обратно, но не выпустила и ручку замка, так что ОН чуть не вытащил ЕЕ, вместе с дверью, на лестницу. Видя же, что ОНА стоит в дверях поперек и не дает ЕМУ пройти, ОН пошел прямо на НЕЕ. ТА отскочила в испуге, хотела было что-то сказать, но как будто не смогла и смотрела на НЕГО во все глаза». — Достоевский. Преступление и наказание А вот так это бы выглядело на Фикбуке: «Опасаясь, что СТАРУХА испугается того, что ОНИ одни, и не надеясь, что вид ЕГО разуверит СЕДОВОЛОСУЮ, РАСКОЛЬНИКОВ взялся за дверь и потянул ее к себе, чтобы ПРОЦЕНТЩИЦА как-нибудь не вздумала опять запереться. Увидя это, СТАРАЯ ЖЕНЩИНА не рванула дверь к себе обратно, но не выпустила и ручку замка, так что ЮНОША чуть не вытащил ПОЖИЛУЮ ОСОБУ, вместе с дверью, на лестницу. Видя же, что ЕГО БУДУЩАЯ ЖЕРТВА стоит в дверях поперек и не дает БЫВШЕМУ СТУДЕНТУ пройти, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК пошел прямо на АЛЕНУ ИВАНОВНУ. ПРОЦЕНТЩИЦА отскочила в испуге, хотела было что-то сказать, но как будто не смогла и смотрела на ШАТЕНА во все глаза». Наслаждайтесь. 50-т прижиганий волшебной палочкой © Господа, дамы и иные вариации! Запомните раз и навсегда: ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ В ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПИШУТ ПРОПИСЬЮ!!! Не понимаю, вам лень, что ли? Тяжело лишний раз утрудиться? Экономите время? Это совершенно недопустимо. Иногда встречается и в приличных фиках. В этом случае я мгновенно их закрываю. Потому что это неуважение к читателю и языку. Любимые слова Любимые слова авторы любят там, где они нашли какую-то Мысль или даже Идею. Это я и по себе знаю, у меня тоже есть любимые слова (надеюсь, они не бесят читателей так, как меня бесят чужие). Обычно авторы при этом рассуждают о жизни. И в своих рассуждениях так увлекаются, что твердят, как попугаи, одно и то же сто раз подряд. «Пару дней назад он мог сказать, что эта гадкая девчонка портит ему жизнь, а ведь все, чего он хотел, это жить спокойной жизнью. Но разве его жизнь может быть такой простой? Жизнь — очень трудная штука, и нужно прожить жизнь, чтобы это понять. Но он не хотел расставаться с жизнью, пусть даже его жизнь была трудной». В этом ЖИЗНЕННОМ отрывке долбанная ЖИЗНЬ упоминается такое количество раз, что любой читатель, у которого есть мозг, немедленно захочет покончить с собой и оборвать эту сраную ЖИЗНЬ только для того, чтобы никогда в ЖИЗНИ больше не читать таких текстов. Уважаемые жизневеды, у меня для вас плохая новость. Вы так часто употребляете одни и те же слова не только потому, что они вам нравятся. Дело в том, что у вас маленький словарный запас. Примерно, как у Эллочки-людоедки. Вы не знаете значения многих слов, которые употребляете, и часто путаете их с другими. На днях мне попался шедевр: «и он взмахнул ПОЛОВИЦАМИ СВОЕГО СЮРТУКА». Половицами он взмахнул. Разгладил свои портьеры на шее. Завязал ковер бантом в волосах. Оправил на себе гардины. И изящно высморкался в занавеску. Авторы, читайте толковый словарь. Расширяйте лексикон. Пополняйте культурный багаж. А то ведь и дальше так продолжится: «Она нахмурила свой узенький лобок». Невыносимая жестокость «Страдание обрушилось на него и повергло в пучину отчаяния. Этот жестокий и черствый мир всегда был беспощаден к нему, а теперь привел на самый край пропасти. Все его тело словно горело. Чернота заполнила каждую клеточку. Грудная клетка сжималась от невыносимой душевной боли. Пора было положить конец этим адским мучениям. Да, пора, ибо судьба лишила его самого дорогого. — Почему? — думал он, гадая в последнем отчаянии и не находя ответа. — Почему эта сука Сидоров сожрал на работе мой бутерброд?!» Народная фикрайтерская примета: чем неопытнее автор, тем сильнее ПАФОС. И тем большее сострадание он пытается выжать из читателей самыми неловкими способами и неуклюжими движениями. Сначала про пафос. В нем совершенно нет ничего плохого. Вообще-то пафос прекрасен в своем изначальном значении: страсть, воодушевление, эмоциональный подъем. Это понятие из греческих трагедий, понятие Аристотеля, понятие возвышенное и действительно берущее за душу. Высокий пафос укладывает читателя на лопатки, заставляя трепетать наши маленькие сердца: «Быть может, я и смогу вернуть ее из долины мрака. Но что ее ждет здесь — надежда, забвение или отчаяние, этого я не знаю. Если отчаяние, то она все равно умрет, его исцелить я не властен. Увы! Неужели она исчахнет, овеянная славой! Арагорн склонился и поглядел ей в лицо, и оно было белее лилии, холоднее снега, тверже каменного изваяния. Но он поцеловал ее в лоб и тихо промолвил: — Эовин, дочь Эомунда, очнись! Враг твой повержен!» — Толкин. Властелин колец Вот это пафос, вот это сила. С короткими емкими репликами. С кратким и ярким описанием (белее лилии, холоднее снега, тверже камня). С сильным и эффектным жестом (поцеловал в лоб и позвал из мертвых). Мелкий же мелодраматический пафос нелеп. Автор надувает щеки, нагнетает, нагнетает, нагнетает… А на выходе — пшик. Ни один нормальный человек не думает о «черством жестоком мире», особенно, если это человек старше 12 лет. Никто не размышляет ЭПИЧНО. Даже в эпосе люди не размышляют эпично, только поступают по законам эпика. А от повторения слова «халва» («страдание», «судьба» и «смерть») во рту серьезнее не становится. Только смешнее. Простите, кто на ком стоял? © Иногда авторы пытаются писать богато. Они используют прилагательные в большом количестве, и прилагательные заваливаются друг на друга. Они путаются в структуре предложения, потому что под конец забывают, с чего начали. Они употребляют «красивые» слова: «тонкий», «прозрачный», «золоченый», «белоснежный». И в своем желании сделать краше они обязательно впендюривают куда-нибудь страдательный залог. «На низкой софе с белой кожаной обивкой и массивными раззолоченными львиными лапами ножек развалился юноша. Он худ, тонкая бледная кожа обтягивает хрупкие ключицы, туго сидит на узком лице, выделяя высокие скулы. Под серыми злыми глазами никогда не знавшего доверия к миру ребенка — тени. Светлые пряди его волос разметаны — нарочито неаккуратные штрихи подчеркнуто аккуратной стрижки. Напротив софы стул. Неудобный, некрасивый, неуютный. Обычный стул, каких полным-полно в заведениях, не привыкших тратиться на обстановку. Таких много в больницах и государственных учреждениях, во всех тех местах, где всем плевать на всех. Этот стул слишком сильно выбивается из обстановки комнаты, чтобы быть поставленным тут случайно». То, что выше, написала я, хрен знает в каком году, честно, сейчас уже не помню. С тех пор я выучила несколько важных правил: 1) всегда использовать глаголы вместо всего остального. «Он увидел стул, который стоял в комнате» всегда ЛУЧШЕ, чем: «Он увидел стоящий в комнате стул». UPD. Поскольку возник вопрос, почему так лучше, выношу пояснение из комментов. Все эти шипящие трудно читаются, они тяжеловесны. «Стоящий» еще ладно, слово короткое. Возьмем подлиннее: «Человек, возвращающийся с войны». Сравните: «Человек, который вернулся с войны». «Девушка, оборачивающаяся на свое отражение». или «Девушка, которая обернулась на свое отражение». На всех этих «возвращающихся» и «оборачивающихся» язык сломаешь. Их надо менять. 2) избегать страдательного залога, как адского пламени. Чтобы не быть поставленным в угол и жестоко выпоротым. 3) избегать лишних подробностей, которые никому не интересны. Сокращать описания, особенно в самом начале фика. Всем плевать на облик софы. Сокращайте софу до нескольких слов: белая кожаная с позолоченными ножками. Все. 4) Кто на ком стоял? Я все про ту же софу. Она неисчерпаема. «На низкой софе с белой кожаной обивкой и массивными раззолоченными львиными лапами ножек развалился юноша» Вы поглядите, что у меня тут получилось. «С лапами ножек»! А это уже не у меня: «с силой толкается в его все еще прикрытый мантией зад член незнакомца» Мантией! зад! член! Кто во что толкается? Зад в член? Член в мантию? Кто чем прикрыт? Член задом мантии? Незнакомец членом? Снова и снова: КТО НА КОМ СТОЯЛ? И даже Word не выделил 4 существительных подряд и не предложил исправить? Вы хоть Word слушайтесь. А лучше пишите, расставляя слова в разумном порядке, а не ножки с лапами членов мантий друг за другом. Друг Аркадий, не говори красиво © Красивость — зло. Это не настоящая красота строя, ритма, лада, самого звучания предложения и заложенных в нем мыслей. Это фальшивая искусственная красота, которая на самом деле и не красота вовсе, а цирк с конями. Господа, вот это — КРАСОТА: Весна воды собирает родственные звуки, бывает, долго не можешь понять, что это — вода булькает, или тетерева бормочут, или лягушки урчат. Все вместе сливается в одну песню воды, и над ней согласно всему блеет бекас, в согласии с водой вальдшнеп хрипит и таинственно ухает выпь: все это странное пенье птиц вышло из песни весенней воды. — Михаил Пришвин. Времена года А вот это — КРАСИВОСТЬ: Небо сейчас нежно-голубое, переливающееся золотым. Солнце скоро сядет за горизонт и сейчас окрашивает полоску неба в такой причудливый цвет. Он постепенно станет нежно-персиковым, с проступающей голубизной. И даже крошечные перистые облака не помешают рассмотреть этот цвет. Они лёгкие и невесомые и кажется, что они так далеко и в то же время очень-очень близко. Облака похожи на сотканную ажурную паутинку, и вскоре они станут ярко розовыми, отражая свет солнца. Крыши домов тоже красные, будто они горят изнутри, а над городом словно марево из нагретого воздуха, который поднялся кверху и так и завис над всем колышущейся пеленой. —какая-то современная любовная дрянь, где автор косит под настоящего писателя, поэтому вставляет описания природы между пиздостраданиями. Красивость под завязку наполнена клише: небо, облачка, солнце, травка. Большой писатель может описать все это так, что захватывает дух. Графоман не скажет нам ничего нового. Небо всегда будет голубым, облачка — легкими, солнце — красным/желтым/невыносимо палящим. Это будет скучно и это будет филлером между диалогами и описанием ебли. Друзья, если хотите писать просто еблю, пишите просто еблю без перисто-кучевых облачков на горизонте. Все равно на них всем посрать, если вы в эти облачка не вложили душу, а вы ни черта в них не вложили, кроме желания сделать красиво. Лучше голый хуй в чистом поле, чем вот это вот все. Его тупое копье проникало во влажную путаницу пепельных завитков © Плохая образность хуже полного отсутствия образов. Лучше написать скупой сухой текст, чем «тело в гладких пластинах бицепсов, трицепсов и других мужских мышц». Когда появляется плохой образ? Когда автор не задумывается о логике и даже не пытается вообразить, что именно написал: «Смех лижет загривок и ледяной волной бьет по позвонкам». Представьте это себе в лицах: смех лижет загривок! Чем он его лижет? Когда у смеха успел вырасти язык? Ладно бы еще: «касается». Человек стоял сзади, рассмеялся, его дыхание коснулось чужой спины. Но автору так скучно. Ему надо для красоты превратить это в лизание загривка. Что, конечно, охренеть как романтично (btw, не романтичнее слова «загривок» только слово «колготки»). А волна смеха? Это как, простите, надо ржать, чтобы смех превратился в звуковую и воздушную волну, которая аж бьет по позвонкам? И это ржание тоже романтично? И почему «ледяной»? Дыхание человека теплое. Ледяное оно только у каких-нибудь зомби и вампиров (хотя, по идее, у них не может быть дыхания, поскольку легкие не функционируют). Дорогие авторы, ваш первый друг при придумывании всех этих красивых образов — ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ. Вот вы написали чего-нибудь этакое — про лизание смехом, про «чужие шершавые подушечки» губ — и прочие попытки в образность и дайте себе хоть 5 минут (здесь, не в художественном произведении можно писать число не прописью) на то, чтобы осмыслить губы-подушки, избитый смехом загривок и прочее прекрасное. Так ли уж оно прекрасно.