Методы кнута и пряника

От линии горизонта медленно отделился золотой диск солнца, и лучи восходящего светила выхватили из легкой дымки разросшийся город. В этом поселении было трудно узнать пещерный город Орфалез; теперь его жители строили дома снаружи пещерного массива, не боясь прихода Зеленого сезона. После свержения Раззы в Орфалезе наступили славные деньки. Правителем города стал старый, уважаемый всеми ветеран Атар. Едва приняв бразды правления, он распорядился об оказании помощи и выплате компенсаций семьям, которые потеряли кормильцев, лишились крова из-за нашествий драконов и пострадали от гонений со стороны Раззы и его приспешников. Также он распорядился об отправке в земли гидросов делегации рабочих и строителей, чтобы помочь им отстроить и восстановить Амфиболь и его окрестности. Поскольку ни смена сезонов, ни погода уже не ограничивали оба народа, эта цель должна была быть достигнута уже в скором времени. Обмен культурой шел полным ходом. В Амфиболь отправлялось множество пиросов-пилигримов, а Орфалез наводнили путешественники-гидросы, желающие познакомиться с обычаями чужого края. На главной площади Орфалеза царило оживление. Торговцы наперебой предлагали свои товары - от традиционной одежды и золотых украшений до сладостей - но больше всего народу скопилось на небольшом манеже, по которому бегали клютсы. В центре манежа стояла высокая девушка-пирос. Глядя на её мускулы, случайный прохожий принял бы её за очень стройного парня, если бы не длинная кожаная туника, обтягивающая пышный бюст. Это была Джуба, дрессировщица клютсов и сестра Скана, того самого героя, который воскресил Великого космического дракона и восстановил равновесие, нарушенное вечность назад. Джуба не говорила ни слова, только поворачивалась вокруг себя и лихо щелкала в воздухе хлыстом, а клютсы то мерно бегали по кругу, то останавливались, как вкопанные, то приседали и подпрыгивали на месте. Джуба прокричала какую-то команду и дважды щекнула хлыстом. Клютсы встали перед ней в ряд и склонили головы, словно кланялись публике. Пиросы, наблюдавшие за дрессировщицей, захлопали в ладоши, но зрители-гидросы смотрели на клютсов без тени восторга. В их глазах скользили осуждение и жалость: для них, от природы неспособных к насилию, подобное казалось варварством. Вдруг к манежу сквозь толпу протиснулась хрупкая девушка-гидрос с длинными волосами. В свете солнца её нежная кожа отливала перламутром. Она перешагнула через низкий барьер, прошла мимо Джубы и приблизилась к клютсу, который стоял посередине - самый крупный и норовистый. - Каллисто? Что ты задумала? - удивилась Джуба. - Он опасный. У меня ушли годы, чтобы укротить его, - она старалась говорить негромко, чтобы не испугать и без того пугливых клютсов. Каллисто же молча протянула руку и погладила зверя по тонкой шее. Клютс от неожиданности вытаращил глаза и уставился на неё. - Сидеть, - ласково, но твердо сказала Каллисто, не убирая руки, и слегка присогнула колени. Клютс послушно согнул задние лапы и опустился на землю. Остальные животные сели вместе с ним. - Умница, молодец, - проворковала девушка-гидрос, угощая зверя каким-то лакомством. Потом она, как будто опомнившись, повернулась к зрителям. Казалось, что её вовсе не смущала разношерстная толпа. - Порою важен не только кнут, но и пряник, - сказала она. В полной тишине, висевшей над манежем, её певучий голос звучал слишком громко. На этот раз рукоплескали все.