26 декабря 2013 г.
Время — один из самых ценных ресурсов, имеющихся у человека, и именно время стоит беречь так, словно это хрупкое семя, из которого вскоре вырастет единственный в мире пшеничный колосок. Темникова давно поняла для себя одно: опаздывая, мы лишь нахально уродуем это тонкое создание и тем самым лишаем себя всех неизмеримых возможностей, которые могли бы открыться в дальнейших перспективах. Взглядом, полным пренебрежения и неподдельного сомнения, Лена изучающе прожигала силуэт девушки, которая так нагло появилась в «Ракете» — будто это был её родной дом, в который можно было приходить в любое время и, не разуваясь, громыхать посудой на всю площадь. Наверное, стоило бы себя контролировать, однако Темниковой всегда было безразлично на мнение тех случайных зевак, которые, вспоминая очередные, до дрожи заученные морали, могли промолвить что-либо в ответ. Быть честным прежде всего перед собой — это главное правило, предписанное в давно сформировавшейся картине виденья этого паршивого мира с его очередными скверными, мало кому приходившимися по душе принципами. Назвавшая себя «М» долго разговаривала с Олегом, который, казалось, был выше её чуть ли не в два раза. Майами кривил рот в свойственной ему заигрывающей улыбке, и под этой вычурной улыбкой скрывалась нелепая запутанность в сложившейся ситуации. Парень неуверенно кивал на каждую новую произносимую фразу, а на лице в то время постепенно, шаг за шагом вырисовывалось ещё большее недоразумение. Олег напоследок зорко осмотрел оставшихся девушек и направился к столику: пока Даша пристально наблюдала за очередным подтянутым бойцом из мужской зоны, Лена мысленно отмечала, что опоздавшая завязала бинты абсолютно неопрятно и, скорее всего, они разболтаются буквально через минуту после начала боя. — Я не понял. Куда мне её? — Майами демонстративно встал напротив деревянного стола и спрятал руки в карманы тёмных широких брюк. — Я три пары отсудил. Она немного лишняя. Даже, как бы сказать помягче, не немного. — Пусть пропустит этот этап, — Темникова резко откинулась на спинку пластикового стула и начала перебирать в ладони небольшой карандаш, сточенный почти до самого грифеля. — Ставь её в пару с той, которая постаралась над блондинкой со скамейки. Она всё ещё никак не может прийти в себя, похоже. — Почему именно с ней? — удивлённо спросила Даша, вновь пододвигая к себе ближе все бумаги. — Аргументируй это тем, что она была первая, у неё есть время отдохнуть дольше, чем у остальных, — Лена провела карандашом прямо по столу и дёрнулась, услышав неприятный раздражающий скрип. — Ну так себе аргумент, — в отяжелевшей голове парня к ночи путались все мысли. В ответ Темникова только пожала плечами, выражая своё безразличие к озвученному мнению Олега, и, неохотно подняв голову от неровной деревянной поверхности, поймала на себе чужой взгляд. «М» в отличие от Лены смотрела мягко, без какой-либо строгости и с непомерным интересом изучала всё то, что сейчас, по сути, могло изменить её дальнейшую судьбу. И сегодня именно Лена была одним из тех ключевых «но» всей этой истории. Система соревнований в «Ракете» была крайне проста даже для новичков: если бойцов оказывалось более шести, то первый этап проходил в парах и на выбывание — проигрыш никого не волновал, и после поражения оставалось только покинуть помещение, стараясь вычеркнуть из памяти все те произошедшие несуразности. Тот отважный, кто по окончании первого этапа выигрывал, дальше бился с такими же отважными, как он, — причём абсолютно с каждым. Многие считали важным высказать, что это заметно усложняло всю организацию соревнований, однако тем, кто стоял именно за рекрутингом новых лиц, было абсолютно плевать: только за несколько боёв можно было понять, годился новый человек для дальнейшей работы или ему всё же стоило дальше, мажущейся шариковой ручкой, подписывать бумаги, которые лениво выплёвывал офисный принтер. Олег, к огромному удивлению, быстро объяснил сложившуюся ситуацию девушкам и продолжил судить дальше, с опаской поглядывая на даму, готовящуюся выйти на второй этап самой первой. Женщина — и ведь именно так её можно было только назвать — отличалась даже для такого непростого заведения своей неординарной внешностью: выбритую голову полотном покрывали странные татуировки, издалека похожие на цепочку чёрных сосудов, а позади, на затылке, в пучок оказались связаны мелкие косички. Складывалось ощущение, что она понимала куда шла и была готова идти до финала — такого финала, когда на кулаках остаётся чужая кровь, а соперник бьёт по холодному дурно пахнущему мату рукой, умоляя остановиться. Из мужской зоны слышались возгласы, больше похожие на тяжёлые грохочущие рыки. Лена, привыкшая к повышенному уровню шума, не обращала внимание и с неким любопытством проецировала предстоящий бой в своей голове. Внутри что-то невыносимо подсказывало и словно кусало за каждую бьющуюся клетку: возможно, стоило бы поставить девушку в другую пару; возможно, стоило бы и вовсе отпустить её домой и не поддерживать эту безумную мысль о бессмысленном споре; однако Темникова понимала, что впоследствии эта настырная «М» (если ей вообще удастся, конечно же, пройти) не сможет выбирать себе соперника — если надо выйти и сразиться с кем-то, значит, надо. Таковы законы этого бизнеса, в котором они являлись лишь пошарпанными пешками. Исступлённый взор татуированной устремлялся по каждой мышце своего партнёра в предстоящем поединке, по каждому сухожилию, словно галочкой стараясь сразу же отметить все слабые места. Девушка постоянно поправляла бинты, которые, казалось бы, и так вплотную прилегали к тонким ладоням, и смахивала с лица выбивающиеся каштановые пряди, аккуратно пряча их за ухо. Весь её вид говорил о том, что это невинное создание не могло бы даже представить, какого это — со всей одури бить в чужую челюсть, в чужое солнечное сплетение, сбивая со слабеющих ног. Будто недавно нарисованная фарфоровая кукла она стояла около выхода из зала и с некой боязнью в карих глазах наблюдала за тем, как последний бой на выбывание заканчивался очередным падением на мат. — Даже трёх минут не продержится, — Лена поджала обветренные на морозе губы и пододвинулась ближе к краю стола. — Мы меняем условия? — Даша отнеслась ко всему спору довольно-таки серьёзно: на деревянной поверхности уже лежал телефон с включённым секундомером. Ответа не последовало: всё внимание Темниковой было направлено лишь на тех двоих, которые, стоя босыми ногами на синем «пятачке» самодельного ринга, послушно кивали на очередные банальные речи Олега. Стоило Майами деловито отойти на несколько метров, как татуированная приблизилась к своей сопернице и прошептала ей что-то на ухо. — Эта колоритная дама назвала себя «Нелюбовь», — внезапно послышался тихий голос Даши. — Не знаю почему, но мне показалось это даже несколько забавным. Обладательница столь необычного, по мнению блондинки, прозвища двигалась по периметру ринга уверенно, но отчего-то осторожно. Руки вплотную прижимались к груди, и она лишь изредка делала неширокие замахи, словно наглая кошка перед висящей на тонкой нитке игрушкой. Ситуация «М» казалась не настолько ужасной, как представляла в своей голове ранее Лена: девушка постепенно отходила назад, но всё же за первую минуту даже ни разу не встретилась своим миловидным личиком с ярко-красной перчаткой противницы. — Она медлит, — Темникова недовольно вцепилась пальцами в подвернувшиеся под руку бумаги. — Зачем-то оттягивает момент. — Может, чтобы было… — не успев пронести полностью фразу, Даша тут же замолчала и сжала зубы. Первый удар пришёлся прямо в бок — в левое подреберье, отчего неподготовленной девушке несколько секунд пришлось простоять в столь унизительном полусогнутом состоянии. Олег мгновенно подбежал ближе и, нагнувшись рядом, поинтересовался, всё ли в порядке. В один миг «М» выпрямилась и приняла стойку, от которой у любого из опытных бойцов мог начаться лишь нескончаемый приступ смеха — выглядело слишком неумело, слишком по-детски. Женщина с нелепым пучком на затылке обладала тяжёлой неприятной улыбкой, которой она одаривала всех вокруг, и вся возникшая ситуация её забавляла настолько, что она уже и не понимала, стоит ли вообще продолжать этот бой. — Тем временем прошло полторы минуты, — сделала тут же Даша грустный для себя вывод и повернула телефон в сторону Темниковой. Впрочем, Лена дальше жадно всматривалась в то, что происходило в женской зоне: «Нелюбовь» с каждым десятком секунд намного чаще замахивалась, тем самым больше пугая девушку, которая заметно опиралась только на одну, правую сторону тела. Удары в область рёбер всегда казались самыми неприятными: давящая боль, пульсируя из одной точки в другую, постепенно разливалась по всему организму и сковывала мышцы всё больше и всё сильнее. — Наша колоритная дамочка знает, куда надо бить, — довольно хмыкнула Лена. — Опоздавшая — левша. Полагаю, теперь ощущение в рабочей руке такое, словно она, рука, вот-вот отвалится. Резко мягкий взгляд карих глаз сменился на взгляд полный ярости и негодования. Девушке хотелось любой ценой доказать, что она всё же стоила того, чтобы здесь находиться, что она ни грамма ни хуже других остальных; однако вместо каких-либо доказательств в ответ прилетел смазанный хук в область шеи. На острых, выпирающих коленях стоять можно было хоть всё оставшееся время, но горящее головокружение буквально заставляло опустить каменную голову вниз. Из носа медленно закапала бледно-алая кровь, и шатенка тут же во всю силу опёрлась двумя руками в крепко закреплённый в паркет мат. Новый, уже финальный удар, вновь по левой части рёбер, оказался слишком жёстким и невыносимой судорогой прошёлся по всему ослабленному телу. — Вот так, — глухо воскликнула Даша и, посмотрев на экран мобильного телефона, добавила: — Ты не поверишь, но три минуты прошло. — Везенье — дело непостоянное, — недовольно произнесла Темникова и вновь начала мусолить в руке уже порядком измученный карандаш. — И сегодня оно явно не на моей стороне. Дама с паутиной татуировок радостно демонстрировала всем свою мускулатуру так, будто находилась на соревнованиях по бодибилдингу, где перекаченные людишки с нарциссизмом во всём своём виде хвастались горой ненужных мышц. Олег присел на корточки и пытался что-то спросить у проигравшей, однако та продолжала стоять на коленях и держалась за ушибленный бок. Новые вопросы так же не привели девушку в должное положение, и она, казалось, совсем не понимала, где находилась в данный момент. За несколько секунд тело окончательно ослабело, а кровь из носа полилась намного сильнее, нежели просто одиночными каплями. — Егор, иди сюда, — звучно раздался крик Майами на весь зал. — У тебя всё равно там перерыв. Лениво и никуда не торопясь, парень подошёл к женской зоне и, сощурившись, прожигал своими светло-голубыми глазами сжавшийся силуэт, по которому изредка, словно разрядом тока, проходились мурашки от сквозняка, гуляющего по всему спортивному залу. — Чего сегодня со скорыми? — Егор неловко перевёл растерянный взгляд на Майами. — Нет их. Максимум есть аптечка, — будто наивный робкий подросток, Олег кусал ногти на руках, хоть и не испытывал никакого испуга и страдал больше от злосчастной привычки беззаботного детства. — Ну и ещё есть Лена. Сама Темникова уже интуитивно начала догадываться, что происходящее давным-давно выбилось из рамок заранее намеченного плана: хотя бы потому, что девушка сидела несколько минут в одном и том же нелепом положении и с трудом реагировала на задаваемые вопросы. Оставшиеся желающие так же — с нескрываемым беспокойством — наблюдали за всей ситуацией с ярко-выкрашенных в белоснежный цвет скамеек. — Что вы на неё смотрите как на Мона Лизу, — подойдя ближе, Лена спокойно опустилась рядом. — Мы, по-моему, не в Лувре. — Скорых нет, — чуть ли не шёпотом изрёк Егор. — В смысле нет? — воздух в помещении казался спёртым, и Темникова расстегнула первые пуговицы стягивающей серой кофты. — Ирма сказала, сегодня без них, — за спинами начал подниматься едва различимый шёпот, который ещё больше заставлял Олега с прищуром осматриваться по сторонам. — Ну, ты же тоже знаешь, что нужно делать, да? — Я вам, блять, что: и судить, и лечить всех должна, — окончательно не вытерпела Лена, сдержанно, но всё же повышая голос: — Подняться сможешь? В ответ прозвучал непонятный звук, больше похожий на положительный ответ. — Помогите ей до тренерской дойти, пока она не залила весь мат своей кровью.***
Если в семье ребёнка с самого раннего детства постоянно обсуждают около медицинские темы, тяжело вырасти в полном неведении, и оттого Темникова с малых лет знала, для чего и в какой дозе нужны определённые лекарства и даже понимала, что необходимо делать при малейших повреждениях. Впоследствии оказалось, что знания, полученные от родителей, случайным образом, как само собой разумеющееся во многих ситуациях помогали не только Лене, но и её сформировавшемуся окружению — а это, как правило, стали те ребята, которые изрядно получали меткие удары по уже привыкшим тренированным телам. Некоторые бойцы крайне неохотно обращались в больницы: доктора в накрахмаленных халатах с хитроумным видом часто любили задавать каверзные вопросы, ответы на которые не стоило бы знать каждому. — В глазах темнеет? — Лена, схватив из скрипящего шкафа небольшую потёртую сумку, подошла ближе и расстегнула перчатки на руках девушки. — Где находишься? Как зовут? Глаза не закрывай. — Нужно адрес диктовать? — рассеянное сознание окончательно путалось, а бессильный голос, как и тело, слабел с каждой секундой. — Оля. Зовут Оля. — Да знаю я адрес, — Темникова по очереди смотрела то уже на почти закрытые отяжелевшие веки, то на бледнеющие губы. — Расскажи мне что-нибудь. Зачем пришла сюда, например. И голову не запрокидывай. На самом деле, вся эта информация Лену не особо и волновала, но видя, как «М» с трудом оставалась в вертикальном положении, пыталась хоть как-то поддерживать хотя бы скудную беседу. Единственная тусклая лампочка, явно ограниченная в количестве ватт, с трудом озаряла всю широкую комнату. В отличие от спортивного зала в просторной тренерской было довольно-таки прохладно, и, казалось, старые чугунные батареи, со временем покрывшиеся несколькими слоями ржавчины, совсем не приносили какое-либо тепло. — Я должна быть здесь, — с неприятным хрипом в голосе произнесла Оля слова и кончиками пальцев грубо прижала к ладоням оставшиеся грязные бинты. — Я знаю, для чего проводятся эти соревнования. И я всё равно добьюсь своего. Нашатырный спирт своими резкими тяжёлыми парами ударил в нос. Каштановые волосы выпадали из слабо собранного хвоста, перевязанного тонкой синей резинкой, и прядями прилипали к щекам. Серая пелена мутной рябью покрывала уставший взгляд, и от тяжести полученных ударов веки постепенно опускались. Положив в чужую ладонь пропитанный спиртом ватный шарик, Лена открыла пластиковое окно, собрала скопившийся снег на подоконнике и обмотала сформировавшийся снежный ком чистым бинтом. Всё так же — в полной тишине — она села рядом на диван, явно привезённый сюда ещё во времена, когда вдоль шумной дороги возводились гордо стоящие девятиэтажки, и аккуратно взялась за подбородок, немного приподнимая испачканное лицо. — Вы врач? — послушно поддалась Оля и опустила измождённую голову на твёрдую прохладную ладонь, которая как брусок льда приятно леденила разгорячённую кожу. — Можно и так сказать. Больно точно не сделаю, — Темникова аккуратно приложила снег к переносице и прижала крылья носа к перегородке. — Будет темнеть в глазах — скажешь. На ярко-жёлтой футболке красными каплями вырисовывался новый орнамент. Лена внимательным, но уставшим взглядом изучала, как разбитый организм постепенно приходил в более-менее стабильное состояние, отходя от последствий ударов. Ресницы начинали подниматься всё чаще и чаще, и уже через несколько минут Оля пыталась почти незаметно, будто случайно рассмотреть человека, который, безусловно, не спас её от неминуемой смерти, но привёл в более-менее адекватное состояние. Дыхание было не таким тяжёлым, и неприятная темнота понемногу рассеивалась, оставляя только маленькие белые точки как напоминания о себе и пропущенной серии досадных ударов. Темникова, ощутив на себе любопытный взгляд и тем самым решив, что «пациент» не нуждался в столь пристальном внимании, отпустила крылья носа и отошла к письменному столу с вывернутой аптечкой. — Спасибо, — едва слышимо произнесла Оля и впервые за всё нахождение в «Ракете» блаженно улыбнулась. — Это место не для тебя, — Лена, не поднимая голову, собирала разбросанные бинты, вату и остальные принадлежности, которые стремительно пыталась вытащить пятнадцать минут назад. — Сегодня тебе повезло. Завтра, может, будет хуже. — Когда ты начинала, тебе говорили то же самое? — внезапно перешла девушка на «ты». Темникова приблизилась вплотную к стеклянной двери и, схватившись за ручку, тяжело выдохнула: — Нет. Мне говорили совсем другое. И очень жаль, что я была столь глупа, чтобы поверить в эти хвалёные слова, переполненные враньём и отчаянием. Дверь хлёстко хлопнула, а в комнате, хоть и столь просторной, всё так и продолжал висеть сбитый тошнотворный запах из смеси резкого нашатырного спирта и железной бледно-алой крови.