*
— Ольгу из обольстительных сетей я вырву! Онегин считает, что стреляться из-за кокетливой деревенской девчонки — это смешно, однако Ленский не разделяет его веселья. Он, как и положено всем поэтам, долго и скучно рассуждает о любви, предательстве, чести, и Евгения не покидает ощущение дежавю: всё это уже кто-то говорил ему, причём в стихотворной форме. Владимир заканчивает свою речь и, не желая слушать никаких объяснений, назначает время дуэли. Онегин клянётся, что целился мимо. Он кричит об этом хмурым секундантам, воющему ветру, самому себе и, главное, Ленскому, который вдруг странно дёргается и падает на белый снег. Евгений смотрит на яркую кровь и чувствует, как тошнота подступает к его горлу. Он дрожит (едва ли от холода), с ужасом смотрит в мёртвые глаза, кидается на колени, в надежде прислушиваясь к чужому сердцу. Однако это сердце молчит, и последние слова его — крупные капли крови, стекающие по груди. Этого всего не может быть. Онегин уверен, что прямо сейчас он откроет глаза, прищурится от слепящего зимнего солнца, с грустной улыбкой вспомнит ночной кошмар и сразу же поедет к Ленскому. Евгений перескажет поэту свой ужасный сон, будет умолять отказаться от глупой дуэли, а после примирения попросит прочесть последние написанные стихи (и даже похвалит их). Осталось только проснуться, найти нужные слова, и ничего этого не будет!.. Снег позади скрипит. Онегин оборачивается и видит, как Зарецкий бережно укладывает труп поэта на сани. Кошмар ему всё-таки снится: сначала какая-то девушка, одетая в синее платье, стреляет себе в висок, потом Ленский падает замертво, и в одно мгновение метель укрывает его снежным саваном. Онегин вскакивает с постели в холодном поту, всё ещё слыша незнакомый низкий голос, без конца твердящий: «Ты стал убийцей».*
«Я думал: вольность и покой Замена счастью. Боже мой! Как я ошибся! Как наказан!» Татьяна постоянно перечитывает письмо, строки которого то уносят её на вершины блаженства, то опускают в глубины тягостной тоски. Она с наслаждением проводит пальцами по ровным буквам, откладывает чуть измятый листок, переводит взгляд на зеркало и вдруг понимает, что Онегин признаётся в любви не ей. Нет, он пишет совсем другой Татьяне. Той молчаливой и задумчивой девочке в провинциальном наряде, которая не знает высшего света и суетной молвы, которая замирает, видя знакомый образ издалека, которая не смеет произнести дорогое имя даже в собственных мыслях, которая читает романы до поздней ночи и краснеет, представляя вместо героини себя, которая с упоением вслушивается в любимый голос, не думая прервать его своим вопросом. Письмо предназначается Тане Лариной, да только она мертва с того самого дня, когда её доверчивая душа была отвергнута и нежное сердце осталось одно. И у неё нет ничего общего с хладнокровной княгиней Татьяной, чьи блёклые глаза устало смотрят из роскошного зеркала.