Пять мужчин Долорес

      Марк захлопнул последние страницы и резко поднялся с дивана, оставляя пустую бутылку. Его повело от выпитого, но он решительно подошел к миске на кухне, кинул в нее дневник. Больше времени ушло на то, чтобы найти зажигалку.       Когда страницы вспыхнули, Марка затошнило, но он стойко остался наблюдать, как горит признание Долорес. Единственное доказательство, что сам Марк — не настолько безупречный, каким всегда хотел казаться.       Грязная сучка! Стерва! Да как она посмела!       Он позволял ее почеркушки, но точно не подозревал, что она изливает в дневник воспоминания. Чертова стерва Долорес!       Марк пожалел, что она мертва. Найди он этот дневник раньше, она бы не отделалась парой царапин и ожогов! Он бы намотал на кулак ее волосы и протащил по всему дому, пока она извивалась. Пришлось бы сунуть кляп, чтобы не кричала. Потом он бы привязал ее за руки к столбику лестницы, пару раз ударил по лицу (ничего, посидит дома, пока синяки не сойдут), а потом бы душил, пока не кончил.       Горящий дневник полыхал всё сильнее, а Марк уже не особо наблюдал, представляя Долорес, воображая свою силу. Он поглаживал рукой член, но тот и не думал вставать.       Она вообще-то мертва. Закопана на центральном кладбище и уже начинает гнить.       Воображение тут же подсунуло картинку мертвого лица Долорес, тронутого разложением. Согнувшись, Марк ухватился за стол, и его стошнило.       Языки пламени от горящего дневника уже опустились, и Марк, пошатываясь, направился в ванную. Надо привести себя в порядок.       Холодная вода немного взбодрила, но выключив кран, Марк нахмурился: в дверь звонили и, кажется, давно. Он вышел из ванной, мельком глянув, что дневник на кухне полностью прогорел. Распахнул дверь и с удивлением посмотрел на Колина.       — Наконец-то.       Брат Долорес спокойно затушил сигарету о косяк и выкинул, шагнул вперед, по-хозяйски захлопывая за собой дверь.       — Надо поговорить.       Затуманенный алкоголем мозг еще не мог адекватно оценивать обстановку, и Марк поплелся за Колином в гостиную.       — Она написала мне, — сказал Колин.       — Кто?       — Долли. Получил письмо только пару часов назад. Она написала, но было слишком поздно.       Когда он повернулся, Марк с возрастающей паникой увидел в руках Колина нож.       — Говоришь, несчастный случай? Упала с лестницы?       — Ты не убьешь меня, — в панике прошептал Марк.       — А что меня остановит? Убью тебя и спалю этот чертов дом.       Марк пытался придумать хоть что-то, но невольно вспомнил дневник Долорес. Сейчас Колин тоже походил на лесного зверя: собранный, опасный, ему нечего терять. С ужасом Марк думал, что это действительно так. Долорес мертва. После смерти Марка и сгоревшего дома не останется никаких пленок или того, кто может что-то рассказать.       Но когда Марк смотрел в глаза Колина, то видел в них только холодную ярость. Он не избавлялся от свидетеля. Он мстил за сестру.       Ему могут помочь только отчаянные действия. И Марк выпалил:       — Понравилось ее трахать?       На лице Колина отразилось удивление, и Марк метнулся в сторону. Ему не хватило пары мгновений. Возможно, будь он трезвым, то успел бы. Но Колин его перехватил, а нож мягко ткнулся в живот, а потом еще пару раз, взрывая мир, принося боль и тьму.       И мертвое улыбающееся лицо Долорес.