Я люблю тебя больше, чем омлет

Примерно через один час и сорок минут настанет полдень, и, возможно, бледное, постепенно теряющее свое тепло солнце покажется на небосклоне. Впрочем, это самое обыкновенное, ничем не отличающееся утро в пору поздней осени: неприятный, но бодрящий холодный ветер; пронизывающий дождь, отбивающий свою собственную мелодию совершенно аритмично. В качестве главного атрибута - листья. Мокрые, скользкие, рваные. Кажется, им все равно куда и к кому липнуть. Лишь бы доставить неудобство. Губы кривятся в полу усмешке. Для Бальзы такая картина привычна и понятна до последнего штриха. Кажется, что это в ее силах предугадать, когда следующий порыв ветра заставит приклеится к окну очередной рваный кленовый листок. Не хватало под боком дешевого бульварного романа, в руках недопитого бокала вина, а под ухом жужжание диктора на радио, которое легким движением руки всегда можно выключить. И, всенепременно, вечерних сумерек, спокойных и полных домашнего уюта. Однако сейчас было утро, в сумке телефон с непрочитанным текстовым сообщением, в руках остывшая чашка кофе и под ухом жужжание кондиционера, которому, по всей видимости, требуется ремонт. И люди. Отчего-то девушке казалось, что народу набежало прилично, хотя в зале в этот час сидело от силы человек шесть, включая бариста и ее саму. Бальза нервно глянула на часы. И точно также нервно огляделась по сторонам. Ну когда же? Когда... - Ба-а-альза-а, - тихое шептание на ухо заставило молодую особу вздрогнуть. Собственно, ей даже не требовалось поворачивать голову, чтобы посмотреть, что за незваный гость посмел потревожить покой Бальзы. А может, все-таки, стоило двинуть локтем в живот, якобы по привычке. Но ведь тогда драгоценный кофе, пусть и остывший, немедля оказался бы на поверхности стола. В пользу любимого напитка, Бальза поудобней перехватила кружку, кивком головы показала на место напротив и в своей привычной манере поприветствовала старого доброго друга: - Что ты от меня хочешь, Нап? - и даже не удосужилась посмотреть в сторону молодого человека. Тот, в свою очередь, таким игнорированием своей персоны был недоволен. - Сама вежливость, как всегда, - наигранно обижено произнес Наполеон, после чего уселся напротив девушки, загораживая оной вид часов. Бальза одарила Напа мрачным взглядом. Молодой человек незамедлительно ответил ей одной из своих полу усмешек полу улыбок, которыми привык разбивать женские сердца. И девушка была вынуждена признать: под толстым слоем равнодушия сердце екнуло, а потом лениво пропустило удар. - Так что же тебя привело в столь ранний час? На тебя не похоже, - секундная слабость прошла, а минуты снова обратились в ожидание. И Нап здесь абсолютно не причем. По крайней мере, в это хочется верить. Бальза снова посмотрела на "старого друга" нарочно холодно. И скорей всего чтобы доказать самой себе, что внутри что-то щемит совершенно по иной причине. Кружка в руках дрогнула, и девушка поставила ее на стол, дабы не показать свою внезапную нервозность. А Наполеон даже и не думал перестать улыбаться так... чарующе? Невольно молодой особе захотелось, чтобы кто-нибудь этому самоуверенному болвану повыбивал зубы. Тогда Нап будет меньше улыбаться и... - Я? - удивленный мужской голос вывел Бальзу из состояния "мечты-мечты". Нап ткнул пальцем в меню, показывая официанту, чего он желает, и ошалело уставился на подругу, - Баль, ты чего? Сегодня же среда. В это время мы всегда с тобой встречаемся. Позавтракать, - молодой человек активно закивал головой, мол, я здесь не причем. По сути, так оно и было. Бальза растеряно огляделась по сторонам. С ней явно что-то было не так. - А... да. Прости. Столько дел, столько дел! - уже рефлекторно девушка отпила холодный кофе, глядя на Напа, - Я перестала ориентироваться во времени, - и ведь это была чистейшая правда. Однако, истину с такой неуверенной улыбкой не говорят, а сбежать из кафе, так и не дождавшись завтрака, да еще посреди разговора, вообще аморально! И разумеется, Наполеон не поверил. Он был даже больше удивлен таким странным состоянием своей мало эмоциональной подруги. И тут повисла тишина. Наполеон внимательно разглядывал лицо Бальзы, наклоняя голову то влево, то вправо. Сама же девушка отстукивала ритм приевшейся мелодии и в кофейной гуще искала какие-нибудь забавные образы. Неловкую паузу заполняли шаги официанта и щелканье секундной стрелке на часах. Неловкая пауза окрасилась в миг в цвета поздней осени: все оттенки серого, немного более темных тонов и редкие, размякшие крапины оранжевого и бордо. А вот и официант ставит на стол кофейник и еще одну чашку. - С тобой точно что-то не так. Признайся, - первым сдался Нап. Он налил в свою кружку кофе, заполняя ауру вокруг их столика бодрящим, терпким ароматом. Еще разок молодой человек пытливо оглядел свою собеседницу, однако та за молчаливое мгновение уже успела успокоиться и стать прежней Бальзой. Видимо, постукивание незатейливой песенки пошло ей на пользу. - В чем? - скептично отозвалась девушка. - В чем-нибудь. Что именно тебя сейчас тревожит. Ну-ка, расскажи мне. Ты можешь мне довериться. Ведь прекрасно знаешь, как я умею хранить тайны, - Бальза вскинула удивленно бровь и хмыкнула. О да, конечно же она знает, как Наполеон умеет хранить секреты. - Не хочу, - и отвернулась к окну. Как раз в тот самый момент, когда рваный кленовый листок приклеился к окну по велению сильного порыва ветра. - Почему же? - но и Нап не промах. В ход он снова пустил свою очередную "королевскую" улыбку, а пальцами провел по тыльной стороне женской руки. Ее словно ударило током. Хотя... нет-нет. Что-то иное. Не такое сильное. И от тока девушка вообще бы померла. Похоже на щекотку, да, именно. Бальза закусила губу. Вот если оставить руку так, то вполне может показаться, что она испытывает к нему чувство, но если выдернет, то тоже. Девушка мученически глянула на Напа, специально игнорируя его взгляд. И опять... опять эта улыбка. Эмоции, что вызывало простое движение уголков губ, чуть ли не душили Бальзу. С непривычки-то. - Потому что не хочу, - огрызнулась девушка, попытавшись выдернуть руку. Не получилось. Нап сжал руку девушки - Потому что нравлюсь, - констатировал факт Наполеон, да так спокойно, словно это было в порядке вещей. Бальза теперь хотела было задохнуться от возмущения. Тоже не получилось. Нап поднес руку к своим губам, запечатлевая поцелуй на тыльной стороне ладони, - Но ты этого признать не можешь, потому что не осознаешь. Я похоже стал твоей привычкой. Нет? - вроде бы произнес несерьезным тоном, только на шутку для Бальзы это не было похоже. - Нет. Не угадал, - сухо ответила девушка, резко высвободив свою руку из хватки Напа. И получила ошеломленный взгляд, - С чего бы тебе становится моей привычкой? Мне не нравятся слишком самонадеянные и эгоистичные люди. А ты стал всего лишь приятным исключением, - она не знала, что способна выкинуть такое. Просто... не справилась. С мыслями. С чувствами - его и своими. Не справилась с собой. А теперь с потаенной в душе досадой Бальза откинулась назад, закрыла глаза и стала гадать: что дальше будет - его голос или снова безмолвие. - Дура, - в голосе нотки сожаления и обиды. Был бы бабой точно бы разрыдался, думает Бальза. А самой-то как хочется вскочить, крепко сжать в объятиях и не отпускать в осень за окном. Под ливень, в сильный ветер. И отчего-то хочется рассмеяться. Будто бы она без него не знает, что дура. Она не смотрит на него. Боится. А вот слушать - нет. Лишь бы не молчал. Еще страшней от этого становится. Только вместо обвинительной триады с грохотом отодвинулся стул. Тяжелый вздох все с тем же сожалением. Она чувствует, как от его руки подле щеки исходит тепло, но прикосновения нет. Нужно было бы извиниться, но вот проблема - из них двоих слова "прости" не знает никто. Бальза открывает глаза, а Нап уже исчез. Вместо него к столику подходит официант, ловко ставит тарелку перед девушкой и уходит. Что поделаешь. С непривычки-то и не такого сказать и наделать можно. А есть-то хочется. - Я люблю тебя больше, чем омлет, - шепотом сказала Бальза и ковырнула вилкой белок. Может быть чуть позже - возможно сегодня или завтра - Нап успокоится и забудет ее грубость. А она дождется следующей среды. Следующего момента, когда до полудня останется час. И будь то осень, зима или лето, и каким бы не был пейзаж за окном, она признается. Однажды. Когда-нибудь. Только лишь бы он без слов простил.