Одиннадцать.

В день своего рождения Сарп приходит в номер отеля сразу после работы. Обычно он проводит вечера за изучением материалов, стараясь скорее закрыть командировку и вернуться домой. Разъезды по отделениям полиции в округе Лос-Анджелеса — дело, может, и приятное, но утомительное. Ни праздничного ужина, ни бутылки алкоголя — он просто падает на кровать, не снимая одежду, подминает под себя подушку и закрывает глаза. Ровно через пять минут вибрирует телефон. Сарп прищуривается, неуловимо быстро оценивает лицо по ту сторону экрана, говорит привет, и губ касается улыбка. Умут дарит ее в ответ. — Аби, всё нормально? — брат на секунду отрывается от телефона, поворачивая голову. — Да. — говорит Сарп. — Ты снова за рулем и в телефоне? — Аби, я в такси. — Умут закатывает глаза, рискуя выдать свой секрет. — Какие планы? — внезапно спрашивает он, отчего-то волнуясь. У Сарпа был ужасный день. Четыре происшествия за сутки, полдня у начальства и куча бумажной работы. Он раздраженно терпел, мечтая о том, как окажется у себя в номере и завалится спать. Воздух возле Сарпа пахнет усталостью и подавленным ожиданием. Но сейчас он улыбается, смотрит брату в глаза и молчит. Умут задает этот вопрос четвертый раз за день. От этого заботливого в своей беспокойности взгляда ему, Сарпу, всегда не по себе. Он вдруг жалеет, что брата нет рядом. Крепкие объятия и шелковые кудряшки под рукой стали бы лучшим завершением дня. — Я помню, что уже спрашивал, — говорит Умут, криво улыбаясь. — Но вдруг ты поменял свои планы. — Всё в порядке, всё без изменений — почти шепчет — Прости. — Аби, я перезвоню тебе, хорошо? — видеозвонок сбрасывается, и Сарпа охватывает чувство вины. Сам не знает, за что. За то, что с ним сложно, за то, что он умеет выносить мозги 24/7, за то, что он — это он. Мысли прерывает настойчивый стук в дверь. Тихо матерясь про себя, Сарп встает, разминая шею, и тащится к двери. — Сиктир, ты же не серьезно? На пороге стоит Умут. Тот самый Умут, с которым он болтает по десять, нет, пятнадцать раз в день. С которым закончил разговор буквально только что. В руках у брата небольшая коробка, перевязанная атласным бантом. (Сарп вспоминает день, когда пришел с тортом в тюрьму к младшему. На первое настоящее день рождения после двадцатилетней разлуки). Он раздается смехом, запуская Умута, и почти сразу тащит его в объятия. — Аби, торт….раздавишь…. — Умут путает слова, успевая вытянуть руку с коробкой. Сарп лохматит его волосы на затылке, обхватывает за шею и в следующий момент уже прижимается лбом к его лбу. — Это лучший подарок на свете — улыбается Сарп. — Но какого черта ты не предупредил? Я бы встретил. — Аби, я уже говорил, но ты и есть тугодум. — Умут фыркает, ухмыляясь. — Это называется сюрприз. — И тут же расплывается в улыбке, не в силах сдержать восторг. — Пошли, сделаем фотку для мамы.

***

Они сидят на диване и щелкают джойстиками, гоняя футболистов по полю. Умут закинул ногу на журнальный столик, рискуя смахнуть тарелки с остатками торта, но не отрывается от экрана. У Умута исхудавшее лицо. Это Сарп заметил сразу. Исхудавшее лицо и глубокие тени под глазами. Работа забирает силы не у него одного. — За Бешиктаааш, — кричит он, заливаясь мягким смехом. Сарп толкает его в бок, устраивая голову на мягком подлокотнике дивана. Младший рассказывает о каких-то происшествиях с работы, еще о чем-то незначительном, но разговоры проходят сквозь Сарпа. Он просто смотрит на Умута, сидящим в двадцати сантиметрах от него, и наслаждается болтовней. Его брат. Его душа. Такой просто Умут. Слишком ершистый, чтобы быть идеальным. Слишком милый, такой еще ребенок. Слишком глубокий, чтобы быть поверхностным. Слишком простой, чтобы быть сложным. И похож на аби больше, чем можно было представить за все время жизни порознь. Умут может также уйти в дело с головой. Забывать есть и спать, работать как адская машина. Всё уходит на задний план. Один, два, три дня, пока Эйлем силком не вытаскивают обоих из агентства и везет домой. Но иногда он мертвая кукла. Дела, от которых Сарп в ужасе на все 11 по шкале до десяти, истории о похищенных детях, замученных насильниками, повесившихся, расчлененных, растворившихся в кислоте, просто убитых. Это ненормально — для человека. Человека, познавшего существование Мерта и изучающего жизнь Умута. (Нормальность вообще не из словаря Йылмазов.) Умут выглядит как мертвая кукла, познавшая дзен. В такие моменты Сарп уверен, что брат многое утаил, хотя они и проводили большое количество часов в разговорах о его детстве. Он хладнокровно расправляется с этими делами, добровольно берет на себя ношу бесед с родителями, которых уже не может утешить ничто, давит из себя теплые улыбки и находит ободряющие слова. Бросается во все тяжелое, пытаясь помочь всем. И только Сарп, помогающий разбирать записи документов, замечает его дрожащие руки. Эти руки готовят завтрак для мамы, учатся кружить Эйлем в танце, прижимают аби в свои объятия на покрепче. Руки, что успокаивающе гладят расстроенных детей, они вытащат тебя из любой ямы, как бы там не было глубоко. Эти руки резали для него именинный торт (кто вообще срывается на другой конец света ради дня рождения брата?!), а сейчас нажимают на кнопки джойстика. Сарп бесшумно выдыхает, ощущая неистовый прилив любви и жгучее желание заключить ничего не подозревающего брата в свои объятия и не отпускать ни на шаг. Чтобы его душа больше никуда не исчезла. Чтобы с ним никогда ничего не произошло. У аби дергается щека. Умут замечает краем глаза и отдает честь приставкой. — Сдаешься, дэврем? Чистая провокация. — С возрастом у людей прибавляется в голове, а у тебя наоборот, Умут. — шутит старший. — Где ты видел, чтобы я сдавался? Брат закатывает глаза и без зазрения совести вытягивает средний палец. — Ужасный пример ты подаешь своему аби, — Сарп ворчит, отправляя в рот остатки торта. Умут пытается скрыть зарождающуюся улыбку, покачивая головой. Есть вещи, о которых не говорят. Например? Аби сходит с ума БЕЗ своего брата. Он начинает терять связь с реальностью, становясь злее, агрессивнее и безумнее. Умут — его якорь. Еще? Сарп без ума ОТ своего брата. Он давно подозревает Сарпа в этом, и, наверное, это тоже поддается объяснению, но у Умута его нет. Если он рядом — Сарп везде. Если они сидят вместе, стоят, разговаривают, выясняют отношения, неважно, аби всегда найдет способ взъерошить ему волосы или похлопать по плечу, а лучше обнять. Просто так, без причины. Хотя причина, конечно же, есть. Всему виной любовь. И черта с два, если Умут упустит хоть один такой шанс.