Осенняя соната

Соната – жанр инструментальной музыки, а также музыкальная форма, называемая сонатной. Соната состоит из трех основных разделов, где в первом разделе (экспозиции) противопоставляются главная и побочная партии, во втором (разработке) эти темы развиваются, в третьем (репризе) повторяется экспозиция с тональными изменениями. Вступление. Вступление – первые мгновения действия, введение в сонату. Леда всегда любил осень. С первых чисел сентября, когда погода была еще вполне летней, жара не спадала, а до прохладных дождливых дней оставалось немало времени, он уже предвкушал и ждал, когда по-настоящему начнется его любимый сезон. На протяжении всего года он не мог заставить себя вставать по утрам рано, справедливо считая, что относится к тому типу людей, которые ночью никак не могут лечь поудобней, а утром наоборот как ни лягут – все удобно. И лишь когда наступала любимая пора, золотая осень, Леда не ленился подниматься чуть свет, чтобы немного прогуляться в осеннем парке по безлюдным аллеям среди сказочных деревьев, окрашенных в желтые и красные цвета. Бродить именно по утрам Леда любил еще и потому, что это единственное время суток, когда опавшие листья не сметены с дорожек и приятно шуршат под ногами. Звенящий от чистоты воздух, горьковатый запах, низкое небо и неизменное лирическое настроение, появляющееся у каждого в это время года, очаровывали Леду, сбивали с привычного ритма и словно заставляли остановиться ненадолго и задуматься. Гуляя по парку, специально шаркая ногами по разноцветному ковру листвы и вглядываясь в хрустальное синее небо, каким оно бывает только осенью, Леда чувствовал себя безгранично счастливым и искренне верил в лучшее, в прекрасное будущее, которое ждет его впереди. Экспозиция. Главная партия. Главная партия – чрезвычайно важная составляющая экспозиции, основа будущего конфликта и развития. Тема главной партии выражает основную мысль произведения. Она часто состоит из двух или более контрастных элементов, взаимодействие которых в сжатом виде воспроизводит конфликтность всей формы. По большому счету Агги можно было назвать романтиком. Агги любил ночное небо: россыпи звезд и Млечный путь вызывали в нем столько же восхищения, сколько лунная дорожка на блестящей глади моря во время штиля. Агги нравилось играть на акустической гитаре, расположившись прямо на полу, на мягком ковре, желательно при свечах и обязательно рядом с дорогим человеком. В таких ситуациях он готов был поступиться своими привычками и вместо излюбленного пива выпить красного вина или шампанского лишь потому, что они больше соответствовали ситуации. В неописуемый восторг приводил Агги красиво сервированный ужин, желательно на белоснежной скатерти и с деликатесами. Трудно было представить такое, но на самом деле Агги знал и умел пользоваться различными столовыми приборами, даже самыми диковинными. Еще Агги искренне верил в любовь, которая живет если не вечно, то много лет, не угасает, а лишь изменяется, становясь все более прочной и нежной. И Агги был уверен, что когда-то обязательно встретит человека, рядом с которым убедится – верил он не напрасно. Но в реальной жизни романтике места не хватало. Чаще всего перед сном Агги смотрел не в бездонное небо, а на белый потолок собственной спальни, пытаясь поскорее расслабиться и уснуть после долгого трудового дня. Играл он исключительно в рамках работы, и гитара его была отнюдь не акустической. Есть чаще всего приходилось на бегу и из одноразовой посуды, так как на готовку не оставалось ни времени, ни сил. Да и любовь все как-то не встречалась. Партнеры приходили в жизнь Агги и покидали ее, не оставляя особых воспоминаний. Но он и не тешил себя бесполезными иллюзиями, не пытался в каждом новом знакомом разглядеть нечто большее, чем в нем было на самом деле, считая, что особенного человека он увидит сразу. А потом в жизни Агги появился Леда. Сперва новый приятель, в скором времени изменивший статус на коллегу, ничем не привлек внимание. По мнению Агги Леда был обыкновенным. Большинство не согласилось бы с таким утверждением, приводя доводы о таланте молодого гитариста, его невиданных успехах и редкой внешней привлекательности, и Агги без промедления согласился бы со всеми этими аргументами. Однако длинный список достоинств не делал Леду неповторимым. Но в скором времени Агги заметил, что на его собственный счет у Леды диаметрально противоположное мнение. Он смотрел на Агги с нескрываемым обожанием, а глаза его при этом так сияли, что лишь слепой мог не заметить этой влюбленности. И тогда Агги поддался, рассудив, что если себя столь откровенно предлагают, грех отказываться. Ведь Леда был вполне миловидным, пусть и не во вкусе Агги, да и общение с ним доставляло удовольствие. Со временем Агги привык к нему. Оказалось, что у Леды масса замечательных привычек и интересных особенностей. По утрам Леда гулял в парке, и Агги сам не заметил, как начал вытаскивать себя из постели и присоединяться к новому другу. Леда умел слушать, а это качество Агги считал по-настоящему ценным и редким. В постели он тоже оказался весьма ничего, отзывчиво реагировал на каждую даже самую незамысловатую ласку и с готовностью поддерживал любые предложенные безумства. Но самым приятным было восхищение Леды. Буквально каждой клеточкой тела и каждой стрункой души Агги чувствовал, что Леда обожает его, Леда преклоняется, Леда влюблен. Это невероятно льстило, и самому Агги казалось, что день ото дня он совершенствуется и становится лучше просто потому, что очередной человек, ставший на время близким, никак им не налюбуется. Любил ли Агги Леду? Леда ему бесконечно нравился. Агги симпатизировал Леде, иногда восхищался его талантом. Но нет, Агги не любил его. …Как-то раз после совместного концерта с другими группами веселая компания музыкантов решила отправиться в ближайший клуб отметить удачное мероприятие. Агги заметил, что Леда никуда не спешит: расположившись на диване в гримерке с телефоном в руках, он набирал кому-то сообщение. Глядя на него со спины, Агги неожиданно для себя отметил, какая красивая у Леды шея – белая кожа казалась гладкой и очень нежной, а спадающие короткие прядки так и хотелось потрогать рукой. Что Агги и сделал. — Чего ждем? Почему не собираемся? – поинтересовался он, перебирая волосы Леды. Гитарист поднял голову и улыбнулся ему: — Не хочу в клуб. Если честно, я их вообще не очень люблю. Агги хотел было ответить что-то, как вдруг поймал себя на мысли, что и ему ни в какой клуб не хочется. — А пойдем ко мне, — неожиданно даже для себя предложил он. – Возьмем свечи, вино… Леда выглядел удивленным, ведь до этого Агги никогда его не приглашал. Агги сам себе поразился: свой дом он считал крепостью и редко впускал туда кого-то чужого, считая собственную территорию чем-то слишком личным, не предназначенным для посторонних глаз. Но в этот миг ему показалось, что Леду пригласить стоит, ведь он не только партнер, он все же еще и друг. — Пойдем, — согласился Леда. — Будем на гитарах играть, — сообщил в ответ Агги. — Что? – неподдельно удивился тот. — Это такой ритуал – сидеть на полу, пить вино и играть на акустике. При свечах. — Ты играешь на акустике? – снова поразился Леда. — Очень редко, — признался он. – Но сегодня хочется. Говорить о том, как долго ему не хотелось подобного, Агги не стал. …И все же Леда не был тем особенным и единственным человеком, которого захотелось бы пустить в душу. Просто Агги немного приоткрыл дверь в свою жизнь, показал ему чуть больше, чем всем остальным партнерам. Но приглашать не собирался. Экспозиция. Связующая партия. Связующая партия – раздел, роль которого совершить переход от главной партии к побочной. Впервые Леда услышал Агги по телефону. Знакомый дал его номер и порекомендовал как неплохого басиста. Не сказать, что у Агги был какой необыкновенный голос, поразивший Леду, да и ничего особенного он о себе не сообщил. Но приятно удивить ему все же удалось. На вопрос "где встретимся", Агги, не раздумывая, предложил парк. Растерявшийся Леда раскрыл рот – он ожидал приглашения на репетиционную точку или в какое-нибудь кафе, но уж никак в столь романтическое место. За окном царила любимая Ледой золотая осень, и не далее, как за час до разговора, он в очередной раз, не зная усталости, гулял по парку, пусть и не тому, в котором предложил встретиться новый знакомый. Однако такое совпадение во вкусах показалось Леде добрым знаком, и отчего-то поверилось, что с потенциальным басистом они найдут общий язык. Экспозиция. Побочная партия. Побочная партия – результат развития материала главной партии, однако, она во всем противостоит главной: в гармонии, тематике, образности. Она часто длится дольше, чем главная партия, но при этом не перевешивает ее по смысловой нагрузке. Никто не назвал бы Леду романтиком, для этого он был слишком серьезным и деловитым. В отличие от большинства людей, ложась в постель, Леда ни о чем не мечтал и не фантазировал. Если долго не удавалось уснуть, он перебирал в памяти события прошедшего дня, а также думал о том, что надо сделать завтра. Леда почти совсем не читал книг. Последнее художественное произведение попало ему в руки еще когда он учился в школе. Но как только чтение по принуждению прекратилось, единственной литературой, которая могла заинтересовать его, стали журналы о музыкальных новинках, чаще всего электронные. Кроме того, Леда мало задумывался о личном. Он не задавался вопросом, что такое любовь, а также не связывал ее с таким понятием, как счастье. Счастьем для Леды были успехи в работе. Счастьем было знание, что с близкими все в порядке. Больше для счастья ничего не было нужно. А потом в жизни Леды появился Агги, и все быстро и неуловимо изменилось. С первой минуты встречи он понял, что уже никогда не забудет ее. Агги пришел чуть раньше и ждал в начале аллеи. Солнце светило ему в глаза, и он щурился, но почему-то не отворачивался и не отходил в тень. Засунув руки в карманы джинсов, он переминался с ноги на ногу и думал о чем-то своем. В толпе народа он выделялся так же ярко, как выделяется алый росчерк на черно-белой картине – в тот момент Леде такое сравнение показалось наиболее уместным. А поздоровавшись и представившись, он поймал себя на том, что рад знакомству с таким необычным человеком. Почему-то в неповторимость и уникальность Агги Леда уверовал сразу. Леда был счастлив, узнав, что его чувства нашли отклик в душе Агги, и когда новый друг сделал шаг навстречу и стал самым близким человеком, душа Леды пела. С момента их знакомства прошло совсем немного времени, но они уже делали первые попытки работать вместе. В тот день согруппники разошлись по домам, неторопливо собирался и сам Леда. По какой-то причине Агги задержался, а потом молча подошел и, сжав его лицо ладонями, поцеловал, крепко прижимая к себе, как будто Леда мог начать вырываться. Прикосновение губ показалось обжигающе горячим. От потрясающих ощущений, которые Леда никогда не испытывал прежде, стало трудно дышать, а сердце забилось, как обезумевшее. В тот же вечер они приехали к Леде домой, но даже не нашли сил дойти до спальни. Едва захлопнулась входная дверь, Агги прижал его к стене прямо в прихожей. Леда не стал противиться: в этот миг он был так счастлив, а жаркие поцелуи настолько быстро возбуждали, что он не подумал требовать нежности и не пожелал промедления. В прикосновениях Агги удивительным образом переплетались грубость, трепет и страсть. Он срывал с Леды одежду, сжимал его запястья и плечи до синяков, но при этом прихватывал губами тонкую кожу шеи настолько нежно, что по спине бежали мурашки. Леде казалось, что он тает в этих горячих руках, и сам поражался, как все еще держится на ослабевших ногах. Развернув лицом к стене, Агги взял его быстро и почти грубо, но даже боль не отрезвила Леду. Он стонал от наслаждения, царапая обои, и захлебывался от самой настоящей радости, слыша тяжелое дыхание Агги за спиной, понимая, какое наслаждение сейчас доставляет ему. Никогда еще Леде не было так больно и хорошо одновременно. Никогда так не хотелось, чтобы время остановилось, и мгновения близости продлились как можно дольше. Агги кончил первым, разжимая объятия и оставляя на бедрах Леды синяки. Но опомниться он не позволил: неожиданно бережно Агги обнял за плечи, покрывая их поцелуями и зарываясь носом в волосы на затылке, а после повернул к себе лицом и опустился на колени. Наверное, Леда смог бы получить оргазм от одного вида губ Агги, прикасающихся к его возбужденному члену. Он сдерживался изо всех сил, лишь бы подольше чувствовать, как медленно и с удовольствием Агги ласкает его языком, облизывает, сжимает пальцами, и при этом смотрит неморгающими черными глазами из-под упавшей на глаза челки. Выдержки хватило всего на несколько минут. Леда кончил с громким стоном и, лишь обессилено опустившись на пол, понял, что взмок от пота и дрожит всем телом. А потом была долгая ночь, в течение которой Агги обнимал его и целовал так нежно, что щемило сердце. И совершенно неожиданно Леда подумал о том, что никогда и ни с кем прежде он не испытывал настолько ярких эмоций… Любил ли Леда Агги? Бесспорно. Безусловно. Говорят, что так любить можно только в совсем раннем возрасте, лет в пятнадцать-шестнадцать, когда не сомневаешься и не оглядываешься, отдаешься целиком, не задумываясь о последствиях. Быть может потому, что в юные годы Леда не испытал это чувство, теперь он полюбил Агги именно так – позабыв себя, подарив без остатка. Экспозиция. Заключительная партия. Заключительная партия – часть, функция которой закрепить достигнутое в экспозиции, прежде всего в тональном отношении. Поэтому для нее характерен заключительный тип изложения. Заключительная партия в некоторой степени обобщает весь материал экспозиции. Как-то так получилось, что Агги очень быстро потерял интерес к совместным утренним прогулкам. Можно было бы философски заметить, что время идет, но, на самом деле, оно и пройти не успело. Их отношениям не было и пары месяцев, а Леда снова гулял по своему любимому парку в гордом одиночестве. Золотая осень закончилась, впрочем, как закончилась и просто осень. Листвы на деревьях совсем не осталось, парк казался пустым и унылым. Но до первых морозов с пушистым снегом и новогодними праздниками было еще далеко. Обычно в такое время Леда прекращал свои прогулки. Сырость пробирала до костей, а окружающие пейзажи вгоняли в тоску. Но с завидным упорством Леда поднимался каждое утро пораньше и шел на улицу. Может, потому что плохо спалось. А может, поддерживал установленную с Агги традицию. Глаза слезились от холода и ветра, и со стороны могло показаться, что Леда плачет, беспрестанно смахивая с ресниц наворачивающиеся слезы. Но это было не так, ведь плакать ему было не с чего. У него был Агги, и Леда чувствовал себя самым счастливым. Разработка. Разработка – второй большой раздел сонаты. В ней происходит развитие тем в условиях тональной и гармонической неустойчивости. В процессе развития возможно видоизменение тем, вплоть до их переосмысления. Сказка для Леды закончилась примерно через полгода. Как-то раз они вдвоем с Агги сидели в студии и ждали согруппников. Леда настраивал гитару, а Агги, развалившись на диване, бесцельно листал какой-то журнал. А потом раздался звонок, Агги взял трубку и очень ласково поговорил с собеседником, условившись встретиться вечером. Отложив телефон, он снова взялся за журнал, и даже не сразу заметил, что Леда смотрит на него с удивлением. — Что? – не понял вопросительный взгляд Агги. — С кем ты разговаривал? – прямо спросил Леда, чувствуя, как в глубине души растет неприятное предчувствие. — С другом. Договорился вечером встретиться. — А ты со всеми друзьями разговариваешь… так? — Только с симпатичными, — рассмеялся Агги, но Леда его веселья не разделял. — Кажется, я что-то пропустил, — холодно ответил он и отложил в сторону гитару. – Объясни, пожалуйста, что происходит? — Да ладно тебе, — теперь уже удивился Агги. – В чем дело-то? Ты что, ревнуешь? Леда молчал, лишь не моргая глядел на Агги, и тот не выдержал, повысив голос: — Слушай, Леда, что ты начинаешь? Наши отношения свободные и ни к чему не обязывающие. Почему я не могу встретиться со своим симпатичным приятелем? Тебе ж я не запрещаю. — Я не встречаюсь ни с какими симпатичными приятелями, — ответил Леда и осознал, что его голос звучит удивительно глухо. — Ну и зря. Я ничего не имею против, — попытался улыбнуться Агги, но, поглядев в напряженное побледневшее лицо Леды, вздохнул и возвел глаза к потолку. – Прекрати смотреть на меня так. Мы с тобой сколько вместе? Месяца четыре? — Шесть. — Тем более! Шесть! Мы уже полгода так живем, и тебя все устраивало, а тут на тебе! Леда снова не ответил, и Агги, которого происходящее начало порядком раздражать, махнул рукой, поднялся и направился к выходу, бросив напоследок: — Я курить. А Леда так и сидел, не двигаясь, и перебирал в памяти все события последнего полугода. Да, действительно, Агги часто отлучался куда-то, нередко встречался с друзьями, но Леда никогда не задумывался об этом, не искал подоплеку в его поведении, ведь и у него были знакомые и родственники, которым он уделял время. Леда считал глупым и ненужным лезть в личное пространство Агги, безоговорочно доверял ему с самого начала и никогда не подвергал оскорбительным подозрениям. И теперь выяснилось, что он был просто слеп. Агги не изменял ему в тайне. Агги изменял ему явно, ничего не скрывая, не считая нужным это делать, так как их отношения его ни к чему не обязывали. Леда неожиданно понял, что хрупкое чувство, в котором он сам себе признался с таким трудом и несмело назвал любовью, было абсолютно невзаимным. Теперь казалось, что Агги он даже не особо нравился, а просто был очередным удобным партнером, который, условно выражаясь, всегда под рукой, но при этом ничего не значит и, следовательно, ничего не решает в его жизни. Их необыкновенное знакомство в парке, воспоминания о котором с таким трепетом Леда берег в душе, теперь показалось ему пошлым, смахивающим на эпизод из дешевой мелодрамы. Все теплые слова, которые Агги говорил, теряли силу, и Леда думал, что за ними не стоит никаких чувств. Он отказывался верить, что можно по доброй воле делиться своим любимым с кем бы то ни было. И, значит, Агги не любит его и никогда не любил. …После разговора в репетиционной Леда не ушел от Агги. Они сделали вид, как будто ничего не случилось. Агги подумал, что в действительности так и было, а вспышка ревности Леды была лишь следствием сиюминутного дурного настроения. А Леда в это время собирался с силами. Он приучал себя к мысли, что ему померещилось, что не было любви, что он так же одинок, как и был. Только если раньше он не видел в этом ничего страшного, теперь жизнь без самого дорогого человека показалась пустой. С того дня, как у него открылись глаза, за каждым шагом Агги Леде мерещилось предательство. Даже когда тот просто набирал кому-то сообщение или во время репетиции выходил поговорить по телефону, Леде казалось, что Агги закручивает очередную интрижку на стороне. Их общая история продолжалась еще какое-то время, и, как бы символично это не выглядело, терпение Леды подошло к своей логической грани, когда за окном правила теплая солнечная осень. — Куда ты собрался? – Леда недоуменно смотрел, как Агги складывает в небольшую дорожную сумку вещи. — В Таиланд. У нас же отпуск? – на всякий случай уточнил тот, не отрываясь от своего занятия. — У нас не отпуск, у нас три дня выходных. — За три дня я справлюсь, — радостно пояснил Агги. – Хочу навестить приятеля, сто лет не виделись. "Опять симпатичного?" – чуть было язвительно не поинтересоваться Леда, но слова застряли в горле. Некоторое время он молчал, а потом произнес неизвестно зачем: — В Таиланде сейчас сезон дождей… — Я на пляже валяться не планирую, — отмахнулся Агги. — Хорошо, — Леда вздохнул и устало провел ладонью по лицу. – Я тебя провожу. По дороге в аэропорт они не разговаривали. Агги думал о чем-то своем, а Леда гадал, какие на самом деле отношения связывают его возлюбленного с загадочным приятелем из Таиланда. И внезапно он понял, что ему это безразлично. Нет, не совсем, конечно, но почти. Леда не чувствовал ни горечи, ни страдания от осознания того, что Агги, вероятно, едет в гости к очередному любовнику. Ему было тоскливо понимать это, но не более. А тоска – это не боль, с нею можно жить. Наспех попрощавшись на паспортном контроле, Агги шагнул за ограждение и скрылся из поля зрения. А Леда продолжал стоять на месте, вспоминая один давний эпизод. Как-то раз, достаточно давно он стал свидетелем необычной сцены. Леда вот так же ждал в аэропорту паспортного контроля, и неожиданно в другой, стоящей рядом очереди он увидел пару – молодого человека и девушку. Они обнимались, но в движениях и жестах девушки было столько неописуемого отчаяния, что у случайных свидетелей перехватывало дыхание. Она цеплялась руками за своего возлюбленного, прижималась и тихо плакала, а он пытался ее успокоить, ласково поглаживая по волосам. Очередь двигалась быстро, и буквально через несколько минут парень должен был пройти контроль. Порывисто поцеловав свою спутницу, он решительно шагнул к прозрачной кабине, а еще через минуту уже был за ограждением. Но он не уходил, как не уходила и девушка. Они стояли на расстоянии пяти-шести метров, так близко, но при этом недосягаемые друг для друга. И просто смотрели: он на нее, а она – на него. Леда не знал, на какой срок разлучаются эти двое и почему не могут остаться вместе или уехать вдвоем. Но складывалось впечатление, что в силу каких-то непреодолимых причин расстаются они навсегда и никогда больше не увидят друг друга. То, с каким немым отчаянием они смотрели и не могли расстаться даже теперь, когда их разделяла условная граница государства, вызывало смесь восхищения и сочувствия. Леда подумал тогда, что такое поведение, на самом деле, глупое. Ведь все равно не насмотришься на прощание, зачем мучить себя? Но взгляд его против воли притягивался к этой необыкновенной паре, и, в то же время, никак нельзя было себя заставить долго смотреть. Будучи совершенно чужим для них человеком, Леда все равно чувствовал странное неприятное стеснение в груди. А еще он заметил, что остальные пассажиры, проходящие паспортный контроль, также поспешно отводят от них глаза. …Теперь, стоя одиноко у стеклянной перегородки и глядя в сторону, куда ушел Агги, Леда вспомнил тот, уже казалось забытый, эпизод и от души позавидовал девушке, провожавшей своего любимого. Быть может, в отличие от Леды, она прощалась навсегда, а не на несколько дней. Но зато девушка была не одна. С обратной стороны толстого стекла на нее смотрели любимые глаза. А на Леду не смотрел никто. Он чувствовал себя одиноким и потерянным, а еще – выброшенным. И не замечал, что прохожие, случайно взглянувшие на него, тут же спешили отвернуться. Реприза. Реприза – третий крупный раздел сонаты. Побочная партия в репризе никогда не звучит в той же тональности, в какой она звучала в экспозиции. Агги вернулся, как и планировал, через три дня, отдохнувшим и очень довольным. Приятель, к которому он ездил, был его школьным другом, и никакие иные отношения их не связывали, что бы не думал по этому поводу Леда. Безусловно, Агги заметил, как тот напрягся перед его отъездом, но заверять в своей верности, рассказывать, что друг этот, действительно, просто друг, не хотел в воспитательных целях. Он считал, что в чем-то Леде пойдет на пользу понимание: Агги – не его собственность, и какие бы теплые отношения их не связывали, имеет право на свободу действий. Кроме того, самого Леду никто не ограничивал. Он мог тоже съездить куда-нибудь. Утром Агги прибыл прямо на репетицию, не успев даже забежать домой. Радостно поприветствовав друг друга, согруппники поделились новостями, кто как провел выходные, и принялись за работу. И вроде все было как обычно, только Агги не покидало странное и очень неприятное ощущение, словно что-то неуловимо изменилось, а он и не заметил. Так бывает, когда входишь в свою детскую комнату, где не был уже сто лет, а родители, пока ты отсутствовал, передвинули диван. Смотришь и понять не можешь: твоя комната, твой диван и все вокруг тоже твое, да что-то не то. Он присмотрелся внимательней к Леде, и тот сразу ответил ему теплой улыбкой, которая Агги почему-то сильно не понравилась. Приглядевшись, он вдруг понял, что было не так. Леда смотрел на него иначе. Он улыбался, как обычно, разговаривал, как обычно, шутил, как всегда это делал, но выражение глаз, когда он смотрел на Агги, было… отчужденным или холодным, что ли. Никогда не веривший в тонкий мир Агги решил, что ему это мерещится от усталости или от недосыпа. Разве бывает такое, чтобы по глазам человека читали чувства? Подобный бред пишут только в романах, да и то третьесортных. Тряхнув головой, Агги сделал умозаключение, что он стал не в меру мнительным, и все его сомнения развеются вечером, когда они с Ледой останутся наедине. …Но вечером случилось неожиданное. — Я хочу, чтобы ты ушел. Если бы в темноте неожиданно появилась радуга, Агги удивился бы меньше. — Что? – переспросил он и почувствовал себя удивительно глупо. Как будто с первого раза непонятно, что Леда имел ввиду. — Я ухожу от тебя, — терпеливо повторил он. – И прошу, чтобы ты забрал свои вещи из моей квартиры. Всю дорогу домой Леда молчал, лишь односложно отвечал на вопросы Агги и сдержанно улыбался, если тот рассказывал что-то о своем уикенде. Как будто специально дожидался, пока они доберутся до родных стен, словно они могли помочь ему. И теперь Агги понял наконец, что его смутило во взгляде Леды еще утром – восхищения не было. Леда смотрел на него так же, как и на всех остальных. — Прямо сейчас? – зачем-то уточнил он. — Да, прямо сейчас, — кивнул Леда. Сборы заняли не более двадцати минут, а уже через полчаса Агги стоял возле дома и курил сигареты, одну за другой. У его ног стояла все та же спортивная сумка, с которой он ездил на выходные в Таиланд, Агги смотрел на нее и не верил в случившееся. И совсем неуместно он подумал о том, какой всегда представлял истинную любовь – долгую, тихую, счастливую, которая не заканчивается, а только изменяется со временем. С Ледой они были вместе почти год. Это немного, если сравнивать с целой жизнью, но и немало, если вспомнить сколько длились другие его романтические отношения. Выбросив недокуренную сигарету, Агги подхватил сумку и направился к ближайшей станции метро, приказав себе выбросить дурное из головы. Раз очередной любовник, такой же, как и все, просто задержавшийся дольше остальных, пожелал расстаться, так тому и быть. Агги не станет унижаться и упрашивать, ему это просто ненужно. Пускай с Ледой было неплохо, но таких, как он, миллион. А Леда все это время стоял у окна, не зажигая в комнате свет, и смотрел, как Агги курит. В этот миг он не чувствовал ничего, как будто в груди был вакуум. Только почему-то сильно мерзли руки, и Леда растирал ладони в попытке согреться. После того, как Агги ушел, он постоял еще некоторое время, а потом, не раздеваясь, рухнул на кровать, чтобы тут же провалиться в тяжелый сон без сновидений. И снова они сделали вид, что ничего не случилось, продолжали вместе работать, иногда ходили куда-то после репетиций, если вся группа собиралась. Чем сейчас живет Леда, Агги не знал, но думал об этом намного чаще, чем сам того хотел. Как Леда проводит вечера? Чем занимается? Счастлив ли он теперь, без него? Ответов не было, но Агги настойчиво не покидало чувство, что сумбурное совершенно неожиданное прощание не поставило точку в их отношениях. Как-то раз в шумном баре они отмечали успешный концерт, где Леда сильно выпил. Быть может, из-за этого он позволил себе расслабиться и познакомился с каким-то парнем. Он плохо соображал, что творил, а позже лишь припоминал, как громко смеялся, позволяя увести себя. Все это происходило на глазах у Агги, в душе которого что-то перевернулось, когда он увидел Леду в объятиях другого. Леда имел право делать, что хочет, и поступать, как угодно – больше Агги был ему не указ. А если следовать его собственной логике, требовать что-либо он не должен был и раньше, в бытность их свободных отношений. Но ведь Леда никогда не вытворял ничего подобного, а Агги и предположить не мог, насколько это может быть неприятно. И тогда, вливая в себя стакан за стаканом алкоголь покрепче, Агги твердо решил, что это еще не конец, и что Леду надо вернуть любым возможным способом. А Леда пришел домой после полуночи, закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, устало прикрыл глаза. От алкоголя в его крови не осталось и следа, но чувствовал он себя почему-то как после тяжелого похмелья. Случайный любовник оказался неожиданно заботливым и очень умелым, отвез Леду домой и выразил желание встретиться еще. Но Леда о нем не думал, когда неровной походкой шел в свою спальню, стягивая с себя на ходу одежду. Леда думал об Агги и том, что вот теперь точно все, теперь их история закончилась. В ту ночь Леду накрыло настоящей истерикой. Его душа не просто разрывалась на части, от нее словно тонким лезвием отрезали маленькие кусочки. Леде казалось, что он бьется в судорогах и рыдает, как ненормальный. И то, что тело неподвижно лежало на постели, а глаза оставались сухими, совершенно не меняло этого факта. Кода. Кода – дополнительный раздел сонаты. Ее функция – обобщение материала, высказывание результата, вывода всего произведения. Целую неделю Агги ходил по утрам в парк, шагал по любимым аллеям Леды, старательно высматривая знакомый силуэт. Но Леды не было. Не появился он и на следующей неделе, после чего Агги предположил, что тот изменил своим привычкам. Начать разговор на работе ему никак не удавалось: Агги казалось, что стоит ему сделать шаг в сторону лидера, как все на него смотрят, и в первую очередь смотрит сам Леда, строго и сердито, словно предупреждая "не подходи". И, рассудив, что даже стены могут помогать – а в его случае, дорогие памяти аллеи – Агги набрался смелости и в один из вечеров позвонил по знакомому номеру. Леда говорил ровно и совершенно спокойно, как будто даже не удивился. На приглашение встретиться "завтра утром в парке, как раньше" неопределенно хмыкнул, но отказываться не стал, и Агги лишь вздохнул с облегчением, так как до последнего не верил в успех. …Он пришел заранее и устроился на лавочке недалеко от входа, чтобы сразу увидеть Леду, когда он придет, и ни в коем случае не разминуться с ним. В свою очередь Леда был, как обычно, пунктуален, появился минута в минуту и решительным шагом направился в сторону Агги. Как назло, погода не располагала к прогулкам. С самого утра небо затянуло тучами, периодически срывался дождь, уныло шурша по опавшей листве, и Агги оставалось только натянуть капюшон и ежиться от пронизывающей сырости. У Леды не было ни капюшона, ни зонта, но замерзшим он не выглядел. Казалось, что он вообще не обращал внимания на погоду. Усевшись рядом, он вполне дружелюбно поглядел на Агги и только после этого поздоровался. — Привет, — тихо ответил тот и, понимая, что от него ожидается продолжение разговора, добавил. – Я поговорить с тобой хотел. — Это я уже понял, — кивнул Леда. – О чем? Почему-то в эту минуту Агги не мог налюбоваться им. Леда выглядел более чем заурядно: светлые джинсы и черная куртка. Можно было сказать, что для него такая форма одежды была даже в чем-то нетипичной, ведь чаще всего Леда одевался ярко и броско. Но по какой-то неизвестной причине именно в этот момент он казался Агги особенно красивым. — О чем поговорить? – повторил, не дождавшись ответа, Леда. – У тебя случилось что-то? В его голосе не было ни капли сочувствия или тревоги, Леда дежурно интересовался о поводе встречи. Хотя, быть может, он прекрасно понимал и знал: ничего действительно плохого с Агги не произошло. — О нас, — запоздало ответил тот на первый поставленный вопрос. — О нас? — Да, о нас. Леда тихо и хрипло рассмеялся, и Агги подумал, что если бы он курил, сейчас в его пальцах обязательно появилась бы сигарета. Но такой вредной привычки за Ледой не водилось, и потому, отсмеявшись, он только вздохнул и посмотрел куда-то вглубь осеннего парка. — Никаких нас никогда не было. И кому, как ни тебе, знать об этом. — Неправда, — с излишней поспешностью возразил Агги, и Леда украдкой взглянул на него. — Были ни к чему не обязывающие и никуда не ведущие отношения. — Нет, — Агги отрицательно мотнул головой. Разговор начался совсем не так, как ему хотелось, и потому он не нашел ничего лучше, как выдать. – Ты говорил, что любишь меня. — Говорил. — И что теперь? Все прошло? – непонятно с чего вдруг Агги начал злиться. Скорей всего, его просто раздражала отрешенность Леды, граничащая почти с холодностью. Хотелось схватить его за плечи, встряхнуть с силой, заглянуть в глаза и убедиться, что спокойствие это напускное. – Ты больше не любишь меня? Несколько долгих мгновений Леда внимательно смотрел на него ничего не выражающими глазами, а после тихо ответил: — Все намного хуже, Агги. Я не хочу тебя любить. Агги растерялся от этого ответа, только рот открыл, чтобы ответить хоть что-то, но Леда его опередил: — А кто не хочет, тот никогда не будет. — Леда, подожди… — как можно мягче начал Агги, словно пытаясь уговорить ребенка. – Не горячись… Подумай о том, сколько всего было между нами. Это важно… — Важны только те дни, которые нам неизвестны, — процитировал старую песню Леда и невесело улыбнулся. – Мне жаль, Агги, но ты опоздал. Я больше ничего не хочу. С этими словами он поднялся со скамейки, но Агги тут же вскочил, хватая его за руку. — Перестань. Нет ничего такого, что нельзя исправить. Я был дураком, кретином… Редким кретином. Не ценил… Что там еще говорят в таких случаях? — Говорят, что больше не будут. И еще, что любят. Но меня это не интересует. Отпусти. Последняя фраза Леды относилась к сжимающим, словно тиски, пальцам на его запястье. Но Агги не слышал. Только теперь до него начал доходить смысл случившегося, отчего холодели руки, а самому Агги казалось, что он чувствует, как бледнеет. Наверное, лишь в этот момент Агги понял, что ничего не исправишь, и что Леду он потерял много раньше, но даже не заметил этого. В отличие от его многочисленных возлюбленных и партнеров Леда был не тем человеком, который позволит по собственной прихоти звать и гнать, проглатывая обиды и закрывая глаза на все плохое. — Ну же, Агги, не ломай комедию, — Леда нетерпеливо тряхнул рукой, которую по-прежнему сжимал его бывший возлюбленный и нынешний просто коллега. Просто никто, почти пустое место. Разжав пальцы, Агги только и смог выдавить: — Прости меня. — Уже, — Леда взглянул на него, но тут же отвел глаза. – Забудь, Агги. Ничего не было. Жизнь продолжается. На этих словах он развернулся и зашагал к выходу из парка, оставив своего знакомого, теперь именно так, всего лишь знакомого, в одиночестве. А Агги вновь опустился на скамейку, совершенно не обращая внимания на усилившийся дождь. "Но как же так… Как?.." – метались в голове хаотичные мысли, и чувствовал он при этом такую безнадежность, что дышать становилось трудно. Разум, а еще сердце отказывались принять уход Леды, не соглашались с тем, что все кончено. Агги сжимал кулаки и пытался найти хотя бы одну причину, чтобы не сдаться, чтобы бороться и идти дальше. Но серьезные глаза Леды, его твердое "ничего не было" лишали последних надежд. "Но ведь он не сказал, что не любит? Он сказал, что не хочет, и что это еще хуже, но что не любит – не сказал", — неожиданно пришла в голову спасительная идея. — Это мы еще посмотрим, что лучше, а что хуже, — прошептал Агги и взглянул в сторону, куда ушел Леда. Безусловно, он давно скрылся из поля зрения, но Агги все равно улыбнулся с каким-то вымученным отчаянием. — Обойдешься, Леда. Так просто я не сдамся, — уже вслух заявил он и поспешил прочь из парка.