Дорога в никуда

Жизнь большинства людей - мертвая дорога и никуда не ведет. НО иные с самого детства знают, что идут они к неведомому морю. И они чувствуют веяние ветра, удивляясь его горечи, и вкус соли на своих губах, но еще не видят цели, пока не преодолеют последнюю дюну, и тогда перед ними раскинется беспредельная, клокочущая ширь и ударит им в лицо песок и пена морская. И что же остается им? Ринуться в пучину или возвратиться вспять...

Франсуа Мориак "Дорога в никуда"

Человек не все осознает сразу, вот ты прочитал книгу или послушал композитора или философа, думаешь что понял что он говорил, но как-то частично или вообще не понял. Но вдруг наступает момент, когда, как по щелчку, как будто кто-то включил рубильник, ты вдруг ясно и четко осознаешь то, что до этого остовалось лишь в задворках нашего сознания. Так и произошло со мной. Тогда, стоя над телом профессора я вдруг четко и ясно осознал значение этих строк. Все мы и всегда знаем, что когда-то умрем и мы и наши близкие, но вот знать и осознать это было совершенно по другому. Осознание смерти разрушало мой мир настолько насколько это возможно. Наверное многим покажется странным знание этих строк в мои 11 лет. Временами мне казалось что мою тетю не по настоящему не знает никто. В основном для мужа, для соседей и для многих других она была добропорядочной домохозяйкой. Но в те редкие, долгие осенние вечера когда дядя Вернон был в командировке, а Дадли забавлялся очередной игрушкой, как будто из другого мира выплывала наружу совсем не знакомая особа. По внешним признакам это была все та же тетя Петуния, но вот взгляд, манера и даже досуг был совершенно другого человека. В такие мрачные дни, когда тяжелые тучи свинцовым саваном закрыли небо и солнце, когда за окно либо дождь либо туман, она доставала из чердака две потрепанные книжки, которые читались и пересчитывались ее множество раз, садилась у камина и в те несколько дней казалось перестовала прятоться от мира и себя. Я прочел эти книги из чистого любопытства и не понял ничего. Я не понял и 10-ой части от "Тереза Дескейру", а из "Дорога в никуда" единственное что я запомнил был какой-то парень. Для меня тогдашнего это были самые скучные книги и мгновения потраченные на них. Но в тот миг как Профессор превратился в прах, а Воландеморт кружил, как черный сгусток, я вдруг осознал и слова автора и сам факт смертности живых существ. Осознание это далось мне тяжело и после этого осталось лишь пустота и одиночество. Я не знаю что увидела в моем взгляде Гермиона, хотевшая начать разговор, что замолчала. Но в ту ночь после прощального пира сидя на диване у камина в нашей гостиной, мы молчал. Мы молчали долго, и давалось это молчание нам на удивление легко. Странный факт, что незнакомым и знакомым людям трудно молчать, и мы заполняем наше общение словами, чтобы не чувствовать дискомфорт от молчния. Легко найти человека с которым можно говорить, но всегда намного труднее найти человека с которым легко молчать. Наверное самым болезненным взрослением является взросления сразу, вот ты ребенок и осознаешь многие вещи только с этой позиции, но вдруг твой мир содрогнувшись разрушается и ты больше не ребенок. И это оставляет свой горький осадок на дне твоих глаз. Наверное именно этот осадок и увидели мои родственники, когда встретили меня на вокзале. Или они увидели что-то другое, но единственное, что я услышал в тот день "мы поговорим потом" брошенное дядей перед тем как сесть в машину. И мы поговорили. Я никогда в жизни так много не говорил как тогда сидя на диване перед дядей и тетей. Я исповедовался, я каялся, я молил и бесконца говорили и говорил. Говорил о Снейпе и его придирках, о Гермионе и о Роне, говорил о тролле и цербере, о профессоре и Воландеморте, о том что я узнал о радителях. О той боли, что мне причиняло боль и приносило облегчение. Я плакал и искал защиту. Я молил и просил о забвение. Но это пишу я теперешний. Я который сражался с Василиском и драконом. Я который видел смерть и друзей и врагов, так часто, что смерть стало единственным что я запомнил настолько же отчетливо, как и Слова Мориака "Жинзь бальшинства людей- мертвая дорога..." Но тогдашний я, 11 летний человек, не ребенок уже, но и не взрослый, просто говорил и говорил. А потом я спал. Долго-долго спал. Меня разбудила та незнакомо-знакомая тетя попросив тот клочок пергамента на котором Гермиона написала свой адрес и телефон и мою сову. В тот день Я ее больше не видел. Тетя ушла одев деловой костюм и шляпку. Вечером, незадолго до ужина и приезда дяди, это незнакомая леди в деловом костюме и шляпке зашла в дом, открыв двер своим ключом, она бросила мимолетный взгля на меня и пошла переодеваться. --Помоги мне приготовить ужин,-сказала она спустившись вниз. И мир содрогнувшись в последний раз, разлетелся на мириад маленьких и больших кусков.