Years in the Making

vi Правдивые факты из жизни Ким Намджуна: — Он ненавидит, когда его зовут «Джуни». — Ему нравится иногда побыть одному. — Он хочет быть оригинальным и неповторимым. Это факты, которые управляли и существовали вместе с мальчиком до тех пор, пока все три не были жестоко уничтожены в нежном шестилетнем возрасте. До «Уничтожения», как называет это Намджун, он был единственным симпатичным, талантливым мальчиком в возрасте до десяти лет с фамилией Ким. Да, это конкретный титул, но это был титул Намджуна. А потом одной ночью он был украден. Его сестра — та, кто трясет его, когда он только заснул и говорит: — У нас новые соседи. Спустись и встреться с ними. Он заканчивает тем, что стоит у входной двери в своей пижаме, на которой изображены гоночные машины, протирая лицо ото сна, когда он впервые встречает Ким Сокджина. Ему требуется тридцать одна минута для того, чтобы выяснить, кто такой Альфа-Ким (к сожалению, это не Намджун). Намджун никогда раньше не встречал такого ребенка, но он мог сразу охарактеризовать Сокджина как властного, испорченного и зараженного ранним нарциссизмом ребенка. Вся эта "поиграйте хорошо друг с другом" вынуждена. Намджун не хочет играть "хорошо" с Сокджином, или даже вообще не хочет с ним играть; он хочет вернуться наверх и поспать еще несколько часов. Когда Сокджин находит коллекцию игрушечных автомобилей Намджуна, он говорит: — Давай играть. Я буду за розовую машинку, а ты за стремную. Давай представим, что моя машина — самый известный гоночный автомобиль, а твоя — просто… просто негодная машина, я не знаю. — Ты довольно эгоистичный, — говорит Намджун. — В чем смысл игры, если она никогда не станет реальностью? Сокджин опускает машину и задыхается. — Как ты меня назвал? Эго-скимо? Сколько тебе лет, пять? — Шесть. Тебе пять? Сокджин улыбается. У него меньше зубов, чем у Намджуна. — На самом деле мне восемь. Вероятно, ты не знаешь, но восемь лучше, чем шесть. Я даже не хочу быть здесь, моя мама заставляет меня. Намджун протягивает руку в знак перемирия, которую Сокджин интерпретирует как пятюню. — То же самое и со мной. Альфа-Ким встает. Он выше, чем Намджун, и его волосы выглядят мягче. — Тогда мы должны быть лучшими друзьями. vii Когда ему исполняется семь лет, он видит Сокджина на барбекю по соседству. Он не здоровается с ним потому что они, безусловно, не лучшие друзья. Намджун видит Сокджина только во вторую субботу каждого месяца, когда мама Сокджина уезжает из города для какой-то скучной работы Конвенции. Но видеть его за пределами его дома, с соусом на лице и тремя шпашками с шашлыком, которые он держит в своей свободной руке, выглядит почти сюрреалистично. — Сокджин, — Намджун подходит к нему только потому, что это его беспокоит. — У тебя лицо грязное. — Это не грязь, — говорит Сокджин с полным ртом еды. — Это еда. Так что мое лицо очень вкусное. Я все еще самый красивый здесь, даже если я грязный, — Намджун хочет вернуться домой. — И зови меня Джин. Сокджин звучит некрасиво. Такой властный. Когда Джин закрывает глаза, чтобы лучше смаковать мясо на шампуре, маленькие ручки Намджуна поднимаются и вырывают одну из палочек. Джин на мгновение смотрит на него обвинительно (Намджун добавляет «пугающий взгляд» к своему ментальному образу Джина), а затем пожимает плечами. — Думаю, я могу поделиться с тобой, но только с тобой, ладно? Просто потому что ты мой лучший друг. И когда Джин улыбается после этого, огонь освещает его черты лица и два шампура с шашлыком в руке, Намджун думает, что даже если он и не любит Джина, ему будет очень трудно его отпустить. viii Он идет на десятый день рождения Джина в этом году. — Теперь мой возраст двузначный, — говорит ему мальчик. — Теперь у меня нет столько пальцев, чтобы сосчитать свой возраст, — когда Намджун ничего не говорит, Джин продолжает: — Это значит, что я лучше, чем ты. — С Днем Рождения, — говорит Намджун так грозно, как только может. — Я говорю это только потому, что должен, — он вытаскивает подарок из-за спины и сует его Джину. — Кроме того, моя мама выбрала это. Это ложь. Намджун попросил свою маму пойти в магазин игрушек, потому что он видел там фигурку Марио несколько недель назад и это сразу напомнило ему о Джине. — Спасибо, — Джин бесцеремонно срывает открытку и кидает подарок в сторону высокой кучи остальных подарков позади него. — В любом случае, раз это мой день рождения, то я могу потом измазать твое лицо в торте. На вечеринке было не так много других детей. Только родители Джина, бабушки с дедушками и несколько одноклассников Джина, но больше никого. Намджун был единственным по соседству. И это заставило его задуматься, есть ли у Джина другие люди, которых он мог бы пригласить. Сокджин начинает читать открытку вслух, как будто это, что Намджун хотел снова услышать. — Дорогой Сокджин, я надеюсь, что твой день рождения не ужасен. Ты мне не очень-то нравишься, даже если это выглядит не так. С любовью, Намджун. Старший останавливается на мгновение, и широкая улыбка появляется на его лице. Его рот похож на клавиши пианино: есть зуб, нет зуба, есть зуб, нет зуба. — Спасибо, Джунни! Но я все еще собираюсь измазать твое лицо тортом позже. Все остальное время праздника Сокджин держит открытку в своих пальцах. ix Сокджин в одночасье становится взрослым. У него бывают приступы гнева, а на следующий день он словно ангел. — Я просто подумал, что нужно попробовать что-то новое, — говорит он Намджуну. — И кроме того, тебе нужен положительный образец для подражания. Поэтому я решил, что с этого момента буду заботиться о тебе. Намджун уже начал ненавидеть это, как и многие вещи касательно Джина. Мальчик заставляет его чувствовать себя младенцем, который постоянно задыхается от нехватки внимания и ответов. Вот, например, сейчас: это небольшая царапина на его лодыжке, но вот он Джин, готовый с бинтами и антисептиком. — Будь осторожнее. Я не буду здесь каждый раз, когда ты упадешь. Но он будет, подумал Намджун, потому что в последнее время Джин всегда был рядом с ним и он не может представить ничего другого. — Я чаще всего подвержен несчастным случаям, мы оба это знаем. — Это твой единственный недостаток, — Джин закатывает глаза и поглаживает повязку мягкими пальцами. — Ладно, мистер Неуклюжий, пойдем смотреть телек, — он потянул его за руку сильнее, чем раньше. Мама Джина однажды сказала Намджуну, что он присматривает за ним. Это должно быть ложью. Все должно быть наоборот; как Намджун не может не смотреть на этого мальчика, когда он так заботится о людях? Джин непозволительно сложен и важен, и Намджун перестает так сильно его ненавидеть. Когда Намджун думает об этом, Джин уже долгое время заботится о нем, просто по-своему. x Мальчики в классе Намджуна говорят о своих влюблённостях в знаменитостей, и он не может ответить, когда настаёт его очередь. Модели в журналах красивые, они ведь модели. — Мне нравится Чхве Джиу, — отвечает он. — Она хорошая актриса. Один мальчик — Хосок, новый друг Намджуна — засмеялся. — Да, но она старая. Старые люди не горячие. Намджуну не пришло в голову, что он мог бы чувствовать физическое влечение к одной из этих знаменитостей и эта мысль застаёт его врасплох. Он помнит моделей, которые красивы, но его к ним не тянет. Другой мальчик начинает шутить: — Я обожаю Со Джи Соп, — его голос начинает имитировать голос девчонки. — Его пресс такой горячий! И в то время как другие мальчики смеются, Намджун начинает думать. В тот день, когда Намджун возвращается из школы, он приходит домой к Джину и впервые спрашивает его о мальчиках. — Ты должен знать о мальчиках, — говорит ему Джин. — Ты ведь мальчик. Если только в тайне не девочка. — Вовсе нет! — он не знает, почему он такой расстроенный. — Я имел чувства и всё такое. Например, может ли быть так, что мальчику нравится мальчик? Я слышал, как люди говорили об этом раньше и я подумал, что они шутят, но сегодня я подумал и— — Намджун, — тон Джина стал серьёзным. — Я рад, что ты спросил меня, а не взрослого. Это был тот момент, когда Джин почувствовал себя старшим братом, которого у него никогда не было, когда он приглашает Намджуна сесть рядом с ним, положив руку на плечо мальчика. — Мальчики могут любить мальчиков. Это происходит, когда они рождаются, в их сердцах, — это все, что он говорит за некоторое время и Намджун впитывает это знание от кого-то, у кого жизненного опыта больше на два года. — Но некоторые люди не считают это хорошим. В основном взрослые. Намджун склоняет голову. Ему всё равно, что думают старшие. — Что думаешь ты? Джин улыбается и взъерошивает ему волосы. — Я думаю, что кто угодно может любить кого угодно! Почему бы и нет? Они говорят о чём-то ещё после этого, но этот разговор остаётся в голове у Намджуна. Потому что он чувствует себя хорошо, как будто он может говорить с Джином о чём угодно. Он доверяет Джину. Намджун думает, что кто угодно может любить кого угодно. xi Джин продолжает называть Намджуна своим лучшим другом, но на самом деле это не выглядело, будто они ими являются. Проблема в том, что Намджун не может думать ни о ком другом, кто бы имел право на столько желанную должность как «лучший друг». Поэтому он спрашивает Джина: — Почему ты продолжаешь говорить, что мы лучшие друзья? — Легко, — улыбается Джин. Он гораздо выше, чем Намджун и его плечи расширились, а то, как он взъерошил волосы Намджуна заставляет его чувствовать себя очень молодым. — Только потому что мы ими являемся. — И это всё? Намджуну концепция «дружбы» не казалась такой легкой. Для него это была связь с другим человеком, как это может быть легко? Но Джин старше его и знает больше об этих вещах. И Джин всегда добивается своего, поэтому Намджун спокойно принимает свою позицию лучшего друга Джина. Он не уверен, как должен ощущать себя лучший друг, но это не должно ощущаться вот так. Джин без конца раздражает его, покровительствует ему, командует им. Намджун уверен, что есть что-то ещё, что не может быть дружбой, что отличает Джина от остальных. Тем не менее, каждый раз, когда одноклассники Намджуна спрашивают, кто его лучший друг, он всегда отвечает «Джин». xii — Эй, — позвал Джин; они лежали на кровати Намджуна, глядя на светящиеся созвездия, нарисованные на потолке. — Намджун. — Да? Джин повернулся лицом к Намджуну. — Ты когда-нибудь целовался? Это происходит из ниоткуда, но в конце концов вопрос должен был быть задан. — Нет, — осторожно говорит Намджун, вспоминая все Новогодние вечеринки или игру в «Правду или Действие». Он ничего не вспоминает. — А ты? — он боится ответа. Джин глянул на нарисованные звёзды. — Не-а. Это приносит облегчение, потому что если бы Джин поцеловал кого-то раньше, чем Намджун, это бы укрепило его положение как более мелкого и невинного мальчика. — Тем не менее, я бы хотел. Мне уже четырнадцать и я думал об этом в последнее время. Когда Намджун ничего не говорит, он продолжает: — Ты помнишь моего друга Юнги? В общем, он сказал мне, что он пошел на вечеринку и они играли в бутылочку. Ему пришлось поцеловать кого-то, кого он даже не знал. Намджун не знает, что сказать, поэтому просто кивает. — Джуни, давай поиграем. Намджун смеётся против своей воли. — Ты имеешь в виду бутылочку? Нас всего двое, поэтому в итоге мы бы просто поцеловались друг с другом, и прежде чем ты спросишь, нет, ты не можешь поцеловать мою сестру. Ей всего девять лет. Старший мальчик думает некоторое время. — Тогда давай пропустим всё это и перейдём прямо к поцелую. Ты попробуешь это со мной? Намджуну кажется что Джин уже хотел спросить его, раз поднял эту тему. Но Намджун не собирается принимать решение так быстро. — Мы оба мальчики. — Я не буду целовать тебя по-настоящему, дурачок, — Джин закатывает глаза. — Я имею в виду, мы действительно будем целоваться, но это не настоящий поцелуй. Потому что ты мне не нравишься. Ну, в этом смысле. Он знает. И это имеет смысл. И, действительно, у него нет причин говорить «нет». Он приближается к Джину. — Что, если кто-то узнает? Намджун может видеть каждый зуб во рту Джина, когда он так улыбается. — Если ты никому не скажешь, — его длинные пальцы обвиваются вокруг шнурка толстовки Намджуна. — И я никому не скажу, — в комнате становится жарче, когда лицо Джина становится ближе. — Тогда кто узнает? Младший мальчик ничего не говорит, только стоит перед Джином, поэтому их дыхание спутывается, а носы соприкасаются. Он не думает, что у него возникнут проблемы с поцелуями Джина, потому что они знают друг друга и в любом случае, это не настоящий поцелуй. Они лучшие друзья (но не совсем). Он не уверен, куда стоит положить руки, поэтому кладёт их на плечи Джина, зажав между пальцами тонкий хлопок майки. Он плотно закрывает глаза (это то, что люди делают во всех фильмах во время поцелуя) и Джин засмеялся. — Я не собираюсь тебя бить. Я тебя поцелую. Но не совсем, — его ладонь оказывается на шее Намджуна и она тёплая. — Так что расслабься. Намджун всё равно держит глаза закрытыми. Он вздрагивает, когда что-то мягкое касается его губ. Это не похоже на фейерверк или цветущие цветы. Это просто похоже на губы. И он, и Джин совершенно неподвижны и Намджун бы убил кого-нибудь, чтобы узнать, о чём он думает в этот момент. Потому что, что касается Намджуна, он считает, что поцелуи не соответствуют обману. Джин делает это, основываясь на тихом, забавном звуке, который он издает и он открывает рот. Как будто это могло бы быть смешным, или милым, или любым другим садистским прилагательным, которое возникло в голове Джина. А затем Джин начинает шевелить губами и Намджун немного расслабляется, и он чувствует себя довольно хорошо и, может быть, всё это не так уж и плохо, и— — Ауч! — старший отпрыгивает, словно его ударили током, рука прикрывает рот. Он говорит сквозь пальцы: — Твои брекеты порезали мне губу! Он опускает руку и вот оно: капли крови, стекающие у него по губе из тонкого пореза. Намджун снимает с тумбочки коробку с салфетками и говорит: — Тогда ты не должен был выбирать меня. Ты знаешь, что у меня брекеты. Джин прикрывает свою порезанную губу салфеткой. — Я должен был выбрать тебя. Кого я ещё выберу? Позже, за обеденным столом, когда мама Намджуна спрашивает, что случилось с губой Джина, два мальчика просто выдают виноватое «ничего». xiii Это был последний день перед зимними каникулами, когда Намджуну признались в любви. Она красивая девушка: робкая, умная, с большими глазами. Она стоит перед окном, когда говорит это Намджуну, и снег позади нее создает именно ту сцену, при которой Намджун должен согласиться. — Я приглядывала за тобой уже какое-то время, — говорит она. — И надеялась, что ты тоже. Но Намджун не может сказать «да». Он и не может сказать «нет», но определенно не может сказать «да». Она такая мягкая и маленькая и Намджун думает, что она будет замечательной девушкой – просто не для него. Он не знает почему, но было бы неправильно, если бы он сказал «да», введя ее в заблуждение. Он пытается сказать что-то, заикаясь: — Я… я просто не… это очень лестно, но— — Ты не чувствуешь того же, не так ли? — спрашивает она тихим голосом. — Я не могу контролировать твои чувства. Прости, если доставила тебе неудобства. Она ни на секунду не позволяет своему подбородку дрогнуть. Может быть, он все равно ее не заслуживал. Намджун не может перестать думать об этом до конца дня, удивляясь, почему он не сказал «да». У многих его друзей были влюбленности или милые романы и это всегда казалось ему таким желанным. Так почему он просто не сказал «да»? Когда он приходит домой, а Джин уже находится у него дома, он спрашивает: — Как школа? Случилось что-нибудь интересное? — Джин говорит это заботливым голосом, который он перенял где-то по ходу дела. Он кажется искренне любопытным. Намджун ставит свой рюкзак на пол и присоединяется к Джину, садясь на пол и беря джойстик. — Нет. xiv Намджуну четырнадцать, когда он впервые замечает это. Его мама всегда называла Джина красивым или очаровательным, но Намджун никогда не видел этого сам. Он просто видел Джина. Однажды они подкрадывались к заднему двору Джина, когда они должны были помочь маме Намджуна помыть полы. Они сели под дерево, и свет, приникающий сквозь листья падает на щеки Джина и он внезапно становится прекрасным. В этот момент уже знакомая дуга его носа становится прямой, его глаза становятся удивительно глубокими, а губы становятся похожими на те, что были в модных журналах. И Ким Сокджин становится идеальным и Намджун не уверен, почему он никогда не замечал этого прежде. — У меня что-то на лице? — Джин потирает щеки, на которых ничего нет. Намджун медленно качает головой в легком трансе. Он ничего не может сказать, потому что, как он не заметил, что Джин такой красивый? Улыбка Джина была сияющей. — Хорошо. Но у тебя есть кое-что на лице. — Что? — О, неважно, — улыбка Джина становится зловещей. — Это просто твое лицо. Намджун берет свои слова обратно. Ким Сокджин уродлив и Намджун ненавидит его. xv Джэхван появляется в жизни Намджуна словно паук, просачивающийся сквозь щели в стенах. В один момент ничего не происходит, а в следующий Джэхван просто начинает существовать и жизнь Намджуна превращается в кошмар. И он хочет избавиться от него: ударить газетой или спустить в унитаз, но он не может. Потому что Джэхван — парень Сокджина. — Мне уже семнадцать, — говорит Джин. — Так что я могу встречаться с парнем, если захочу. И тогда Сокджин выкинул листочек со списком причин, почему он и Джэхван являются идеальной парой и Намджун не был уверен, убеждал он Намджуна или себя. — Кроме того, я ему нравлюсь. И я согласился. Намджуну нет дела до Джэхвана. — Безусловно, но его нос странный. — Я думаю, это уникально. — Его уши тоже. — Да ладно тебе, его уши милые. Джэхван после этого появляется в тех местах, где Намджун предпочел, чтобы его не было. Даже когда его нет рядом с Намджуном, он чувствует его присутствие. Намджун ненавидит то, насколько тот хорош. Ненавидит то, как он обвивает своей рукой талию Сокджина, как он тупо шутит, а Сокджин считает, что это самые смешные шутки на свете. Это первый парень Сокджина, поэтому Намджуну не стоило ожидать, что это продлится долго. Но у него есть отвратительное чувство, которое перекручивает все органы внутри Намджуна, которое длится две недели — самое долгое чувство в жизни Намджуна — до тех пор, пока Джэхван не расстается с Джином. — Он ведь не разбил твое сердце, правда? — спрашивает Намджун. — Потому что я надеру ему задницу, если он сделал это. Джин смеется. Они едят мороженое прямо в ванне, потому что, по словам Джина, это то, что нужно делать после расставания. — Нет, нет, Джэхван слишком хорош, чтобы разбить чье-то сердце. Он просто сказал, что я провожу слишком много времени с тобой. Это странно, правда? — Он просто ревнует, — говорит Намджун. — Я имею в виду, я никогда не ревновал, но я догадываюсь, что именно так выглядит ревность. Так что не давай грусти добраться до тебя, хорошо? — Я тебе говорю, Джун, мне даже не грустно. Он окунает палец в мороженое и тыкает им по носу Намджуна. В любом случае, Джин слишком хорош для Джэхвана. xvi Сокджин начинает брать с собой Намджуна во все места каждую неделю. Раньше они бы просто сидели дома и играли в глупые видеоигры, но вдруг они начали ходить каждый день куда-то вместе. Это всегда похоже на свидание и Хосок дразнит Намджуна каждую пятницу, когда он не может увидеться с ним, потому что он с Джином. — Эй, давай поедем в Lotte World до конца лета. Мы можем взять Юнги и Хосока тоже, это будет весело. Он уже собирался уходить домой, но вопрос задается раньше, прежде чем Намджун может уйти. — Почему? Почему мы все время ходим в какие-то места вместе? — Разве это не очевидно? — Джин смеется. — Я хочу провести как можно больше времени с тобой, прежде чем уеду, Джуни. — Уедешь? Воздух становится напряженным и Джин медленно кивает. — Да. Я еду в колледж в Хвачхоне, помнишь? Конечно, он помнит. Сокджин был в восторге от колледжа в течении нескольких месяцев, но Намджун никогда не осознавал, что они будут далеко друг от друга. Это казалось невозможным. У него появилось чувство, будто все его внутренности онемели и пусты. Но все, что он говорит, это: — О, да. Да, конечно. Они не говорят об этом до конца дня, до конца лета. Прежде, чем Намджун начинает понимать, комната Сокджина становится пустее с каждым разом, когда он приходит туда. Маленькие кусочки Сокджина переносятся в большие коробки, пока все это не исчезает. Когда наступает осень, Сокджин покидает Намджуна с поцелуем, горящим у него на лбу. xvii Намджун обнаруживает, что вокруг него много парней, которые хотят того же, что и он. Внимания, удовольствия, и Намджун знает, что это не серьезно, но он не может желать чего-то большего. Он встречается с учеником, который младше него по имени Чимин несколько месяцев и он чувствует себя виноватым. Они не предают это огласке, но каждый раз, когда Намджун видит его, когда они одни — всё горит и пылает. Он узнаёт много о романтике от Чимина больше, чем предполагал, но он ничего не узнаёт о любви. И когда он и Чимин расстаются и остаются друзьями, Чимин знакомит его с другими парнями. Намджун узнаёт как флиртовать, как по-настоящему целоваться и как разбивать сердца. Это часть пути. Это то, что однажды сказал ему Джин и Хосок согласился с ним — глупость должна произойти. Он должен наслаждаться этим. И он старается, может быть даже слишком сильно, но Намджун так и не научился любить эту часть жизни. Другие парни продолжают приходить и уходить в самые экспериментальные месяцы для Намджуна. Он продолжает делать это, потому что ему нравится удовольствие – а кому нет? Это прерывает рутину. Так что он флиртует и бездельничает, и это нормально. Но никто из них никогда не будет Сокджином. xviii Когда Сокджин стучит в его дверь, Намджун понимает, что ждал этого слишком долго. Он ненавидит то, что он знает, что это Джин лишь по тому, как он стучит. Больше никто так не стучит. — Ты скучал по мне? — это первое, что говорит Джин с дерзкой улыбкой на губах. — Нет, — Намджун скучал по нему. Джин обнимет его прежде, чем он успевает что-то сделать. — Ты точно скучал по мне. Он не видел Джина целый год. Все остальное время, когда Джин приезжал домой, он был со своей семьей и Намджун мог видеть его лишь мельком в машине. Но когда они снова были вместе, не было ощущения, что они когда-то были порознь. Джин замер в его руках и Намджуна стало это волновать, потому что он держал его слишком крепко. — Джуни, — он держит Намджуна за плечи на расстоянии вытянутой руки и в нем что-то изменилось, или в них обоих. — Джун, когда ты стал выше меня? Вот и все. Разница всего в несколько сантиметров, но этот разрыв между ними кажется большим. Больше он не маленький мальчик, который будет стоять на цыпочках рядом с Джином на фото. И тогда появляется возможность: он может видеть глаза Сокджина лучше, и обнимать его удобнее и, возможно, даже целовать, но он не знает этого. Затем следуют эмоции, все мучительные и прекрасные эмоции, которые укреплялись к Джину в течении двенадцати лет, обрушившись на него за одно мгновенье. Как он мог справляться с этим раньше или отрицать это? Как он не позволял себе кричать, что любит его и как это началось? Намджун может сломаться от того, как тяжело видеть этого человека снова. Вместо этого его челюсть дрожит и он говорит: — Я не… это генетика, потому что я всегда был выше тебя. Биологически. Все, что делает Сокджин — втягивает Намджуна обратно в душераздирающие объятья, прижимая свою щеку к его челюсти. Сокджин вздыхает, расслабляясь. — Знаешь, я тоже по тебе скучал. xix Рождество всегда было одним из любимых праздников Намджуна. Может быть, это из-за запахов. В детстве его дом на Рождество был полон запахов сладостей и специй. Сокджин не пришел на рождественскую вечеринку в прошлом году. Намджун знает это, потому что он искал его против своей чистой совести. Но в этом году Сокджин вальсирует по дому Намджуна, будто это и его дом, обнимает родителей Намджуна и сразу же берется за еду. — Счастливого Рождества, — приветствует его Намджун, качая головой, пока Сокджин давится креветками. — Джун! — Джин наклоняется к нему в теплых объятиях, которые он всегда дарит и Намджун ненавидит то, что он хочет задержаться в них подольше. — Как твои дела? Соджин выглядит по-другому. Его волосы теперь приятного каштанового оттенка, но более того — он выглядит взрослым. Его одежда — то, что носит взрослый мужчина и он излучается ту уверенность, которую он пародировал в детстве. Впервые Намджун обращает на это внимание; это больше не раздражает, как раньше. — Занятой. Я уверен, что ты тоже. Сокджин смеется. Когда Намджун последний раз слышал этот смех по телефону, он не звучал так мило. — Теперь у меня больше свободного времени, когда я не слежу за ребенком по имени Ким Намджун, — его рука так естественно лежит на руке Намджуна. — Ты больше не ребенок. Я имею в виду, ты только посмотри на себя! Может быть, они оба выросли с тех пор, как видели друг друга в последний раз. Они вместе чокаются бокалами шампанского и Намджун вспоминает, как они делали это то же самое с яблочным соком. Уже около полуночи и Намджун думает, что это должно было произойти — из-за того, что они были рядом друг с другом весь праздник — двое оказываются под омелой, которую повесила сестра Намджуна. И Сокджин, не стесняясь, берет лицо Намджуна в свои руки и громко целует его в щеку. — В конце концов, ты был моим первым, — подмигивает он. Джин дарит ему подарок, книгу, и Намджун рад, что у него тоже есть для него подарок, который он купил. На случай, если Джин придет. xx — Во имя Господа,— теперь он размахивает руками, иллюстрируя свое недовольство. — Почему ты думаешь, что подраться с Хосоком – отличная идея и заставить бедного таксиста бросить твое безжизненное тело на моем пороге? Сокджин задавал этот вопрос по крайней мере пять раз за вечер, но Намджун не может дать четкого ответа. — Я никогда не говорил, что это хорошая идея, — он прижимает руки к больной голове. Похмелье уже нарастает и он хотел бы отбросить его, если бы Сокджин позволил ему лечь спать. — Иногда, я тебе клянусь, ты не можешь собраться с мыслями, — лицо Джина покраснело. Он злится и Намджун ненавидит видеть его таким, даже если это не его вина. — Наконец-то ты можешь пить, но это не значит, что ты можешь делать все, что захочется. Разве ты не должен быть ответственным? Вот он, выступает с речью о совершеннолетии, которую он произносил Намджуну бесчисленное количество раз. — Ты не мой отец. — Я знаю, благослови его сердце, — Джин поднимает его, позволяя Намджуну свалить свой вес на него, неся его к дивану. Голова Намджуна лежит на коленях у Джина и это кажется таким нормальным, и то, как пальцы Джина ласкают его волосы. — Ты помнишь, что я обещал тебе, что всегда буду заботиться о тебе? Это не было глупым обещаем. Я имел это в виду. Все эти годы Намджун думал, что он единственный, кто помнит об этом. Он смутно задается вопросом, сколько других крошечных деталей Джин помнит о нем. — Это хорошо, — говорит Намджун. — Я имею в виду, если это когда-нибудь понадобится, я тоже буду здесь ради тебя, — смеется он. — Я даже не знаю, о чем говорю. — Ты пьян, поэтому говорить буду я, — Джин слегка перемещается. — Намджун, ты самый умный человек, которого я когда-либо встречал. И потому, что я встретил тебя, я понял, что интеллект не имеет ничего общего с тем фактом, что ты такой же насыщенный и плотный как… как чизкейк, который я съел на прошлой неделе, — он вздохнул. — Но чизкейк был плотным в хорошем смысле. — Я плотный в плохом смысле? — Намджун слишком пьян для этого. Джин несколько раз поглаживает его по щеке, будто хочет ударить Намджуна. — В этом случае? Да. — Ну, извини, если моя глупость доставляет тебе неудобства. — Я забочусь о тебе, хорошо? Я не думаю, что ты понимаешь ситуацию, Намджун, — он говорит так, будто есть проблема, какое-то грандиозное апокалиптическое событие, вращающееся вокруг них, о котором Намджун совершенно не знает. — Тогда просвети меня, — он просто хочет спать. Глаза Джина дергаются и он продолжает кусать губы и Намджун может сказать, что он отчаянно пытается сдержаться от слез. Он задается вопросом, что случится, если Джин не сдержится. — Боже, ты не представляешь, сколько я хочу… я хочу… — он не заканчивает. Джин просто опускает плечи и голову, сдаваясь. Уголки его глаз немного блестят и Намджун понимает, что никогда раньше не видел, чтобы Джин плакал. — Просто иди спать. Я сделаю тебе хэджангук утром. Намджун просыпается с ударами сердца в висках и расплывчатой памятью. Суп очень вкусный и после того, как он доедает его, Джин улыбается и говорит: — Теперь уходи из моей квартиры и больше никогда не говори таксистам мой адрес, когда будешь пьян. Жизнь идет дальше. xxi Как шторм, Джин никогда не остается в стороне надолго. Он звонит Намджуну, сообщая ему, что он будет в Сеуле неделю и он хотел бы остаться у Намджуна (и Джин никогда не ожидает от него «нет», поэтому несколько дней спустя он уже видит, как Сокджин спит на диване. Тяжело видеть его снова). Им нужно многое наверстать. Раньше были сообщения и случайные телефонные звонки, но рядом он другой. Легче. Итак, Намджун, как старичок, берет фотоальбом, который ему подарили родители и просматривает его вместе с Сокджином. Каждая страница тщательно просматривается и Намджун никогда не думал о том, сколько времени в детстве было проведено с Сокджином. У старшего мальчика крепкая хватка, а у младшего перекинута рука через его плечо. Намджун был слишком молод, чтобы вспомнить точно этот момент, но когда они доходят до этой фотографии, Сокджин прячет лицо в своих ладонях. — О нет, — стонет он. — Что? — Ничего, — каждый раз, когда Сокджин говорит «ничего», это что-то значит. — На самом деле, знаешь, что? Я тебе скажу. Это довольно забавно. Я не знаю, как ты этого не заметил, — Джин на мгновенье замолкает, собираясь с мыслями. — Не думай, что это странно или что-то в этом роде, я имею в виду, мне было двенадцать лет, но я помню, что думал, что ты был очень милым тогда. Это глупо. Я был немного влюблен в мальчика по соседству, но это было много лет назад, но заметь — это было для меня очень важно. Это отстойно и я чувствовал себя извращенцем. Намджуну требуется больше времени, чтобы переварить это, чем он планировал. Но потом все заканчивается и он сразу же становится одержимым сожалением о том, что ничего не сделал со своими чувствами. Он сглатывает. — А сейчас? Джин все еще не смотрит на него. — Я же говорю тебе, это было, когда мы были детьми. Хотя кому я вру, ты все еще милый, — он протягивает руку и сжимает щеку Намджуна, словно старый родственник. — Они говорят, что старые привычки умирают с трудом, верно? Это не прямой ответ, но Джин не всегда дает их. Его глаза улавливают стеснение губ Сокджина и то, как его пальцы просачиваются в его волосы после того, как они покидают лицо Намджуна. И Намджун хочет ослабить любое напряжение между ними, то опасное давление, которое возникает с каждым прикосновением или словом. Он задается вопросом, чувствует ли это Джин тоже? xxii Даты их игр в машинки были отмечены и их можно было увидеть, проходя по соседству. Теперь они включали в себя часовую поездку Намджуна в квартиру Джина в Гвачхоне. — Ты что-нибудь хочешь? – Сокджин всегда спрашивает его об этом. — Напитки, закуски? Он все еще говорит, что Намджун — ребенок. И Намджун всегда говорит, что он ничего не хочет, но он хочет многого от Сокджина. Трудно поддерживать видимость, что после всех этих лет он все еще глупо вкладывается в этого человека и притворяется, что это не так. Иногда Джин сводит его с ума. Например, когда он стонет от укуса хорошей еды, или когда его рука падает на руку Намджуна, не задумываясь. И в какой-то момент все, что он делает, сводит Намджуна с ума. Он терпеливый человек. Намджун всегда верил, что терпение — это способ получить многие вещи в жизни. Но Джин заставляет его ждать. Он играет в эту игру, в которой он касается Намджуна — не очевидно, простое легкое прикосновение здесь или там — и как раз, когда Намджун подумывает наклониться к нему, Джин отступает, как будто его там вообще не было. Это как погоня за концом радуги и Намджун не хочет признавать, что есть вещи, которых он никогда не достигнет. И теперь они сидят напротив друг друга, между ними лежит чаша с отвратительными чипсами, но Намджун продолжает есть, потому что иногда Джин встречается с ним взглядом. Воздух ощущается наэлектризованным, хотя на улице нет дождя. В следующий раз, когда они закрывают глаза, ни один из них не смотрит в сторону. Джин до сих пор кладет чипсы в рот, но их взгляды не разъединяются. Все это оказывает давление на мозг Намджуна. Намджун давно устал. Поздней ночью, измученный годами, и все из-за Джина. Любить кого-то утомительно. Внезапно темные глаза Джина покидают его и он встает, чтобы оттолкнуть свой стул и пойти сделать что-нибудь еще. — Я сыт, — говорит он, когда они до этого уже не были голодны. Закуска казалась необходимой. И Намджун встает тоже. Он больше не хочет так себя чувствовать. Не хочет чувствовать, что единственное, в чем он хорош — это тихо следовать за Джином (но он знает, что всегда будет следовать за ним несмотря ни на что). Этот момент такой случайный. Намджун никогда не испытывал ничего столь странно-интенсивного. Они продолжают смотреть друг на друга, и что-то внутри Намджуна распутывается — нить, которая закручивалась шестнадцать лет. — Намджун? — голос Джина звучит так тихо. Он поднимает обе руки, чтобы положить их на линию челюсти Намджуна и немного посмеивается про себя, как будто ироничная судьба только что достигла его. — Я не знаю, когда я начал хотеть, чтобы ты был со мной навсегда. — Но ты хочешь? — Намджун жаждет контакта между ними, касаясь широких плеч Сокджина своими руками. Он должен знать, что Джин чувствует то же самое, что эти отношения, в которых они жили годами глубже, чем просто дружба. И если он знает Джина — а он должен знать, он уже знает — чего хочет Джин. Он мягко кивает, наклоняется, пока его нос не касается щеки Намджуна. Это не романтично, но с ним ничего не поделаешь. Джин все равно его целует. xxiii — Помнишь, когда ты меня ненавидел? — Я никогда не ненавидел тебя, — ощущение губ Джина на его плече заряжает энергией, но безумно отвлекает. — Но меня бы вырвало, как десятилетнего ребенка при мысли о том, что мы вместе в постели. Джин обнимает обнаженную талию Намджуна. — Детка, ты абсолютно точно ненавидел меня. Многое может случиться за год. Сезоны меняются, люди приходят, люди уходят. Со временем все годы складываются и создают что-то большее. У устриц годами образуются жемчужины, семена с годами превращаются в деревья. Намджун чуть не устал ждать своего «чего-то большего». Но восемь месяцев — это долгое время, восемь головокружительных месяцев обучения, обмена опытом и чувствами. Намджун думает, что это нереально, что он провел большую часть своей жизни с человеком и получил истинное представление о том, как живет Джин только когда они решили стать постоянными друг для друга. Их упрямство могло зайти так далеко, что они оба сдались и наложили ярлык на свои предварительные отношения, которые с тех пор росли с каждым днем. Одну вещь, которую он узнал о Джине — это то, что с ним по утрам можно было сойти с ума. Он вспомнил об этом сейчас, когда Джин прижимает плечо Намджуна, пока он лежит на спине и губы Джина стремительно целуют тело Намджуна. Чувствовать Джина никогда не надоест, его розовые губы касаются кожи на груди Намджуна. Это щекотно и Намджун почти смеется от прикосновений. — Что ты делаешь? — он не может скрыть веселья в своей голове или освободить руки, чтобы дотянуться до волос Сокджина. И Джин целует его живот один раз, прежде чем взглянуть диким взглядом. — Забочусь о тебе. И Намджун не смог представить себе другого пути.