1
— Снежинка! — прокричал Уилл, оббегая уже какой по счету круг, стирая пятки в кровь. — Ты слышишь меня? На дворе уже давно зеленела трава и распускались цветы, особенно здесь, на солнечной и тихой поляне, вдали от домов и машин. Уилл продолжал надрывать свои голосовые связки, выкрикивая, наверное, совершенно не звучащее и не к месту сказанное холодное слово, от которого у самого мальчика уже звенело в ушах. Лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев, играя на розовом и возбужденном лице Байерса. Пятки жгли и пылали от боли, каждый раз встречая на пути режущие камни и веточки, из-за которых, казалось, скоро и места живого не останется. — Снежинка, это нечестно! Я уже давно тебя ищу, так неинтересно. Легкий ветерок пронесся мимо него, словно напевая какую-то свою мелодию, утешая. В кустах послышались шорохи, которыми Уилл только воспользовался, за несколько секунд добегая до них и раздвигая ветки в разные стороны. Пусто! — Ты так быстро сдаешься? Этот мелодичный и приятный тембр голоса Уилл узнает из тысячи. Он был особенным и не походил ни на один другой, одним своим звучанием разжигая внутри Байерса множество огоньков. Уилл нашёл его. Человека, который стал для него спасением, укрытием и самым лучшим другом. — Я так испугался, думал, что ты сбежал, — проскулил Уилл, утыкаясь в грудь своего друга, пальцами сильно сжимая уже и так мятую футболку на нем. — Я? Сбежать от тебя? — его губ коснулась легкая усмешка, плотнее прижимая мальчика к себе. — Это невозможно. Все равно, если попытаться отнять у ночного неба луну, ту единственную, что рассеивает непроглядную тьму и показывает странникам путь. Так и нас с тобой разлучить невозможно, ты понял? На душе стало так спокойно, особенно сейчас, держа в руках, как ему казалось, самую уникальную и прекрасную Снежинку на свете. Единственная его, и только его Снежинка, которая не никогда исчезнет и не растает. Уилл не раз спрашивал себя, как и чем он заслужил себе такого удивительного человека, порой задыхаясь от назойливости собственных мыслей, а затем, совершенно внезапно, успокаиваясь от ощущения уже привычного холода его длинных пальцев на своих щеках. — Теперь твоя очередь прятаться, — одной рукой он поднял лицо Уилла на себя, а другую запустил в его мягкие волосы, аккуратно поглаживая. — Нет. Ты сразу же меня найдешь, как всегда, — устало произнес он, прикрывая глаза. — Значит надо лучше прятаться. Может, ты найдешь такое место, где я тебя не увижу? Уилл только вздохнул и отстранился, не находя в себе сил отказаться. Он всегда удивлялся, как в нужный момент ему удавалось подбодрить, когда у самого опускались руки. Байерс точно не заслужил такого друга. — Я считаю до пяти, — проговорил он, закрывая глаза. Просто он чертов счастливчик.2
— Я думаю, ты бы понравился моей маме, — в полголоса сказал Уилл, свесив ноги с подоконника. — Почему ты так не хочешь знакомиться с ней? — Уилл, нет. Разве тебе не хочется, чтобы наша дружба стала маленьким секретом? Между нами. Представь, только ты, — он ткнул пальцем в грудь друга, хихикнув, — и я. Хочешь ведь, правда? — Звучит здорово… Уилл громко шмыгнул, вытирая нос рукавом своего желтого свитера, перемещая взгляд на друга, сидевшего возле него, поджав под себя ноги. Наверное, неудобно ему на этом подоконнике, рассчитанном на такого, как Уилл, маленького и хрупкого, что с легкостью мог растянуться на нем, при этом не испытывая никакого дискомфорта. — А как тебя на самом деле зовут? — скромно спросил Уилл и, пододвинувшись к нему, потерся своим плечом о его. — Снежинка, — он горько хмыкнул, откидывая отросшие волосы на бок. — Друзья не могут придумывать имена своим друзьям! Так не бывает! — А ты можешь, — Уилл снова шмыгнул, собираясь спрыгнуть с места, как его тут же остановили, потянув на себя. — Тебе не нравится? Большие глаза Байерса наполнились слезами, быстро моргая и пытаясь убрать совершенно ненужную сейчас солёную жидкость, он отвернулся от друга, явно не желая, чтобы он видел его слабость. Снова. Даже за столь недолгое время вместе он, кажется, уже насмотрелся на такого Уилла. Прикусив губу, Байерс все же смог посмотреть в его глаза. Только не чертова жалость. — Нравится, — голос предательски дрогнул. Выгнув бровь, его взгляд переместился на настенные часы, а после в сторону кровати. На тумбочке, рядом с кроватью Уилла, находился мешочек с лекарствами, оставленный его матерью перед уходом на работу. Байерс спрыгнул на пол, собираясь что-то сказать, но тут же разошелся кашлем, выдавливая из себя только отдельные звуки. — Ты забыл принять лекарства в обед, — он аккуратно усадил Уилла на кровать. — Тебе лучше? — Горло все еще болит, но ничего, скоро мы уже сможем ходить на поляну, как раньше. — Пока не вылечишься, мы никуда не пойдем. Уилл тихо вздохнул, понимая, что пытаться хоть как-то достучаться до друга не получится, с досадой принимая ненавистные таблетки и запивая их водой. Из-за его простуды им придется сидеть дома как минимум неделю. «Зато теперь не одному». Снежинке теперь мучиться вместе с Уиллом, изо дня в день приглядывая за ним, как заботливая мамочка. Он накрыл его лоб своей ладонью, недовольно покачав головой. — Тебе надо поспать. Простуда выжимает из организма всю энергию, которую тоже необходимо восстанавливать. — А что будешь делать ты? — Уилл лег на кровать, обняв свою подушку. — Лежать с тобой. Он подался вперед, сначала неуверенно, а после нагло плюхнулся рядом с Уиллом и, притянув его к себе, накрыл обоих одеялом. Байерс быстро задышал, утыкаясь лицом в изгиб его шеи так, словно минутами ранее он вовсе не обижался, наслаждаясь этой близостью. Он был уверен, что смог бы запросто пролежать так целую вечность. Если, конечно же, его Снежинка не против. Глаза слипались, а изображение постепенно приобретало весьма нечеткие очертания. Чтобы напоследок убедиться, что его друг еще не спит, Уилл лениво поднял голову, встречаясь с ним взглядами. И все-таки, даже будучи таким расплывчатым и неясным он все равно оставался прекрасным, особенно когда тот так нежно улыбнулся в ответ и сказал: — Если хочешь, то можешь называть меня Майком. Уилл на это только залился румянцем и, снова уткнувшись в плавную шею друга, заснул с мыслью, что это, наверное, станет началом чего-то незабываемого.3
Листы бумаги нещадно мялись и шелестели в руках Уилла, когда тот, в какой раз ворча о своей беспомощности, разрывал свою тетрадь, выбрасывая куски от нее в разные стороны. Как назло, даже счастливая ручка нисколько не помогала, а рыться в ящиках за другой просто не хватило бы нервов. Зеленые стены приковывали к себе слишком много внимания. Уилл представлял, как бьется о них головой в надежде, что пустые листы тетради сами заполняться текстом, а главное, хоть каким-то посылом и смыслом, которые у него никак не выходили. — Говорю же, давай я помогу тебе, — сказал Майк с другого конца комнаты, сидя в кресле и с болью в груди наблюдая за поисками пропавшего вдохновения, что казалось ужасной редкостью. — Нет, Майк, ты тут никак не поможешь, — от изнеможения голова Уилла все же коснулась деревянной поверхности стола, а сам он разве что только не выл от отстойности своего состояния. — Ну вот почему всегда так, почему! Вздохнув, Майк подошел к нему и развернул кресло к себе так, чтобы лицо друга находилось напротив его. Все было гораздо сложнее, чем он себе представлял. — Давай ты расскажешь мне тему этого чертого сочинения, а я попытаюсь подкинуть тебе хоть парочку идей, договорились? — он улыбнулся, потрепав взъерошенные волосы Байерса, придавая ему еще большей домашности. — Смотри, — Уилл устало протянул еще нетронутый лист, на котором крупным почерком была написана тема: «Мой лучший друг». Майк стиснул зубы, особенно выделяя скулы, а после взглянул на замученного друга, выхватывая лист из рук. — Чтобы начать писать, нужно понять, о ком или чём. О каком друге, Уилл? Байерс замешкался под пристальным взглядом друга и, опустив глаза в пол, почесал затылок. Конечно же, он знал что ответить, но не знал, как. Тянуть и так пустой разговор совершенно не было смысла, поэтому Уилл, как ему казалось, очень уверенно выдал: — Дастин и Лукас. Я не знаю кого выбрать, поэтому напишу про обоих сразу. Только все выходит слишком глупо, ты это, наверное, понимаешь, да? — Понимаю. Он посмотрел в окно, за которым уже вовсю смеркалось небо, а Уилл только притянул колени к груди, обхватывая их руками. Молчать не хотелось, особенно совершенно не понимая, как отреагировал на это Майк. Он редко показывал негативные эмоции, вернее, Уилл даже не догадывался об их существовании в друге. — Я думал написать о тебе, Майк, — он повернулся к Уиллу, — но решил, что будет правильно, если напишу о ком-то из школы. — Конечно, не переживай, — Майк подсел рядом, хватая карандаш и приготавливаясь что-то записывать, — ну, с чего начнем? Уилл неожиданно хихикнул, дотрагиваясь до тыльной стороны ладони Майка и, не прерывая зрительного контакта, медленно погладил. Ему определенно есть над чем подумать. — Я сам, правда. Спасибо тебе, — их пальцы сплелись вместе, а Уилл только прикрыл глаза, борясь с дурацкой улыбкой, что так и просилась на лицо. На следующее утро на столе лежал полностью заполненный лист тетради, как Уилл хотел, без единого исправления и с аккуратно выведенными буквами. Майк посмотрел на своего еще спящего друга, расплываясь в улыбке, находя среди многочисленных предложений в тексте свое имя. Он, черт возьми, восхищался Байерсом.4
Иногда слова становились совершенно ненужными и лишними. Они могли общаться без них, понимать мысленно. Даже один единственный взгляд говорил гораздо больше, чем это можно было себе представить, в то время как просмотры фильмов стали обыденным делом. Им просто нравилось сидеть рядом, укрывшись одним пледом и вдыхая аромат друг друга. Главное, что вместе. Уилл держал в руке диск с новым фильмом ужасов, который Джонатан приобрел специально для него совсем недавно. — Для зрителей старше шестнадцати лет, — кто-то склонился над ним, положив подбородок на макушку Уилла. — Майк, мне тоже уже не десять! — пробурчал он, закатив глаза. — Мама ни о чем не узнает. — Да без проблем, только потом не жалуйся. На диване уже был приготовлен попкорн, напитки и много маленьких подушек, на которых тут же устроился Уилл, подзывая к себе друга. Усмехнувшись, Майк присоединился к нему, усевшись так, чтобы тарелка с едой была между ними. Фильм начался через пару минут, а бедный Байерс, явно недовольный такой весьма нечестной обстановкой, заерзал на месте. Сейчас Уилла волновало только то, что рядом не чувствовалось тепла, а тот же диван будто заменили на твердый камень, с которым он все никак не шел на лад. Уилла волновало, что Майк сидел не с ним, а на все его переглядывания и старания не обращал внимания, полностью уходя в фильм. — Какой банальный сюжет, — внезапно сказал Майк, пожав плечами. — Семья переезжает в огромный старый дом, который им продали почти за даром, а после в нем происходят, — он показал кавычки на уровне висков, — паранормальные явления. Уилл прикусил губу, с трудом отрывая глаза от друга, поправившего выбившуюся прядь волос за ухо. Озабоченный Майком он совсем забыл о главном и, передернув себя, помотал головой и попытался сосредоточиться на сюжете. — Мне кажется, там кто-то есть, — прошептал Уилл, доставая из-под себя плед на случай, если это «кто-то» внезапно появится на экране. — М-майк? На мгновение стало очень тихо, а на его вопрос не последовало ровно ничего. Уиллу казалось, будто даже телевизор стал тише, играя на нервах. Быстро поморгав, он осмотрел комнату, надеясь, что Майк просто тихо и незаметно отошел, но кроме падающего света с экрана и еле видимых очертаний предметов мебели было сложно что-либо рассмотреть. На этот раз стало действительно страшно, медленно сползая вниз, Уилл все еще прижимал к себе краешек пледа, а после чуть громче добавил: — Майк? По комнате пронесся пронзительный женский крик, а чье-то дыхание пощекотало шею, пуская по телу волну мурашек. От контраста эмоций Уилл, заткнув уши руками, запрыгнул на диван, врезаясь в высокую фигуру. Потеряв равновесие, он упал на спину, а сверху на него навалилось что-то тяжелое, буквально вжимая в матрас всем своим телом. Закричать не удалось — чужая ладонь вовремя накрыла рот, едва тот успел проронить тихий стон. В какой-то момент они стали еще ближе. Уилл затаил дыхание, не имея возможности даже пошевелиться и, распахнув глаза, увидел перед собой до ужаса напуганное лицо Майка. — Я не хотел, Уилл, — он опустил голову вниз и, наконец убрав руку с его рта, начал просить прощения, повторяя одну и ту же фразу: — «Прости, прости меня». — Ты… Ты просто псих! — глаза тут же наполнились слезами. Уилл положил до этого прижатые к матрасу руки на его грудь, пытаясь оттолкнуть, но Майк подчиняться не собирался: пододвинулся ближе и обхватил его лицо пальцами, в какой раз шепча извинения. — Уилл, ты еще не спишь? Взволнованный голос матери послышался за дверью и Байерс, как по щелчку забыв о всем произошедшем, все же столкнул Майка с себя, судорожно потирая опухшие от слёз глаза и поправляя скомканную одежду на себе. — Я уже засыпаю, — крикнул он, подтягивая к себе подушку. Джойс, простояв возле двери еще с полминуты и убедившись, что на полу не видать прожилки света, отправилась спать. Уилл дождался, когда шаги стали отдаляться, облегченно выдохнул и слез с дивана, хватаясь за гудящую голову. — Что сделать, чтобы ты меня простил? — Майк коснулся его плеча, но тут же получил в ответ только недовольное шипение. — Не хочу тебя видеть сейчас. Возможно, в тот момент Уилл сильно погорячился, но, по крайней мере, вторая его половина точно была уверена в сказанном. К слову, Майка он не видел той ночью, как и следующие два дня после.5
В такие времена Майку становилось особенно скучно, со стороны наблюдая за задумчивым другом, чьего внимания ему не хватало больше всего. Именно в такие моменты его раздражали даже эти волосы, неряшливо собранные на затылке, чтобы те не лезли в глаза и не мешали что-то усердно печатать на клавиатуре. Майку определенно не хватало того Уилла, от которого не нужно было ждать первых действий. Он всегда был бомбой, готовой вот-вот взорваться, передавая ему свой заразительный смех и самые искренние эмоции. — Уилл, ты давно не отдыхал, отвлекись, — Майк призывно застонал, нагло хозяйничая в его волосах. — Ну Уилл, мне скучно. — Ты же знаешь, от этого проекта зависит моя четвертная оценка, — качнув головой, Уилл продолжил набирать текст, полностью игнорируя склонившегося над ним друга. — Прошу, Уилл, — он настойчиво повторял его имя и, забыв о любом личном пространстве, начал откровенно притираться к нему, очерчивая талию руками. Сидеть так в одной позе стало жутко неудобно, особенно сейчас, когда прикосновения Майка чувствовались повсюду, своими холодными пальцами, на удивление, обжигая кожу, что казалось еще более абсурдным и немыслимым. Хотелось послать его или, в конце концов, просто оттолкнуть подальше от себя, но что-то заставляло Уилла замереть вот так на месте, плывущим взглядом смотря на монитор компьютера. Байерс с ужасом осознавал, что сейчас он, черт возьми, ничего не соображает. Наверное, он был абсолютно прав. — Хорошо, твоя взяла, — скомандовал Уилл, когда терпеть эту мучительную пытку совсем не осталось сил, — только недолго, понятно? — Как скажешь. Усевшись на колени Уилла, Майк обнял его за плечи и почти невесомо прошелся губами по шеи, словно на пробу, боясь этим как-то спугнуть Байерса, но тот, сам того не понимая, закинул голову назад, жадно требуя продолжения. Майк только заерзал на нем и, дойдя до подбородка, оставил на нем легкий поцелуй, заглядывая в глаза потерянного друга. Уилл хмыкнул и немного подался вперед, первым встретившись с губами, сталкиваясь и продлевая поцелуй на несколько секунд, наслаждаясь их мягкостью и податливостью. Майк ненасытно раскрывал рот и сильнее вцеплялся в плечи Уилла, отчего тот издавал звуки, больше похожие на рычание, прикусывая нежную кожу и чувствуя металлический привкус, от которого полностью сносило голову. Ближе, плотнее, быстрее. Первым отстранился Уилл, сумасшедшим взглядом пробегаясь по лицу своего друга, излучавшее полную серьезность и, казалось, готовность к любым действиям без доли смятения. Успокоить гулко стучащее сердце удалось не сразу, все еще получая мимолетные поцелуи Майка в щеку, в добавок ко всему стараясь не вслушиваться в эти чертовы причмокивания, от которых под кожей все закипало и бурлило. Им нужно прекращать все это. И как можно скорее. — Майк, послушай, — он отказывался слушать, продолжая трогать Уилла везде, где только хочется. — Майк. — Тебе нужно работать, да? — прошептал он, обиженно опуская глаза. — Именно. Ничего не ответив, он послушно слез с Уилла, пригладив волосы назад. Как-либо комментировать это, почему-то, не хотелось, да и Майк особо не напрягался, спокойно расположившись на диване, не проронив ни слова. Уилл с разгоряченными щеками повернулся к компьютеру, пытаясь привести свои мысли в порядок, собрать их хоть на чем-нибудь, что может стать полезным. Этой ночью ему точно не удастся сомкнуть глаз.6
«Скрывать — прятать, умалчивать, недосказывать». Первое значение этого слова Уилл узнал еще в раннем детстве, втихаря от мамы воруя из прозрачной вазочки на кухне шоколадные конфеты, засовывая их в карманы кофты. «Скрывать — держать в тайне, хранить молчание». Второе его значение Байерс узнал через несколько лет, когда в его жизни появился Майк. И он добросовестно держал свое обещание и выполнял даже сейчас, вспоминая о нем. «Скрывать — иногда не говорить чего-то, что может не понравиться собеседнику». Наверное, подло. Он оставался ждать за серыми многоэтажками, засунув руки в карманы такого же невзрачного, как и все дома рядом, пальто, носом утыкаясь в большой вязанный шарф на шее. Под ногами шуршала золотая листва, а на асфальте виднелись капли дождя, который начался совсем недавно. Уилл предпочел бы вот так мокнуть в одиночестве, — поздравляю, Байерс, ты так смачно вляпался — чем возвращаться домой, находившийся в пяти минутах ходьбы отсюда. Майк все знал и понимал, но не говорил. Уилл его слишком хорошо изучил. — Как она тебе? — ласковым голосом лепетал он. — Очень красивая, — на поникшем лице появилась натянутая улыбка и, как по выученному сценарию, Уилл положил ладони на свои колени, цепляясь за плотную ткань синих джинс. — Ты снова следил за мной? — Что ты, вовсе нет. Я бы ни за что… — Ты мне врешь! Я же просил, Майк, просил как друга! — Уилл поднялся с места, почти вплотную подходя к другу, смотря на него снизу вверх. Даже сейчас, будучи шестнадцатилетним парнем он чувствовал себя хрупким, находясь рядом с ним. Майк даже бровью не повел, принимая свою непоколебимую позицию. — Ты и Макс прекрасная парочка, — выплюнул он, отходя от Уилла на пару шагов и, остановившись на середине комнаты, обернулся. — Я очень рад за вас. Ее ведь, черт возьми, действительно так звали. Уилл не говорил Майку, не хотел торопить события, оттягивая нужный момент. От сказанного он полностью потерял дар речи, стало настолько тошно, что внутри все скручивалось, образуя собой тяжкий ком, от которого так и хотелось избавиться. Байерс так и стоял, думая над тем, как от крепкой и, как ему казалось, неразрывной дружбы остался мучительный осадок, который выжимал из него все соки. — Я ухожу на ночевку, — он засуетился по комнате, собирая свои вещи, но тут же получил весьма неодобрительный ответ. — Снова оставляешь меня? — А что изменится, Майк? Сегодня ты следишь за мной во время свидания, а дальше что, залезешь в голову? Он промолчал, давая Уиллу распоряжаться ситуацией. Через несколько минут на полу стоял готовый рюкзак, а на столе была записка, которую Байерс написал для матери, дабы не беспокоить ее телефонными звонками. — Я видел, как ты смотришь на нее, — Майк поднял голову, надеясь в последний раз услышать голос друга перед тем, как он оставит его одного. — Я думаю, ты нравишься ей не меньше. Задвинув за собой стул, Уилл накинул на плечи рюкзак и, тут же поправив лямку, в последний раз ответил: — Не лезь в мою жизнь, хорошо? Возможно, Майк и хотел возмутиться, сказать что-то против или съязвить, но дверь с шумом захлопнулась, заполняя комнату одиночеством и чем-то таким, отчего у него затряслись руки, а глаза стали почти стеклянными. Он потянулся к тумбочке, на которой в красочной рамке стояла детская фотография Уилла. Счастливый и беззаботный, он словно смотрел на Майка через глянцевую поверхность, безмолвно спрашивая: «Ты доволен?» Истерический смех нарушил тишину.7
«Если не сможешь заснуть, то позвони мне». Яркий свет от экрана телефона больно ударил в глаза, заставляя Байерса щуриться и быстро печатать ответ. Взбудораженный от столь позднего сообщения своей девушки Уилл, пытаясь собраться с мыслями, шагал по коридору, думая, что теперь ему вряд ли удастся заснуть. Получив в ответ «спасибо», он облегченно выдохнул, пожелав Максин спокойной ночи. Уилл осторожно прошел в комнату, медленно прикрыв за собой дверь и, услышав ужасный скрип, зажмурил глаза, надеясь, что это было не слишком громко. Боковым зрением он заметил какое-то движение, но тут же отогнал бредовые мысли в сторону, ссылаясь на свое полусонное состояние и лег на спину, накрывшись одеялом. Теперь, скорее всего, уснет он не сразу, постоянно переворачиваясь и ища наиболее удобное для себя положение. Повернувшись на бок, Уилл почувствовал прикосновение к своему бедру, быстрое и торопливое. А затем еще одно, на талии, более медленное и словно выжидающее. Не выдержав, Байерс приподнялся на локтях, вздрагивая всем телом, когда перед ним оказался Майк. Он сидел в позе лотоса и даже во тьме было видно, как уголки его губ подрагивают, расползаясь в мягкой улыбке. — Ты меня напугал, — Уилл откинулся назад. — Только не говори, что у тебя тоже бессонница. — Она самая, Уилл, — он навис над ним, ухмыляясь. — Хочешь узнать, каково это? — Что? — Это чувство, когда ты опустошен, — он провел пальцем по его груди, чуть надавливая на нежную кожу. — Когда ты безумно чего-то хочешь, а потом все твои мечты беспощадно уносит, как ураганом, не оставив ни следа. И ты живешь с этим, терпишь, а потом… Хочешь узнать, что происходит дальше? — Тебя покидают силы? — Уилл нахмурил брови. — Хуже, — Майк наклонился к самому уху Байерса и, словно боясь, что его кто-то услышит, прошептал: — В лучшем случае ты просто замыкаешься в себе. На лице Уилла застыл непонимающий ужас, когда Майк, положив голову на его грудь, начал дрожать, обхватывая талию холодными руками. Свободная футболка Байерса съехала вниз, оголяя плечо, по которому позже растеклась теплая жидкость. Большие, тяжелые капли попадали на кожу, стекая вниз. Уилл прекрасно видел состояние Майка, более того, он чувствовал его. Находясь под трясущимся телом, Уилл сам невольно вздрагивал и, не найдя в себе сил сделать хоть что-то, от растерянности запустил пальцы в волосы друга. Он не оставил подобное движение без внимания, переводя на Уилла опухшие глаза и чуть слышно сказал: — А в худшем тебе сносит крышу. — Что происходит между нами? — Уилл попытался немного отодвинуться, все еще слабо соображая, что это, черт возьми, было. Этот вопрос следовало бы задать в более благоприятной обстановке, нежели этой. Байерс не мог перестать находить нечто пугающее в подобном ночном разговоре, взгляде и губах, с которых моментально слетела дурацкая усмешка, как только он решил увеличить дистанцию между ними. — Почему ты отдаляешься от меня? — Майк с силой сжал простынь под собой, заставляя Уилла снова передвинуться. Он уперся в деревянную спинку кровати, почти вжимаясь в нее, как его тут же схватили за ноги, грубо притягивая к себе. — Это не смешно, пусти! — Ты говорил, что любишь только меня, Уилл, — его глаза наполнились тьмой, затягивающей в свою пучину полностью обезумевшего Уилла, что отчаянно пытался ухватиться хоть за что-то, чтобы не утонуть. Майк налег на него, тут же впиваясь в его губы своими, заглушив негромкий вскрик. Уилл дернулся всем телом и, скуля и извиваясь под ним, упирался в грудь. Наконец добившись своего, Майк отпрянул назад, голодным взглядом осматривая своего друга. Байерс тут же подскочил с кровати и отбежал к окну, переводя дыхание. — Что ты творишь? — завопил Уилл, обессиленно опускаясь на колени и держась за голову. Он почувствовал себя загнанным кроликом, когда Майк тоже спустился с постели, садясь напротив него и обхватывая его подбородок большим и указательным пальцами. — Скажи, что любишь меня, — стиснув зубы, приказным тоном проговорил он. Паника и напряжение бурлили внутри, норовя так и вырваться из Уилла, подобно раскаленной лаве. Чтобы не видеть и не слышать его, Байерс что есть мочи зажмурил глаза и заткнул уши руками, прошептав одно: «Прости». Фальшивые всхлипы, постепенно перераставшие в рыдания пытались сбить его с толку, а руки Майка легли на плечи, своей крепкой хваткой наверняка оставляя на них синяки. — Прочь из моей головы, — уверенно отчеканил Уилл. — Убирайся! Когда послышался скрип деревянного пола, Байерс открыл глаза. Он не закатил скандал, не стал сыпать обвинения или кричать. Лишь темная фигура неподвижно стояла у стены, словно прикованная к ней, смотря на Уилла самым печальным и добрым взглядом на свете. Как раньше уже никогда не будет, но он обязательно со всем справится. — Алло, Макс? Прости, что так поздно. Нет, я почти в порядке. Кажется, я больше не увижу его. Моя тульпа покончила с собой сегодня.