Две половинки песни

      Маринетт всегда была доброй и светлой девушкой, которая, на удивление, отличалась завидным фатализмом к своей жизни. Конечно, не то чтобы у неё не было на это причин, но не редко в её жизни он вызывал смех у лучшей подруги и родителей.       Одной из главных причин фатализма в жизни девушки было её фатальное, по собственному мнению, невезение в жизни — Маринетт могла споткнуться и упасть на ровном месте или устроить погром одним неловким движением. К тому же всё усугубилось с появлением в её жизни одного парня и супер-сил с подружкой-квами, а так же неугомонным напарником в довесок. Теперь на ёё плечах лежала ещё и ответственность за защиту парижан от монстров, названных Акумами и плодящихся при помощи супер-злодея, Бражника — Хищной Моли.       В обычной же жизни появился страх каким-либо образом опозориться перед своей первой любовью — Адрианом Агрестом, а так же невозможность, из-за смущения, нормально выражать свои мысли при его появлении.       Из этого смущения родилась и основная причина её сильнейшего фатализма… В её голове хранилось Начало Песни Второй Половинки…        Вообще, такая песня хранилась у каждой пары людей в мире. И каждый из них хранил в глубине своей головы её часть, вот только она не держалась в сознании человека целиком — лишь пара слов… А её исполнение напоминало некий диалог между двумя половинками, что постепенно, фразу за фразой, «вспоминали» её в своей голове.       Очевидцы говорят, что если найти свою половинку и начать петь, то тебя охватывает незабываемое ощущение понимания друг-друга с полуслова, а после окончания так и остаётся навсегда. Песня будто бы связывала воедино души спевших её людей… А уж как на этот счёт ей уши прожужжала её лучшая подруга Алья… Именно её будущий парень, Нино, знал Начало их Песни, вот только признание вышло крайне необычным и что уж тут говорить, — неловким…       Нино пригласил на встречу в зоопарке Маринетт, которую по телефону с дистанционным наушником страховала Алья. Там он признался ей, что что-то чувствует к ней и хочет попробовать спеть ей свою песню. И до того, как Маринетт успела хоть что-то вставить, он начал свою Песню… И какого же было удивление Маринетт, когда она услышала продолжение песни из наушника от своей подруги… Трудно описать. Тогда она просто всучила несколько опешившему Нино свой телефон с гарнитурой и сбежала, красная до кончиков волос. Благо, объявившийся практически сразу после этого злодей помог сбросить пар и отвлечься от кажущейся глупости ситуации.       Потому как в своей паре, именно Маринетт знала начало песни своей половинки (а значит никак не могла быть половинкой Нино), была безумно влюблена в своего одноклассника Адриана Агреста, благодаря своей стеснительности не могла заставить себя попробовать спеть при нем свою песню и ко всему прочему была доведена до чертиков попытками своего навязчивого напарника выудить из неё начало Её Песни, стоило ей не подумав проболтаться о своём знании…       Кот Нуар, её напарник по спасению и охране Парижа, просил, строил кошачьи глазки, шутливо выспрашивал, клянчил, изредка даже выпрашивал её… Но получал закономерный отказ. Это было чем-то слишком личным, что было, в принципе, способно открыть её личность. Да и если раньше, в детстве и до появления в её жизни Адриана Агреста, Маринетт могла произнести запретные слова любому встречному парню, благо они были довольно удобны, то теперь это казалось ей чем-то страшным, неимоверно смущающим и постыдным, предающим её чувства к Адриану…       Запретные слова звучали просто: «Ты серьезно?». В них не было даже никакой узнаваемой мелодии — всего два слова, Начало её Песни. Вот только их простота её однажды и подвела.       Будучи ЛедиБаг, она твердо натренировала не использовать эти слова перед напарником ни в коем случае, но однажды, после особенно трудного дня, когда она отдыхала на небольшой террасе над своей комнатой, появился Кот…       Так то это был отнюдь не первый его раз, когда он приходил в гости к Маринетт, или как он называл её, Принцессе. После того, как ей несколько раз пришлось помогать Коту в борьбе с акуманизированными горожанами в своём гражданском облике, они периодически общались. Он хвалился или рассказывал ей что-то забавное, а она закатывала глаза или смеялась вместе с ним и говорила в ответ.       Но в этот раз всё пошло не так, наглый Котяра в этот раз дал свой фантазии разгуляться настолько широко, что усталый разум не мог не спросить настолько напрашивающийся вопрос: — Кот Нуар, ты серьёзно?       Вот только реакция кота была необычной, он весь, казалось бы, застыл на месте и впился в неё своими нечеловечески-зелёными глазами, медленно говоря в ответ: — Или так?       Маринетт не смогла сначала понять столь резкую перемену в напарнике и такой странный ответ, вот только внутри неё разгоралось какое-то непривычное, необычное ощущение, а на язык вне её желания рвались слова: — Ты серьёзно?       Кот отвечал, только теперь в его голосе появилась некоторая певучесть: — Или так?       И только теперь, с появлением мелодичных нот в простых словах, Маринетт внезапно осознала свою ошибку, но уже не могла остановиться и с резко нахлынувшим на неё ужасом продолжала: — Ты серьёзно?       Лицо Кота же, в свою очередь, отражало то же осознание плюс некоторую грусть и смирение с неизбежным, что никак не добавляло спокойствия девушке. Её паника лишь росла… — Или так?       Маринетт не могла остановиться петь, не могла пошевелиться и сбежать… Она ничего сейчас не могла, кроме пения… А в глазах начала собираться влага… — Ты серьёзно?       Кот же начал медленно к ней приближаться… — Или так?       Маринетт не хотела ничего говорить, не хотела продолжать петь, не хотела верить в происходящее… Да, Нуар был её напарником, другом и был, в каком-то смысле ей дорог, вот только… Ну не был он Адрианом Агрестом… Она уронила голову себе на грудь, впиваясь глазами в собственные ноги, что не могли унести её сейчас куда-нибудь по дальше отсюда… А губы тем временем произносили слова: — Ты сказка.       Кот позволил себе улыбнуться и продолжал петь свою часть Песни, мгновенно проявляющуюся в его голове. — Ты чудо. — Ты хочешь? — Я буду.       Короткие фразы, что были похожи на какой-то странный диалог, несли в себе гораздо больше смысла для них двоих, проявлявшийся вместе с песней в их головах… — Дай руку,       Нуар протянул свою руку к голове Маринетт, нежно, но уверенно поднял её лицо и продолжил петь, смотря ей прямо в глаза: — Не бойся. — Ты только — Откройся       Слова Песни отпечатывались в сознании Маринетт калёным железом. Не больно, но совершенно точно навсегда… И внезапное осознание этого начали успокаивать эмоции девушки, постепенно приводя её к мысли: «А будь, что будет, уже ничего не изменить»… Поэтому её голос начинал звучать чуть более уверенно. — И поверь, что… — Так бывает.       Кот ободряюще улыбнулся Маринетт, а она иронически усмехнулась в душе… — Знаешь, как нас… — называют?       Ободряющая улыбка Нуара по мере пения наполнялась какой-то затаённой нежностью, проскальзывающей и во взгляд Парижского героя… — Непоседы… — от природы, — Кто не любит — непогоды.       Чем дальше шла песня, тем сильнее успокаивалась Маринетт. А затем и посмотрела на напарника по-новому, что открывался для неё, казалось бы, с совершенно иной стороны. — Мы рисуем в небе кистью       Нуар не смог не усмехнуться краем губ на эти слова, внезапно особенно ярко вспоминая о любимом увлечении и таланте Дюпэн-Чэн. — Солнца яркий свет сквозь листья       Маринетт же не могла не впиться глазами в лицо зеленоглазого блондина, цвета волос и глаз которого, кажется, стали вдруг ещё ярче и выразительнее. — Перед тем, как… — Тучи снова… — Краски смыть решат дождем.       Последняя строка, спетая в идеальный унисон, обрушила внутри подростков какую-то плотину… Руки Кота оказались на талии Маринетт, а её собственные — робко коснулись его плеч… — За это… — Кивая… — Нас люди… — Ругают.       Пара подростков вдруг начала двигаться в неизвестном танце на маленькой террасе на крыше дома, постепенно уменьшая расстояние между ними… Красивая мелодия играла у них в голове… — Нас двое… — Их — много. — Зачем же… — так строго?       Слова песни открывали для Маринетт и Нуара все чувства друг друга, как и другие, невысказанные, слова… Они поняли, что оба влюблены в других, но с тех пор, как они начали петь, это стало не важно… — Им трудно. — Мы знаем,       Маринетт думала о своей невозможности признаться Адриану, Нуар думал о том, что Леди его не воспринимает в качестве парня… — Что мы им — мешаем.       Нуар думал о своих неудачах в битвах и Ледибаг, Маринетт — о своих неудавшихся признаниях Адриану… — Где солнце       Маринетт вновь сосредоточила всё свое внимание на напарнике… — Там ветер.       Нуар внимательно всматривался в Маринетт… — Ты рядом.       Маринетт приблизилась вплотную и, наконец, обняла напарника за шею, продолжая петь ему прямо в лицо… — Мы вместе навсегда.       И снова идеальный унисон от них двоих взрывает внутри чувства… А плавный танец продолжался под тихую мелодию, играющую у них внутри и теперь очередь начинать представлялась Коту: — Ты сказка. — Ты тоже.       Подростки по велению танца вновь чуть отдалились друг от друга, а сердце Маринетт начало постепенно наполняться теплом… — Другая… — Но все же.       Нуар отнял свою руку с талии партнёрши и плавно перехватил её руку на своём плече, плавно поднося к своим губам… — Дай руку… — Не бойся.       Невесомый поцелуй тыльной стороны нежной девичьей руки… — Ты только… — Откройся       Ярко зелёная вспышка бьёт по глазам в темноте позднего вечера и в мыслях Маринетт наступает оглушающая тишина, тем не менее не мешающая ей продолжать петь… — И поверь, что… — Так бывает.       Кот чувствует состояние Маринетт и думает, что понимает её — как же, один из героев Парижа, Кот Нуар, оказался её одноклассником… К его лицу приклеивается чуть виноватая понимающая и нежная улыбка и он продолжает петь: — Знаешь, как нас… — Называют?       Маринетт во все глаза смотрит Адриану в лицо с космическим вакуумом в мыслях, она произносит слова песни и танцует на автомате… — Непоседы… — От природы… — Кто не любит… — Непогоды…       Адриан внимательно следит за своей партнершей, они плавно вращаются и танцуют по кругу террасы, когда его внимание привлекает какое-то яркое красное пятнышко… — От которой — стынет сердце.       Адриан с постепенно стекленеющим взглядом смотрит в сторону ДВУХ квами — черного с ярко-зелеными глазами, сверкающими словно изумруды в темноте, и красного с большим черным пятнышком на лбу… — Ты нашла свой… — ключ от дверцы…       Маринетт замечает изменения в лице своего партнёра и невольно обращает своё внимание в ту же сторону… — За которой… — радость встречи…       Они всё понимают… Она — что раскрыта, Он — что нашёл свою Леди… — С острой ноющей тоской.       В сердцах у обоих колет осознанием… Нелепости всей ситуации… Они чувствуют, что всё это время любили… Друг друга… — До боли… — До крика. — Так страшно… — Так дико.       А в головах у обоих пролетает время, проведенное вместе: встречи с друзьями, общение в школе, стычки с акуманизированными… — Без грима… — Без маски… — Такие вот сказки.       Подростки, наконец, улыбаются друг другу… — Ничто не вернется. — Что нам остается?       Маринетт открывает Коту свою душу без остатка, она объясняет ему всё, что он только подумает спросить, признаётся ему во всём, в своей любви, в своей неуверенности, в своём счастье… — Без боли… — Без крика…       Адриан отвечает своей Леди тем же, он говорит ей о своём восхищении её талантом дизайнера и кондитера, делится рассказом о своём одиночестве в огромном особняке, о свободе, что даёт ему маска Черного Кота… — Так страшно… — Так дико… — Понимать…       Они продолжают танцевать… Теперь они действительно понимают друг друга… Остаются лишь малые капли неуверенности, что появились и разрослись после становления их любовного квадрата… И потому они спрашивают друг друга вместе с песней… — Ты серьезно? Или так? — Ты серьезно? Или так?       И они отвечают… Не словами, им уже почти не нужны слова… — Ты серьезно? — Или так?       Подростки срываются в объятия друг друга во время танца… — Ты встанешь?       Маринетт улыбается, пытаясь придать своему лицу серьезный вид. — Я встану.       Адриан не далеко от неё уходит — улыбка не может сойти с его лица… — Смотри, без обмана.       На лице девушки появляется лукавая улыбка, весь её вид буквально кричит о том, что не будь они в середине танца, она бы точно на этих словах весомо покачала указательным пальцем… Нуар отвечает ей самодовольной улыбкой и твердой уверенностью в чувствах… — Все скрыто? — Все стерто?       Они иронически улыбаются друг другу насчет тайны их личностей… А из груди из рвётся крик души: — Пошли вы, все, к черту!       Улыбка подростков становится чуть злорадной… А затем они вновь обращают всё своё внимание друг на друга… — Ты сказка.       Маринетт улыбается Адриану со всей своей искренностью, а её руки с плеч медленно поднимаются к голове и нежно зарываются в его непослушную шевелюру… — Ты чудо.       Адриан счастлив, его руки плавно притягивают девушку к себе и переходят к ней на спину… — Я верю.       Маринетт поддаётся притяжению… — Я буду.       Правая рука парня поднимается и приближается к затылку девушки, погружаясь в мягкие волосы цвета ночи… — Где солнце… — Там ветер.       Подростки замирают с окончанием танца и пристально смотрят друг другу в глаза… — Ты рядом.       Их головы начинают сближение, а голоса теряют громкость, переходя на шепот… — Мы вместе навсегда.       Поцелуй… Нежный… Но страстный… Неумелый… Но чутко отвечающий их самым потаённым желаниям… Такой… Сладкий… — Кхм, кхм… Голубки, я конечно всё понимаю, но где мой Сыр?!