Свободен

      Широкая крона старинного дуба, плотная и ветвистая, отбрасывала большую тень, которая спасала мой сладкий отдых от прямых солнечных лучей. Кто знает, сколько лет этому лесному старожилу и что он за эти года повидал? Какие тайны он хранит? Одно сказать можно точно: дубы — как мудрецы среди людей, только безмолвны. И лишь листва на ветру говорила за них, перешептываясь с ветвями иных деревьев, но от самих исполинов — ни слова. Сидеть и слушать их непостоянный шум и шелест — одно удовольствие. Истинный покой царит в лесах, и только редко издаваемые зверьём звуки проносятся сквозь гектары древесины, которые в силах понять такой же вид и подать ответный клич; человеку тут явно не место, но мы всё равно любим дикие места за их неизведанность и отрешенность от homo sapiens. Всякий норовит хоть на денёчек вырваться в безлюдный уголок земли и слиться воедино с природой, и я воплотил мечту миллионов, а может даже миллиардов. Теперь я сижу тут каждый день и разгуливаю по прекрасным лесам, посещаемым людьми пару раз в год, что мне, к счастью, ни капли не мешает, ибо я их не встречаю… ну, или почти не встречаю.       Насидевшись вдоволь в прохладе, я встал с мягкой, поросшей сочной зеленой травой земли и неспешно пошел вперёд, теперь уже согреваясь под ярким солнцем, которое, несмотря на лучезарность, лишь отдавало теплом и бодростью.       Мы, создания матери природы, ушли от её покоя и непринуждённого бытия и выбрали жизнь с кучей суматохи и спешки. И только смотря на то, как среди деревьев, которые растут себе и для себя, белки с удовольствием ищут растительное пропитание, кузнечики и сверчки прыгают среди цветов и зелени, ежи, ловя на неосторожности насекомых, их поедают и насыщаются, я понимаю, что наконец-то получил то, что так рьяно желал всю свою жизнь — свободу. Я иду; плотно стоящие друг с другом лиственные деревья сменяются озарёнными светом полянами, и так они чередуются раз за разом, с разными интервалами и разной площадью. Мой путь всегда начинается и заканчивается в одном месте, и пока я иду, я вспоминаю то, что было раньше и раздумываю над всплывающим в мыслях прошлым. Зря ли я всё это покинул, или нет? Стоила ли вольность своей цены? И с каждым днём я убеждаю себя, что да, ведь в голове постоянно старое замещается новым — память мне уже изменяет.       Час, два — сколько я уже иду? В раздумьях счет времени теряется очень скоро, но если судить по расположению солнца на небосводе, то путь мой занял больше двух часов. Не беда, я уже почти един с этим местом, и лишняя прогулка не помешает.       И вот, наконец-таки, на моём пути встал невысокий, кривой и ржавый заборчик — страж пункта моего назначения. Хотя стражем его сложно назвать, он, скорее, уже больше похож на приветливого старого батлера, нежели на угрюмого охранника. Краска слезла, кованые прутья поломались и изогнулись — теперь он служит лишь декорацией. Вольно перескочив через него, я ступил на почти голую землю, которую местами покрывали бурьян и затоптанная трава. Как я уже говорил, пару раз в год сюда съезжаются люди, иногда чаще. Я зашагал вперёд, окруженный монолитными черными камнями, исписанными именами и датами. Однако дело мне было не до них, а до моего нового дома — два метра вглубь и деревянный ящик. Спустя пару минут прямого пути через это угрюмое место, я дошел до своего месторасположения. И я был рад увидеть там её.       Я уже не вспомню, как её зовут, но всё еще осадком в былом мне осталась память о этой прекрасной девушке, в которой лишь визуально я узнаю свою жену. Сколько ей лет? Может 27, может 30. Мы тогда молодые были. Она стояла и держала в маленьких бледных ручках цветы и смотрела на моё фото, искусно напечатанное на нетленном камне памяти обо мне. Я её любил, и она делала тоже самое в ответ. Легким шагом я встал сзади неё и обнял. Она ощутила холодок, от чего уронила цветы, прижала руки к сердцу и пустила слёзы.       Не стоит плакать, милая, ведь я всё-таки свободен.