Ночной ритуал

      Эйджи проснулся от шума воды, доносящегося из ванной. Обычно ему не спалось, если Эш исчезал на всю ночь: он боялся, что внезапное пробуждение может принести дурные известия. Но в этот раз сон незаметно подкрался вопреки его воле, и Эйджи задремал, бесцеремонно распластавшись на всю кровать. Когда он открыл глаза, часы показывали 5:26. Слабый свет уже пробивался в комнату, хотя солнце ещё пряталось за горизонтом. Как только шум воды прекратился, Эйджи заёрзал на кровати, в нетерпении ожидая, когда Эш выйдет из ванной. Но тот появился лишь через несколько минут, завёрнутый в полотенце и с расчёской в руках; прозрачные капли стекали по его шее с мокрых волос.       — Не хотел тебя разбудить, — тихо произнёс он. Его голос всегда звучал мягче, когда они были наедине. Глядя на него, Эйджи замер в трепетном восторге. Он не успел даже подумать, прежде чем губы сами зашевелились:       — Могу я расчесать твои волосы? Обычно Эш попытался бы отшутиться, словно над какой-нибудь смешной глупостью, но на этот раз отвёл взгляд в сторону. Этот вопрос затронул больную проблему, которую они не раз обсуждали. И которую старались преодолеть. Глубокие раны, исполосовавшие всю его жизнь, каждый раз кровоточили, напоминая о прошлом. Однако наиболее возмутительным было то, что они накладывали отпечаток на его зарождающиеся отношения с Эйджи. Когда они начали встречаться, Эш отмахнулся от его беспокойства о близости, заявляя, что просто с сексом всё будет хорошо. Но это было не так. Он застывал каждый раз, когда до него дотрагивались, и Эйджи практически ощущал, как мурашки выступают на его коже. Несмотря на то, что Эш предложил себя, позволяя прикосновения, он не получал наслаждения, а напрягался, с закрытыми глазами ожидая, когда это мгновение кончится. Эйджи знал с самого начала, что для исцеления Эшу понадобится время, но, по-видимому, недооценил, насколько осторожным он должен быть даже в самых маленьких шагах. В конце концов они согласились на лёгкие прикосновения, но без сексуального подтекста: не было смысла делать то, что пока не приносит удовольствия кому-то из них. У Эша было одиннадцать лет болезненного опыта за плечами, поэтому их путь был непростым. Но медленно и верно он начинал смягчаться под спокойными и полными заботы ласками Эйджи. Прикосновения больше не были красным флагом — сигналом опасности, вызывающим настороженность и страх. Теперь они воспринимались, как теплота и нежность того, кто был счастлив просто смотреть и быть рядом с ним.       — Только волосы? — уточнил Эш после недолгой паузы. — Или ещё что-то трогать будешь?       — Ммм… да, — Эйджи приподнялся и зевнул. — И, наверное, твою голову. Может… может быть, плечи. Ничего? Эш на секунду растерялся, потом тяжело сглотнул и ответил:       — Ладно. Он неуверенно подошел ближе, когда Эйджи сел на край кровати:       — Куда мне садиться?       — На пол! — сообщил Эйджи с игривой улыбкой. Он раздвинул ноги и похлопал по коленям. — Так мне будет легче до тебя дотянуться, — уточнил он. Эш кивнул и отбросив махровое полотенце на расправленную кровать, устроился между коленями Эйджи. Опёршись спиной на матрас, он откинулся назад и вручил ему расчёску.       — Развлекайся. Эйджи принял её и с грустью посмотрел на Эша: золотистые белокурые волосы не раз становились причиной трагичных моментов в его жизни. Эйджи считал это несправедливым, ведь они были так прекрасны. Он провёл расческой слева направо несколько раз, ощущая мягкое скольжение зубцов по шелковым прядям. Эйджи находил процедуры с волосами расслабляющими, поэтому надеялся, что у Эша не было тяжёлых воспоминаний, связанных с парикмахерами. Он хотел, чтобы для Эша это стало так же приятно, как и для него самого.       — Эй, Эш? — внезапно спросил он.       — Мм?       — Где ты стрижёшься? Тот тихо фыркнул:       — Хочешь, чтобы я порекомендовал парикмахерскую? Это Нью-Йорк, тут их полно. Ты и сам сможешь найти себе что-то по вкусу. Такой ответ обрадовал Эйджи — по крайней мере, с этим болезненный опыт Эша не связан.       Некоторое время они сидели в тишине, пока Эйджи бережно расчёсывал мокрые волосы и удовлетворенно наблюдал, как непослушные и спутанные пряди разглаживаются. Трудно было сдержаться, поэтому Эйджи провел пальцами по ним, наслаждаясь волшебной мягкостью. Он молчал, робко ожидая, что это напряжёт Эша, но тот выглядел умиротворенно, размеренно дышал, склонив голову к его колену. Тогда Эйджи снова провёл рукой по его волосам, уже смелее. На этот раз, без зазрения совести, он запустил пальцы под пряди, слегка дотрагиваясь костяшками до кожи на белой шее. Желанное прикосновение не было украдено, ведь Эйджи изначально получил на него согласие. Взяв полотенце, он осторожно промокнул кончики, рассыпавшиеся по плечам. Как только вода с них была отжата, волосы снова стали жёсткими. Поэтому Эйджи позволил себе расчесать их ещё раз. А потом ещё несколько раз, просто чтобы убедиться, что всё сделанно на отлично. Наконец, волосы выглядели идеально.       — Ну вот! — объявил он. — Эш? Тот лениво разлёгся на полу: его голова лежала на колене у Эйджи, глаза были закрыты, а лицо выражало блаженство.       — Эш, — тихо прошептал Эйджи. — Хочешь лечь в моей постели? — предложил он и осторожно провёл рукой по голове к плечу, слегка сжимая его, чтобы разбудить Эша. Казалось, тот был не в силах что-либо ответить. Только сонно кивнул, прежде чем неуклюже забрался на кровать, когда Эйджи уступил дорогу, рухнул сверху на одеяло и довольно вздохнул. Нежно улыбаясь, глядя на Эша, обнимающего его подушку, Эйджи подумал, что неплохо было бы проводить так каждую ночь. Не выпускать пальцев из его волос до самого рассвета. И встречать утро вместе с ним... Солнечные струны-лучи уже пробивались сквозь окно, расцвечивая комнату тёплыми переливами.