Расскажите ей

Ты зовешь меня Флейтистом. Симпар... Это имя я сам назвал тебе и твоим людям, и кто-то из них еще усмехнулся - где, мол, твоя флейта? Лучше бы он спросил, откуда у меня шрам через все лицо и пустая глазница. Нет, этого он постеснялся. А тебе я ответил честно, и отвечал еще многое, хотя, признаться, расспрашивал ты не хуже того слуги Гортхаура, которому я ночью перехватил горло. Ты уже все про меня знаешь - все то, что должен знать caun. Теперь я хочу успеть что-то поведать тебе как другу. Я родился в краю, называемом Хитлумом. Давно. Очень давно, до прихода нолдор из-за моря. Знаешь, тогда я почему-то решил, что они явились помочь нам в войне с морготовыми тварями... А потом посмотрел на них - это были edhil тара Финголфина, - уверился вдобавок, что теперь и сам Бауглир снова явился в свою крепость, и понял, что теперь мой лук пригодится в войне даже больше, чем раньше. Раньше я был один - так мне нравилось. Сражаться одному нравилось, а то, что родителей моих убили ирчи, когда я был еще мальчишкой по нашим меркам... Да, убили. В Хитлуме мы жили втроем. Когда пришли эти выродки Тьмы, отец был в поле, без оружия, и его они прикончили сразу - перестарались, как орал потом их командир, в рабстве он был бы полезнее, Твердыне нужны крепкие рабы, а то эти авари... Naneth была в доме, она не успела бы убежать, да и не хотела. Ей тоже повезло погибнуть быстро. Мертвых орки не насилуют. Меня она хотела спрятать, но времени не хватило, да я и сам бы... Нет, шрам я получил много позже. Тогда меня просто оглушили, связали наспех и принялись грызться между собой - у naneth было много украшений работы эгладрим Тингола, ведь ее сестра жила в Дориате, а отец хранил пару кинжалов работы гномов. Да, вот этот, который и сейчас у меня на поясе. Благодарность за что-то, памятный дар... Не знаю, я не успел спросить, а он - рассказать. Словом, ирчи спорили, а я тем временем пришел в себя, выпутался из веревок... Этих тварей пришло десятеро. После встречи с отцом их осталось шесть, после naneth - четыре. Я чудом справился. Было много крови и мало толку, но потом хватило времени и случаев научиться как следует... Словом, тогда я остался с golodhrim Второго Дома, поначалу что-то подсказывал им, показывал этот край - это потом, после Мерет Адертад, когда всё уже решилось... Мне хотели дать под начало десяток лучников - я отказался. Потом подумал еще раз, поговорил с эрнилем Фингоном и набрал себе таких же, как я. Мы доходили до самого Ангбанда. Нас боялись. С тех вылазок Хитлуму достались несколько десятков пленных, которых удалось отбить живыми, а мне - тот шрам, который так был интересен твоим воинам. Однажды, еще во время Долгого Мира, наш отряд попал в засаду. Точнее, та часть отряда, которая пошла на Север выбранным мной путем. Нас было трое. Одного сняли сразу же - я до сих пор пытаюсь понять, как так вышло, ведь орки скверные лучники, даже хуже гномов, и до сих пор не нахожу ответа. Мы не смогли похоронить его как следует, но мой товарищ, остававшийся в живых, вырастил рядом с ним три дерева: орешник, ясень и дуб. Тогда у него хватило сил на совсем крохотные ростки, не выше локтя от земли... Теперь - я верю, что они поднялись высоко, до самых звезд Варды. Нам пришлось оставить его лежать там и отходить - отползать, что уж - к югу. Надо было бежать сразу, не размениваясь на излишнюю осторожность... Моя вина. Потом оказалось, что подошел еще один отряд ирчи, больше первого раза в три. На нас приходилось около трех десятков тварей, а я все же не лорд Маэдрос... Раньше я еще попытался бы прорваться или хотя бы погибнуть в бою, но тогда мне хотелось не умереть, а продолжать мстить - это трудно делать, сидя у Намо или ломая камни под Тангородримом. Словом, нам чудом удалось обмануть их и отойти почти под самый Тол-Сирион, а там я остался один. Сейчас я рассказываю тебе о произошедшем и сам не могу поверить, что это правда, слишком невероятно всё звучит... но я не лгу. Некоторые считают, что мы не способны лгать вовсе. Не знаю. Не приходилось проверять. На себе - тоже. Мой товарищ умирал, пронзенный десятком стрел. Он просил меня о милосердии... Отказать ему я не смог. Мы никогда не делаем так, мы, синдар - насчет golodhrim, пошедших за Файнором, я не уверен. Я по сей день спрашиваю себя, было ли это убийством... Нет, не разубеждай меня. Знаю, ты мог бы и совершить это для любого из своих воинов, и просить об этом, но у вас нет выбора, а edhil доступно умение уходить, когда ничего другого не остается. Мой товарищ сопротивлялся смерти, даже глядя ей в глаза, но понимал, что я его не вытащу, и не хотел попасть в плен. Это он назвал тот удар милосердием, не я... Я не знаю, как все это получилось. Не знаю, где был тогда Ородрет со своими лучниками, почему гламхот смогли пройти настолько глубоко, кто должен был остановить их, кроме нас... Чем тогда закончилось дело - тоже не знаю. Мне чудом удалось от них оторваться, наверное, или их все-таки перебили, наконец спохватившись, воины из Минас-Тирит. Я очнулся уже на севере Димбара, под сенью леса. Тогда там жили эльфы... Серые эльфы. Синдар из Дориата, так они назвались, да я и сам видел, что они оттуда: их ни с кем не спутаешь, они... светлее? Носят зеленое с серым, но зеленого больше, умеют растворяться в лесу так, как остальным никогда не научиться, и играют на своих свирелях музыку, без которой нельзя жить. Там... Там я и встретил ее. Не буду говорить тебе о том, каково это - понять, что ты снова живой, чувствовать боль и радоваться этому; знать, что она, она одна дороже целого мира, а мир без нее стоит не больше переломленного древка стрелы. И сколь прекрасна она была, тоже не стану рассказывать. Ты все равно не поверишь. Она играла на флейте - так, что птицы прилетали слушать ее, а деревья опускали свои листья ей на плечи - и взялась учить этому меня. Думаю, она пожалела об этом не раз и не два, потому что ни понимания, ни таланта у меня нет и не было. Но имя, которое я назвал тебе, которого пытался быть достойным до конца отмеренного века, это имя она дала мне... Что случилось дальше, ты и так знаешь. В Хитлум я вернулся, сначала только для того, чтобы рассказать родным и друзьям погибших, как все вышло, и попросить эрниля Фингона о заслуженном наказании. Потом меня убедили, что мой лук все еще нужен этой земле. Незадолго до огня тар Финголфин отправил меня с поручением к братьям-Арфингам, державшим Дортонион. До них я не успел доехать, сражался в Ладросе, отходил на юг... Все как у всех. Быть может, мы с тобой виделись тогда, при горловине - меня неплохо изрубили, а тот, кто вытащил меня из боя, был человеком. Потом - угадать несложно, леса, удавки, стрелы, отряды людей и edhil, облавы. Через несколько лун удача мне изменила, я попался. Глупо вышло. После встречи со мной их осталось не больше четырнадцати рыл, ирчи и старший над ними. Не знаю, был ли он человеком. По крайней мере, выглядел как человек, а умер, как умирают все. Мне удалось вечером смеяться ему в глаза, а ночью выкрутиться из веревок - этому я научился почти в совершенстве - и перерезать глотки им... почти всем. Если бы я не знал о проклятии, которым Валар одарили golodhrim и всех, кто за ними последует, решил бы, что это Стихии мне помогали. Прикончить спящих, как-то отбиться от тех, кто успел очнуться, уползти подальше в лес и только потом потерять сознание - удача, в которую плохо верится даже мне сейчас. После этого вы и подобрали меня. Вот и все. Немного, правда?.. Вы успевает за жизнь гораздо больше, понять бы, как... Оставь. С такими ранами дорога только одна, в Мандос, и может быть, там меня ждут... И что с того, что эльф? Ты до сих пор веришь, что нас невозможно прикончить? Я слишком долго обманывал смерть, в том числе и с твоей помощью, так что благодарю тебя и твоих людей за все, но - не в этот раз. Перестань. Молчи и слушай, это все равно последнее. Эгладрим не пускают за Завесу Мелиан ни golodhrim, ни edain, но если когда-нибудь тебе, caun Барахир, или любому твоему соратнику удастся увидеться с edhil из Дориата - скажите им... Скажите, пусть передадут флейтистке Тауриль, что худший из её учеников умер в чужой стране, шепча её имя.