Эксперимент

      Йо с Анной влетают в мужской туалет, не разбирая, кто, где и зачем. Жадно целуются, запуская изо рта в рот язык, кружа ими в безумном танце, будто бы танцев там, в зале клуба, им было недостаточно. Он прижимает ее к себе теснее за талию, натягивает короткое черное платье, приподнимает до неприличного и вдыхает запах легких духов вперемешку с потом — таким же легким и даже приятным, но горьким на вкус, когда он решает слизнуть каплю с ложбинки груди.       Анна приподнимается на носочках, изгибается дугой, прижимая его за голову, и вдавливает в стену, продолжая жадно целовать и попутно стягивать, буквально срывать с него рубашку. Ее колено вклинивается меж его бедер, она напирает на него, дышит в его кожу, его кожей, и закатывает глаза, стоит ему мазнуть губами по пульсирующей жилке и подцепить еще одну приятно-горькую каплю у самого уха.       Зарывается пальцами в непослушные пряди на затылке, отрывает его от своей груди и захлебывается в нем вновь. Отдаленно слышит, как кто-то выругивается в их сторону — на что ловит от них два средних пальца в ответ — хлопает туалетная дверь, врывая шквалом клубную тряску и голос:       — А мне говорил: «Всегда сверху, всегда сверху», — ехидничает Хао — точная копия брата и зачинщик этого безумия. Подошедший к ней первый еще там, в толпе дрыгающихся тел, выбивший первое «Оу» на вполне однозначное предложение и второе «Оу!» — когда привел брата.       — Не думаю, что он против, — хмыкает Анна и проводит с нажимом по стояку Йо, чем вызывает сдавленный ох. Хао соглашается с едва различимым «Ей не откажешь», закрывает дверь на щеколду — пусть хоть обстучатся — и подходит к ним.       Не то чтобы Анна баловалась беспорядочными половыми связями в не самых чистых местах по типу клубного туалета, но отказаться от подобного эксперимента так просто не могла. Впрочем, как и пожалеть.       Не тогда, когда по ее плечам спускают тонкие лямки, и одни губы впиваются в левую грудь, а другие оцеловывают основание шеи. Руки Хао ощупывают ее бедра, приподнимают, прижимая к выпирающей ширинке, имитируют фрикцию, в то время как руки Йо гладят ее по спине, сминают платье, оцарапывают короткими ногтями лопатки, будто бы стараясь отобрать ее у брата.       Одинаковы с лица, движений и попыток привлечь внимание — Анна теряется между ними и одновременно с тем утопает в помноженной на два ласке, поцелуях, касаниях, желании. Хао целует в позвоночник, Йо подцепляет пальцами аккуратно трусики, спуская те по ногам, овивает рукой бедро, приподнимая за него, и дотрагивается до клитора. Анна впервые стонет, запрокинув голову и ощутив две крепкие ладони на свей груди. Они сминают соски, оттягивают их, прокручивают, Йо облизывает один сквозь пальцы брата, обводит по нему языком, щекочет, в то время как Хао впивается в нее сильнее.       Контрасты, слаженный ритм. Анна изгибается, вжимаясь затылком в плечо Хао, она чувствует, как колени подгибаются, и этим замешательством пользуются сразу оба: Хао прижимает ее к себе вплотную, спускается жадно к промежности, касаясь, когда как Йо распахивает окончательно рубашку, обнажая смуглую кожу, проступающий пресс, и звенит пряжкой ремня.       Анна облизывается инстинктивно, ей жарко, но в горле даже слюна закипает, не говоря уже о голове, расслабленной от алкоголя. Поцелуй в скулу, неудобный поцелуй в губы, она изворачивает шею, стараясь впитать всю влагу Хао, которую он может ей дать, раскрывая свой рот и блуждая по его юрким языком — и все с пристальным взглядом за тем, как Йо расстегивает ширинку, приспускает штаны.       Когда он достает свой член, Анна не закрывает глаза — они просто закатываются в экстазе, в груди заканчивается воздух, а поэтому последние мгновения поцелуя она выдыхает рвано, глотая кислород, которого попросту нет в тесном помещении, его крадут у нее эти двое, одинаковые с лица. Один из которых стоит сзади, жадно ощупывая ее во всех местах и удивленно натыкаясь на нечто между ягодиц, и второй, что подходит ближе, разрывая на скромную публику презерватив и раскатывая тот по члену — идеальному, как она уже успела заметить.       Чувство наполненности внезапно кончается. Анна охает, когда как Хао удивленно-ожидаемо вытаскивает из нее анальную пробку, и в глазах четко прослеживается выразительное «не зря мы выбрали именно тебя». Хотя кто кого выбрал и кто за кем пошел в этот злосчастный туалет, уже сказать трудно, да и она не особо рвется. Йо поднимает ее ногу под коленом.       Позволяет овить свою шею обеими руками, прижаться теснее, он медленно входит в разгоряченное тело, и облизывается, испытывая прилив жажды и параллельно тому — пьянящее чувство — призыв к тому, чтобы обязательно закончить ее оргазмом.       Двигается робко, будто бы неумело, но только на первых толчках — он выхватывает ее губы для поцелуя, раздвигает своими, хочет проникнуть глубже, но очередное движение их разделяет — он стонет, его голова запрокидывается, а Анна сжимает мышцы влагалища, как учили в интернете.       Его брови ползут вверх, она упивается реакцией, своим превосходством и оглаживает свободной рукой вставшие соски — чувствительные к ласке. Обдувает их прохладным воздухом и заставляет дрогнуть, как от электрического разряда. Такой милый, аккуратный и наивный, она впивается в его шею зубами, оставляет засосы, выбивая шумные вдохи и шепотки, рваные толчки и неспособность здраво мыслить. Он ответно блуждает по ней свободной рукой, однако решает разумным ухватиться за стену, чтобы так и не рухнуть вместе с ней.       И Анна считает это правильным, продолжая его дразнить, обманывать в желании чмокнуть в уголок рта, в щеку, скулу, обжигая дыханием, но не сдерживая своих обещаний, смеясь. Алкоголь почти выветривается из ее головы, но на его место него приходит другое, более пьянящее чувство — предвкушение от того, что случится, когда — да! — Хао разрывает точно такой же пакетик из фольги, раскатывает широким жестом по своему члену и с пошляцким «Папочка пришел» прислоняется грудью к ее спине.       Он вдыхает аромат со светлых волос — ее вперемешку с Йо — целует смазанно в висок, точно утешая, и входит по головку внутрь. Ее зрачки расширяются, легких, чтобы вдохнуть не хватает, она зажмуривается от непривычно толстого и более длинного в сравнении с пробкой члена, и даже хочет соскочить, но ее плотно сжимают за бедра с обеих сторон, насаживают сильнее, аккуратнее, нежно целуя спереди: в плечо, в щеку, в губы — куда дотянется, и страстно разрывая сзади — касаясь кончиков волос, основания шеи, того же плеча.       Анна царапает Йо ногтями, шипит, не в силах даже вскрикнуть, но не от боли — от новых ощущений, которых она так же ждала, как и эти двое, и выдыхает — будто выныривает со дна бассейна, когда Хао входит на всю длину, не мешкая, и начинает медленно двигаться в ней. Йо останавливается, всматривается в ее лицо, прислушивается к ощущениям тела в отличие от брата, и возобновляет ритм, когда она дает отмашку — вновь бросая в его адрес «милый».       Сначала поочередно, то один, то другой, Анна привыкает к ним обоим постепенно, все так же теряясь и растворяясь, захлебываясь от ощущений и эмоций: открытости, откровенности, пошлости и невероятной эйфории — и заходится в стонах, когда движения начинают происходить синхронно.       Голова становится тяжелой, Анна не может удержать ее, запрокидывая назад, закатывая глаза и не имея возможности, желания вздохнуть. Она то обнимает Йо за шею, то хватает за ягодицы Хао, прижимая к себе, вытягивается на носочке настолько, что оба брата решают ее поднять над полом и так и держать — изгибающуюся, извивающуюся, приносящую своим телом и реакцией удовольствие двоим.       Они упиваются ею. Удерживая каждый одной рукой, второй они свободно гуляют по ее телу, касаются изнывающих до боли сосков, дрожащего живота, шеи, которую Хао в порыве жаждет сжать, заставить Анну задохнуться, но поступает лучше.       Не обмениваясь с Йо никакими фразами, он словно мысленно приказывает подхватить Анну под коленями, сам отклоняет ее, позволяя уткнуться в плечо затылком, скользит разгоряченной ладонью-змеей по ее ребрам, приподнимая скомкавшееся платье, оглаживая гладкий лобок, чувствуя вибрацию и толчки брата, ловя дрожь и судорожные шепотки, которые Анна не может контролировать, опускается ниже и…       — Ох черт! — ругается она, выгибаясь дугой. Ее ресницы распахиваются, а тело встряхивает, они едва удерживают ее от падения.       — Как некультурно, — усмехается ей на ухо Хао, отчего она ощущает невообразимый порыв втащить ему по морде.       — Заткнись, — но на большее не хватает. Он кружит пальцем вокруг клитора, поднимается выше, находя сокровенную точку — эрогенную зону, до которой раньше ни один любовник не добирался, которую она открыла у себя сама, и выбивает из нее полустон-полухрип.       Пальцы на ногах подгибаются, немеют, ногти оставляют на плече Йо кровавые лунки, царапины, она чувствует под ними влагу — кровь вперемешку с потом, но младшего, кажется, это вовсе не волнует. Упиваясь ей и ее реакцией, он совершает ошибку, опуская взгляд на ее лобок, на то, как его член входит в нее, а меж пальцами брата мелькает напряженный клитор.       Его рот раскрывается от жарких выдохов и бреда, с которым он пытается смочить горло, да все не выходит. Его мозг вырубается, он едет крышей, стоит брату резко опуститься, почти коснуться его члена и подняться выше, и вновь довести ее до крика.       Анна сжимается, теряется, ее распирает. Грудной клетки не хватает от пылающих изнутри чувств, она плавится, сгорает заживо и кричит, кричит, кричит от того, как тугой комок из-под сердца ухает вниз живота, ее всю выкручивает, сознание начинает плыть и одновременно с тем постепенно сужается до одной точки — точки за гранью, до которой ее доводит он, он, они, до которой не хватает их дыхания, их касаний, не хватает всего раз, два…       — Твою мать! — три.       Она рассыпается на тысячи осколков и миллионы частиц. Анна выгибается дугой, натягиваясь, подобно струне, превращаясь в оголенный нерв, что-то в ней ломается и возрождается из пепла. В груди все громыхает, кажется, салюты взрываются под ребрами, но на описание цветов и эмоций ее не хватает, больше нет.       Она обмякает, чувствуя, как братьям необходимо несколько движений сверх, чтобы сначала вскрикнул в ложбинку ее груди один, затем — в копну светлых волос другой, после чего ее медленно и аккуратно опускают на пол.       Стоять нет сил.       Йо хватает машинально ее под локоть, прислоняет к стене, к себе, впивается в нее вновь жарко, выхватывая последние частички сознания, и она не сопротивляется, даже начинает отвечать, как их прерывают — одни губы заменяются другими. Хао целует откровеннее, кусая напоследок и усмехаясь — желание врезать ему возвращается, но тело еще мелко потряхивает, она не в состоянии сейчас даже сжать кулак, а поэтому прижимается к Йо, как последней точке опоры на земле. Да он и не против.       — И часто вы… — она облизывается, обрывая фразу, чтоб передохнуть. — Нападаете вдвоем на дам?..       Надменность выглядит жалкой, выливается в больший интерес и желание узнать, ей ли одной так повезло.       — Нет, — Хао стягивает презерватив, сбрасывает, не завязывая, в мусорный бак и берет анальную пробку, которую ранее кинул в раковину. Представление, как она подготавливала сама себя, отражается в потемневшем взгляде, распутной усмешке. — Просто мы заметили тебя, и не смогли договориться. И, как оказалось…       Под ее взором он ощупывает кончик пробки указательным пальцем, про себя распутно фантазируя.       — Не зря, — поднимает ту вверх, отчего она закатывает глаза в раздражении.       — Заткнись, — отбривает, желая ругнуться покрепче. Йо расцеловывает шею.       — Так заткни? — Хао разводит руками в стороны, надменно ухмыляясь и как бы подначивая вновь оторваться от брата, но в коленях еще ощущается вата. Она понимает, что может упасть, и чтобы действительно не упасть как в коленно-локтевую перед этим шикарно трахающимся козлом, так и просто в грязь лицом (хотя какая грязь после такого?), она фыркает.       — Минут через пятнадцать, — касается ответной лаской темного затылка Йо, гладит по мягким волосам, чем вызывает тихое урчание.       — Наклевывается продолжение? — улыбается тот ей в шею, пропадая носом в светлой копне и неприкрыто-иронично смотря на брата, довольствуясь едва заметными нотками зависти в его движениях и тоне.       Он решает взять реванш.       — У тебя или у нас? — не спрашивая даже, хочет ли (видно — хочет — по лицу), Хао отбрасывает пробку обратно и подходит ближе, буквально забирает ее у брата.       Анна с секунду всматривается в его лицо — отличное от Йо, и усмехается ему в ответ.       — Уже предвкушаю, как вышвырну твою задницу из своей квартиры, — и тем самым дает согласие на вызов такси, легкий поцелуй-укус в знак благодарности и аккуратное возвращение лямок платья на положенное место.       Не то чтобы Анна баловалась беспорядочными половыми связями в не самых чистых местах по типу клубного туалета, но отказаться от подобного эксперимента так просто не могла. Впрочем, как и пожалеть — ни сейчас, ни в дальнейшем.