Звёзды

У Драко удивительно бледная кожа, родинки везде, где только можно, рассыпаются млечными путями, созвездиями, а улыбка… нет, действительно редкая улыбка, какая возникает только на секунды, когда смешно отводишь глаза то влево, то вправо. Гарри редко задумывался о таких мелочах, ну в самом деле, какой из него романтик? И как же, черт, удивительно осознавать, какой же Малфой… красивый. Гарри вообще хотел бы не думать ни о противном блондине, при упоминании которого он всегда заинтересованно поднимает взгляд, ни о его тонких чертах лица. Но как не думать, когда всегда хочется смотреть только на него? Как он усмехается, треплет платиновые пряди, аккуратно, чтобы ненароком не разлохматить, на его чёртовы губы, на кисти рук? Даже его отвратный характер — он… восхитительный. Но, очевидно, открыто наблюдать посреди коридора оказалось не самой хорошей идеей. Драко вопросительно поднял брови, заметив, как внимательно смотрел на него Гарри. — Чего пялишься, Поттер? Нравлюсь? — зло бросил он, лениво наклонив голову чуть вправо, отчего круги танцующего света перебежали следом по пушистым волосам. Гарри сглотнул, поправил лохматые пряди, не зная, куда деть руки от смущения, и, уже собираясь что-то пролепетать, был невозмутимо прерван. — Non, non, continue, c'est vraiment très sympa*. Гарри, сегодня совсем не в себе, невольно подумал, как естественно Драко произнёс это и как по всем канонам лениво програссировал «r», прежде чем удивился. Французский Гарри не любил и вовсе не понимал, только самые простые слова, которые иногда запоминал на редких уроках в старой школе в Литтл Уингинге. Но эти слова, которые произносил Малфой, они казались приятными. — Что? Ты говоришь по-французски? Ну да, конечно… так же удобнее обзывать идиотом. — Oui, juste un idiot comme toi qui ne comprends pas que j'aime regarder dans tes beaux yeux**. — Что ты сейчас сказал? — попытался прожечь Малфоя взглядом Гарри. Сама ситуация нервировала: мало того, что он ровным счетом ничего не понимал в чуть быстрой речи блондина, так ещё и красивые нотки в голосе Драко действительно отвлекали. — Я сказал: тебе даже не надо об этом говорить, все и так это знают. Наверное, Малфой увидел, как Гарри залился сладким розово-красным румянцем, ощутимо подступавшим к шее. Увидел и восторжествовал. Постепенно вокруг них стали останавливаться заинтересованные студенты: стычки этих двоих, особенно если они были наедине, всегда пользовались каким-то странным спросом. Гарри сердито обвёл их взглядом из-под нахмуренных бровей, пытаясь оправиться от смущения, и решительно развернулся. Это был уже не первый раз, когда он уходил посреди перепалки: чрезмерное внимание, которое после войны значительно возросло, сильно раздражало. — Ты такой beau***! — услышал Гарри тихий голос, прежде чем окончательно завернул за ближайший поворот. * Нет, нет, продолжай, это очень приятно, правда. ** Да, только такой идиот как ты не понимает, что мне нравится смотреть на твои чудесные глаза. *** красивый.

***

После этого случая Гарри, кажется, совсем сошёл с ума. Всегда, когда Малфой невольно попадал в поле зрения, а Поттер как бы по привычке засматривался на надменное лицо, он натыкался на устремлённый прямо на него взгляд. И, да! Это действительно сводило с ума. Тот смотрел так нахально, ни на секунду не отводя глаза в сторону, изучая наверняка порозовевшее лицо Гарри словно впервые, каждую черточку, каждую выбившуюся прядку волос. Бывает, даже когда разговаривал с Пэнси или Блейзом, да с кем угодно, только смотрел он вовсе не на них. На Поттера, черт возьми! Когда те отошли, он медленным движением, почти сонным, запустил свои длинные пальцы в немного завивающиеся короткие волосы, даже едва потрепал, продолжая с усмешкой пялиться на Гарри. И Гарри, до этого усердно, но безуспешно пытающийся уложить на подоконнике одного из коридоров все учебники в рюкзак, не выдержал. Сдвинув брови, он, там же и стоя, почти что напротив от Малфоя, крикнул: — Заканчивай эту хрень! Драко и не подумал смутиться, все так же спокойно откинув голову на стену. Его лицо сейчас казалось таким расслабленным, хоть и без привычной ухмылки, что Гарри почти исступленно сглотнул. — Quand tu parles très méchamment, tu es très beau*. — Я знаю, что ты издеваешься, Малфой, но заканчивай! Я больше не могу слышать твой французский и вообще тот факт, что ты постоянно пялишься на меня, как будто тебе реально есть какое-то дело до меня! Хватит! Драко медленно вздохнул, будто бы что-то обдумывая, устало, почти измученно подошел к Гарри поближе, когда тот, наоборот, застыл и вжался в стену ещё больше. Поттер впервые пожалел, что даже в золотой час в этом коридоре слишком мало народу, читай: нет никого. Потому что дыхание Драко — единственное, что он слышал, кроме чечетки собственного сердца. — Mais je ne peux pas cela dire en anglais**! — Ты!.. — едва не задохнулся от возмущения брюнет, хотя в удивительно красивых глазах Малфоя сейчас почему-то не было ни капли насмешки, наоборот, они как будто выдавали его, ласково поглядывая на заалевшего пунцового Гарри. — Je t'aime***! — безуспешно заправил пушистую прядь за ухо Драко, вдруг опустив взгляд так, что гриффиндорец засмотрелся на светлые, даже светлее, чем есть на самом деле, из-за пятен света на них, чуть треплющиеся ресницы. А потом Гарри понял. Не узнать это словосочетание казалось почти невозможным, и Поттер надрывно выдохнул, чуть не прикрыв приоткрытый рот рукой. Черт возьми! — Черт возьми, Малфой! — осторожно коснулся и приподнял он лицо Драко дрожащими ладонями, чтобы вновь поймать смущенный взгляд. Прикасаться к столь нежной коже оказалось так приятно, а находившиеся теперь так близко губы просто сводили с ума. — Ты! Любишь… меня? Ответь, прошу тебя! Драко молчал, и Гарри неосознанно погладил пальцем его бледную щеку. Тот, кажется, совсем не успокоился от этого движения, но тем не менее скоро прозвучало каким-то слишком безнадежным голосом: — Ты все знаешь. — Ну, не все. Но ты мне обязательно переведёшь после, правда? И знаешь что? — Драко внимательно изучал улыбающееся лицо Гарри, словно любуясь каждой эмоцией и ямочкой над губой. Его лицо вдруг оказалось совсем близко, когда гриффиндорец отстранился от прохладной стены и совсем нежно провел подушечками пальцев вниз, по скулам, коснулся напряженной шеи и провёл ладонями до завивающихся волос на затылке. Драко же внимательно наблюдал глаза в глаза за ним, и Гарри выдохнул: — Закрой глаза. Пожалуйста. Ты… ты так смотришь, и я… просто закрой, ладно? Драко надрывно вздохнул, колеблясь. Сквозь зубы прошипел: — Я тебя так ненавижу! Пусти меня наконец, идиот! Но повторять Гарри не пришлось: Малфой медленно моргнул и прикрыл глаза, почти зажмуривая их. На Поттера сразу нашло какое-то смущение, и это оказалось страшно — запустить руки в пушистую голову и прикоснуться носом к заалевшей щеке притихшего слизеринца. Скованными и неуверенными движениями, на ощупь, тот ответно протянул ладонь к темным волосам Гарри, взлохмачивая их ещё пуще. Брюнет выдохнул: полные губы были слишком близко. А потом чуть притронулись к его собственным, призывно приоткрывая рот, целуя. Они оказались тёплыми, немного сухими и нежными. Прикосновение было совсем недолгим, и Драко отстранился первым, широко раскрытыми глазами глядя на Гарри. Тот сглотнул и едва слышно произнёс: — Я… ну… же тэм? — Малфой, кажется, улыбнулся, и отрезал: — Боже, Поттер, просто целуй. И черт, смотреть на эти звездопады в его глазах было так приятно. * — Ты такой красивый, когда говоришь так злобно. ** — Но я не могу сказать это по-английски! *** — я тебя люблю.