Лес Снаружи и Изнутри

Если вам нужен наглядный пример того, как охота, вырубка деревьев и осушение болот губят окружающую среду, вы упустили его, надеюсь, навсегда, не заглянув в Н-ский лес тринадцать лет назад. Сегодня лес уже оправился от ран, нанесенных ему по большой глупости, ибо умный человек не рискнет тронуть и пылинки в этом чудесном месте, не разобравшись, чем оно живет, дышит… и освещается. А освещается Н. вовсе не солнцем, как вы могли бы изначально подумать, вернее, солнцем освещается только лес Снаружи, имеющий внешне мало общего с лесом Изнутри. Пролетая сверху над Н., вы увидите сплошное переплетение ветвей, напоминающее обратную сторону любительский вышивки по канве, скопление многократно увеличенных мальпигиевых клубочков или гигантскую тарелку спагетти под соусом песто. Причудливо изогнутые гибкие побеги срастаются друг с другом и опускаются по краям леса до самой земли, поэтому Н. кажется единым живым организмом, пока вы не проникнете под его сень через редкие, но необходимые этому организму отверстия. Спустившись, словно в люк, во Внутренний лес, вы оказываетесь под куполом, из-за которого земли под ним не касается ни один солнечный луч. От купола отходят вниз мощные прямые стволы с грубой, потрескавшейся от времени корой, почти полностью скрытой под обвивающей ее порослью, напоминающей некую разновидность плюща. У самой земли стволы вновь разветвляются, чтобы пустить вздымающиеся корни, концы которых теряются меж невысокой густой травы и змеящихся тонких лиан и незаметно уходят вглубь холодной бурой почвы, сплетаясь с корнями соседних деревьев. Таким образом, вы оказываетесь не просто под куполом, а будто в баранчике, покрытом кружевной травяной салфеткой и закрытом крышкой перед самой подачей на стол. Впрочем, нельзя утверждать, что крышка эта не припаяна – у края леса корни, не найдя оплота под землей, поднимаются на поверхность и обвивают кончики кроны, не нашедшей опоры на высоте. Итак, вы стоите под деревом и вместо того, чтобы тереть непривыкшие к темноте глаза, удивленно провожаете взглядом солнечный зайчик, петляющий в траве. Маленький комочек света метнулся к особо заросшему лианами, но заметно искривленному стволу, пересек небольшую лужайку, нырнул под выступающий из земли дугообразный толстый корень и помчался к едва различимому под куполом отблеску воды не то озера, не то болота, не то широкой лужи. На несколько секунд свет исчез в воде, а по ее поверхности пошла рябь. Вдруг с соседнего дерева слетел еще один одинокий лучик, и вы невольно перевели взгляд на него, а когда обернулись к воде, она уже светилась так, что вы смогли увидеть ее границы – это оказалось приличных размеров озеро, по берегам заросшее кустарником с листьями в форме ножей, но нетронутое ряской. Лучик кинулся в озеро, усилив рябь, дошедшую до дальнего берега, а из воды выполз бледно-желтый червяк размером с кошку и распластался на песке, раскинув по сторонам длинные тонкие… конечности? Тогда, пожалуй, назовем это ящерицей. Ящерица тяжело дышала, ее тело вздымалось, а лапы подергивались, из-за чего незаметная на первый взгляд мокрая длинная шерсть пачкалась в песке и становилась рыжеватой. На поверхности озера показалась маленькая округлая мордочка и поплыла к синим листьям-ножам (теперь стало видно, что они синие). Из воды к кустам потянулись длинные тонкие лапки, все в мокрой бурой шерстке, и стали шарить среди листьев, что-то выискивая. Набрав пригоршню темно-синих, сливающихся с кустами ягод, зверек поспешил к ящерице, но на берег через кусты не полез и пошлепал по мокрому песку, смешно загребая задними лапами. Существо это оказалось такой же ящерицей, только поменьше размером и потемнее окрасом, к тому же поактивнее первой – та все еще лежала и мотала головой, словно не замечая, как вторая носится вокруг нее и сует ягоды прямо в желтую морду, негромко похлюпывая. Взглянув на деревья вокруг озера, вы бы увидели, как стремительно слетают вниз по стволам огонечки, подобные исчезнувшим в воде. Вдруг земля под ногами задрожала, да так, что заколыхалась трава, а по едва успокоившейся водной глади вновь пошли круги. Огонечки на деревьях замерли и будто немного поугасли. Стало видно, что они представляют из себя таких же зверьков, как и мокрые ящерки на берегу, но из-за стоящей дыбом длинной светящейся шерсти, покрывающий все их тело, включая смешно растопыренные длинные лапы, эти существа напоминали не то обезьянок, не то белок без хвостов. Обвив лапами стволы, они то вытягивали морду, то пытались сжаться в комочек. Внизу же происходило следующее: зверек с бурой шерстью, до этого энергично скачущий по берегу, на мгновение застыл, а после бросил ягоды и принялся расталкивать и тянуть куда-то желтого. Желтый же до этого момента лежал, тяжело дыша, и все попытки встать оканчивались для него неудачно. Словно обезумев, бурый громко захлюпал, схватил желтого за лапу и стал дергать изо всех сил. Тут земля заходила ходуном и буквально разверзлась под зверьками, а наружу с еще более звучным и мерзким хлюпаньем вырвалось чудовище с разверстой пастью, представляющее собой склизкого светло-серого червя длиной чуть больше несчастных ящерок, но гораздо шире. Беззубая пасть растянулась, поглощая комья земли и пытаясь ухватить свою добычу. В последний момент спихнув желтого, бурый исчез вместе с землей в утробе существа, напоминающего растягивающийся чулок, сшитый из чьего-нибудь кишечника. Желтый зверек тем временем попытался бежать, но перед ним было озеро, и он бросился в воду, силясь доплыть до противоположного берега. Червь ринулся в воду за ним, обнаружив вместо хвоста сходное с пастью отверстие, из которого сыпалась земля вперемешку с травой. Не достигнув и середины озера, чудище нагнало зверька, подплыв к нему так, чтобы желтый оказался внутри его раздувшегося брюха. После этого червь сжался, сдавив свою добычу, пересек озеро и исчез в земле под водой, будто вдавленная в нее полая трубка. Все это зрелище разворачивалось при ярком свете озера, являвшее собой один из многочисленных фонарей этого леса, а фонарщиками были, как несложно догадаться, пушистые зверьки. По всему лесу сейчас они сбегали с деревьев, чтобы отдать водоемам и источникам солнечный свет, накопленный их волшебной шерстью за часы, проведенные под солнцем во Внешнем лесу. Зверьки, еще не успевшие наполниться солнечным светом, взбирались наверх под купол и проникали через небольшие отверстия в сплетении веток на крышу. Таким образом сменялись они каждый день до самого заката, чтобы поддерживать свет в болотах, лужах и озерах, пока их собратья добывают пищу – ягоды и разные виды зелени (даже не обязательно зеленой). Можете представить себе, как выглядит лес Изнутри ночью, когда вся вода погасла, а пушистики мирно спят в норах под корнями деревьев? Это очень просто – нужно всего лишь закрыть глаза. Скорее всего, темнота будет не абсолютная, а разбавленная красноватым или желтоватым светом – таким вы бы увидели купол, если бы подняли глаза к его вершине. А если закрытые глаза еще и зажать руками – перед вами примерная картина леса, если смотреть вперед. В подобной темноте вы бы едва ли разглядели зверя, который подбирался к одному из подземных обиталищ пушистых бесхвостых ящерок. Зверь этот являет собой воплощение самой ночи, и едва ли эти слова являются просто красивой метафорой. Встреть вы его днем, легко бы спутали с полупрозрачным хомячком-альбиносом, опухшим, больным и путающимся в изобилии складок своей кожи. Строго говоря, вы нашли бы этого зверя не столько опухшим, сколько расплывшимся, каким-то мутным, словно постоянно находящимся не в фокусе вашего зрения. Ночью же вы не увидите и этого. Вспомните, что предстает перед вами, когда ночью, проходя мимо зеркала, вы украдкой бросаете на него любопытный полный страха взгляд. Вроде ничего и нет, но что-то двигается и очертания какие-то видны – вот вам и ночной зверь. Как же ждал он ночи, чтобы раствориться в живительной темноте подобно тому, как лед тает в кипятке или туман рассеивается в утреннем воздухе. Вбирая в себя ночной мрак, белесый хомячок расширял свои границы до полного их размытия и увеличивал свою силу пропорционально сгущению красок внутри и вне себя. А краска ему требовалась одна – черная. Зверь неслышно подкрадывался к дереву, чуя, что самая желанная добыча уже близко – осталось лишь преодолеть преграду из спутавшихся корней, утыканных камушками-затычками, и на двух-трех фонарщиков в лесу станет меньше. Зверь потянулся лапой, если можно так назвать эту часть темноты, к устланному плоскими камушками тоннелю, дабы вытянуть через него корни и разорвать их одним мощным движением, но тут началось нечто непредвиденное. Земля задрожала. Тоннель начал осыпаться и тут же провалился в утробу вырывающегося на свет (или во тьму) противно хлюпающего темно-серого червя размером с молодую овчарку. Чудовище извернулось в воздухе и накрыло своей широкой пастью тот кусок темноты, который не так давно был полупрозрачной оплывшей крыской. Неизвестно, насколько сытной оказалась ожившая темнота, скажем только, что немедля выскочившие на поверхность ящерки оказались также проглочены, не успев сообразить вообще ничего. Если, устав от всего этого длинного, странного, извивающегося и бесформенного, вы решили пойти к озеру посмотреть на рыбок, то подождите, пока фонарщики не натаскают в него как можно больше света, чтобы не упустить предстоящее шоу. Если вы видите, что от озера к ближайшим деревьям по траве тянутся дорожки из голубой слизи, то отойдите на безопасное расстояние от воды и затаите дыхание: шоу скоро начнется. В центр озера откуда-то сверху плюхнулся маленький камушек. Очень маленький, размером с ноготок. Засим последовали такие события: с деревьев спрыгнули (или свалились) яркие цветные шарики, распускающие перья, подобно парашютам, навстречу им из воды вылетела команда таких же шариков; шарики принялись таскать друг друга за перья, долбить клювами и хвостами, проявившимися меж оперения; сверху сыпались камни, снизу вздымались струи воды; невесть откуда появилась сетка из лиан, скрутила часть пернатой компании, и отдельная драка завязалась уже внутри сетки; во все стороны летела голубая слизь и такого же цвета пыльца. Было абсолютно неясно, кто на кого охотится, и охота ли это вообще, а не ритуальный танец или театрализованное представление. Звуковое оформление шоу было также преисполнено разнообразия: свист, клекот, фыркание, булькание, даже жужжание и рев. Привыкнув к пестроте, вы бы заметили, что каждый зверь пытается либо утащить другого на дно, либо поднять как можно выше к куполу; и в итоге, взбаламутив всю воду, звери со своей добычей скрылись в этих двух направлениях. На берегу остались раненые: две птицы и рыба, незамеченные за колючими красными дымящимися кустами. Вы не смогли бы отличить рыбу среди птиц, ибо схожи все трое были только яркостью окраса, наличием как перьев, так и чешуи, и, пожалуй, все. Присмотревшись, вы бы заметили, что одно из существ пытается ползти в сторону воды и источает голубоватую жидкость, а двое других вытягивают головы наверх и подрагивают крыльями. В любом случае, они не попали ни туда, ни туда, а провалились в огромную дыру, растущую с каждой секундой и поглощающую в себя все, что находилось по курсу ее движения. Гигантский черный червь размером с волка поднялся во весь рост над поверхностью земли, тряся подобием головы и извергая землю и комья травы из дыры в хвосте. Вместо того, чтобы забуриться под землю или поохотиться в пруду, червь хлюпал, извивался и корчился, будто от боли, растягиваясь и сжимаясь, и, наконец, лопнул, разорвавшись на части. Некоторое время будто бы ничего не происходило, а потом возникло едва видное шевеление и из-под ошметков червя выполз крошечный белый червячок длиной не больше карандаша. Покрутившись на месте, он отполз от останков своего родителя, нашел место с наиболее мягкой и рыхлой землей и скрылся с глаз наземных обитателей. Что могло бы статься с Н-ским лесом, уничтожь охотники и лесорубы хоть часть этой системы? Этого мы, к счастью, так и не узнали. А что могло бы статься с вами, окажись вы там хоть ненадолго? Смогли бы вы, например, избежать близкого общества подземного чудища? Наверное, вам повезло, что вы не были в лесу. Или все-таки были?..