Так дерьмово. Снова. Почему этот день настал? Почему просто не могло произойти что-то, что заставило бы её не видеть снова это утро? Конец света, природные катаклизмы, пожар, наводнение — что угодно. Или она могла бы просто не проснуться. Почему её тело всё ещё может всё это выносить? Почему оно просто не может прекратить пережевывать всё, начиная всё снова и снова?
Голова трещит по швам и хочет взорваться как вулкан. Горло дерет и першит. Сушняк. В животе будто сжался ком. Ноги и руки ломит. Да, это снова отходняк. Это снова похмелье. Её жалкие попытки встать сейчас ни к чему не приведут, она уже знает. Поэтому она просто лежит в чьей-то ванной комнате на ковре и размышляет, не стоит ли в этот раз выпить горсть таблеток, чтобы полегчало навсегда. Из неё вырвался смешок, который походил больше на всхлипы.
Достав телефон, она просматривала список контактов. Никого, кому хотелось бы позвонить. Она листала его снова и снова, пока он сам не зазвонил, выдав знакомый номер. Ей звонит её новая знакомая, которую она вчера даже подругой называла. Как странно, что сейчас она так никого бы не назвала.
— Алло? Это ты? Ты уже в порядке? Вчера ты неважно себя чувствовала. — «Неважно»? Она серьёзно считает, что это можно назвать «неважно»? Ладно, просто забей, подругой она тебе была только вчера.
— Я уже в порядке, спасибо.
— Это же прекрасно! — В своём противно-бодром тоне сказала девушка, которая начала её уже раздражать. — Тогда ты приглашена на пати у бассейна! Высококачественная выпивка, только отменные специи и самые сладкие парни будут здесь! Тебе понравится! — Она скривилась от громкого голоса и убрала руку от уха, чтобы не так раздражать и так болевшую голову. «Специи» — так она называла ту ебаную муку, что намешивали во многие напитки, чтобы компания стала веселей. Эта дрянь и делает её утро таким хуевым. — Как думаешь? Или у тебя другие планы на эту ночь? — Она вздохнула. Ей надо расслабиться. Только чтобы унять боль во всем теле и не только, или хотя бы забыть о ней.
Когда она последний раз была дома? Когда она последний раз ела? Она не помнит даже сегодняшнего месяца. Единственное, что всплывает в памяти — некоторые имена и вкус ярких напитков.
Домой ей точно не надо. Никто её не ждет. Нет, ждет, она знает, но только тот, кого она больше всего хочет не помнить.
Еда ей не особо нужна, без неё рвать потом не так противно, нет того привкуса яда во рту. Да и она давно боится есть.
Зачем помнить дату, если меняется только число? Сколько она так «меняет жизнь»? Месяц? Год? Пару лет? Ответ знать может кто угодно, но не она. А значит — никто.
Интересно, со сколькими людьми она успела за это время переспать? Парней? Девушек? Попадались даже трансы. Ей было плевать. Она просто хотела расслабиться. Она просто хотела удовольствия. Разве есть разница, кто его принесет?
Но сейчас ей надо было ответить.
— Я приду, присылай время начала и адрес. — Постаралась менее мертвым голосом произнести.
— Тогда до встречи там.
Она откинула телефон подальше, чтобы снова не начать искать в телефоном списке того, чего найти она там не могла. Просто потому что нет того, что она ищет.
Она тяжело вздохнула и попыталась встать, чтобы добраться до душа. Вот и плюс сна в ванной. Какой она оптимист. Дойти было почти невозможно, поэтому она доползла.
После холодного душа, который придал немного сил, она оделась и привела себя в порядок, насколько могла. Опершись о раковину, она смотрела в зеркало, рассматривая себя и не узнавая свои черты. И куда теперь? Сейчас только 12 дня и до вечера еще полно времени. Ответа у неё не было.
Она собрала свою сумку и направилась на улицу. Просто прогуляться. Провоздушить голову. Но не быстро, потому что ей стоять ещё сложно, не то, что идти. Она неспешно направилась к мосту. Ей нравилось это место. Звук волн так успокаивал. Опершись о перила и положив голову на руки, можно было ни о чем не думать. Всё казалось таким бессмысленным по сравнению с таким умиротворяющим, убаюкивающим морем… Она не заметила, как начала падать вниз. Она уже не раз пыталась покончить с собой. Всё было пока что безуспешно. А тут такая возможность. Она и не думала опираться. Её руки держатся за мост, но это лишь самозащита тела, не успевшего среагировать правильно. Точнее никак. Она услышала знакомый голос, который ей что-то кричал и пытался приблизиться.
Это он. Каждый раз. Каждый день. Он находит её, чтобы она не сдохла где-нибудь под барной стойкой. И зачем это ему? Обычно они видятся, когда она не в состоянии думать об этом. Он держал её волосы над толчком. Отпаивал после передоза. Перевязывал порезы handmade. Вставлял два пальца, когда наглоталась таблеток. И это только то, что она помнит, хоть и смутно, и обрывчасто. Это всё, что их связывает. Или всё, что она помнит?
И плевать.
Улыбнувшись ему, она отпустила руки. Почувствовала свободу. От всего того дерьма, от необходимости жить. Воздух был прохладным. А вода резко холодной. Или это от внезапности так показалось? В любом случае, она не жалела ни о чем, не было желания всё вернуть. Нет, туда она не вернется. Здесь хорошо. Здесь уютно. Здесь вода обнимает её как родную, ласкает, забирая с собой. Мысли ушли еще с ветром. Она рада, что ушла с улыбкой. Да, это именно то, чего она хотела. Не как мусор или наркоманка. Она улыбнулась жизни, хоть та и не могла это видеть, потому что давно отвернулась от неё.
Может, поэтому ей и не хотят дать покой? Может, поэтому её бренное ненужное тело сейчас пытаются вытащить и спасают, хотя их никто не просил? Почему бы просто не дать человеку то, чего он хочет? Хоть раз в жизни? Если для этого нужно просто убрать руки. И дать ей расслабиться. В этот раз без последствий. Ли?
Она пришла в себя на его коленях. И почему он снова всё портит? Он знает, что она уже очнулась. Но он снова ничего ей не скажет.
— Ты снова ничего не ела. Может, в этот раз перекусишь? — Она впервые слышит его голос. Или просто забыла? Он снова угадал. Никакого упрека или сарказма. Не пропитывает иронией слова. Издеваться он и не думает, только спокойно спросил.
Она помотала головой и попыталась встать, но головокружение её остановило. После «купания» ей стало немного лучше, но прибавились ватные ноги и тошнота. Это всё ещё «вчера» из неё хочет выйти. Она всё же встала, пошатываясь, и, как могла, попыталась пойти. Сзади она услышала вздох.
Пока она шла, одежда успела высохнуть. Ей встретилась её вчерашняя «подруга», пригласившая сегодня на ещё одну вечеринку. Девушка осмотрела её и пригласила помочь с нарядом на вечер. Она увела её под руку, не умолкая о какой-то херне, которую она не слушала. Вчерашняя знакомая пригласила её домой, и они до вечера провели за макияжем и выбором наряда. Точнее, «подружка» пиздела о чем-то, что забивало её пустую голову. Она даже не слушала её. Просто ей снова помогут придти в нормальном виде. Она уже не помнит, где осталась её одежда.
Когда они пришли на вечеринку, она была в самом разгаре. Большая часть была уже не трезвой. Здесь понятие «трезвый» означает, что ты в состоянии определить сидишь ты или лежишь. Лучше всего приходить как раз сейчас, чтобы за короткое время максимальный эффект получить, и не помнить всё то, что трезвые могут запомнить. Ненадолго. Хах.
Алкоголь снова завладел её телом и разумом, а после одного из коктейлей, еще и «специи», как любила говорить та блондинка. Она с кем-то знакомилась. Или знакомились с ней. Кажется, они поехали к ней. Или к нему. Или к ним. Да, в этот раз они будут втроем. Но какая разница, если она ничего не соображает, а потом и не вспомнит? Кажется, с девушкой они потом перешли в другую комнату. Или это был парень. Ей плевать, только бы безопасно. Хотя и на это ей плевать, может, она утром не проснется?
4 утра. Тошнота, голову хочется разрубить ножом, чтобы не чувствовалась эта боль. Ее трясет и сложно пошевелить конечностями. Она всё еще не может видеть ясно, как и соображать. Попыталась встать, но что-то мешает. Или кто-то. На ней лежат две ноги с двух сторон. С трудом, но выбралась. Они во сне постоянно хотели её обнять или случайно пинали. Но она это сделала. В другой комнате нашла сумку и потянула за ползущей собой в предполагаемую ванную. О да, какое счастье. Особенно для ее колен. Кинув сумку, подползла к своему белому другу на остаток ночи. Как хорошо, что она не ела. Когда порыв дал ей перерыв, она, не вставая с колен, умыла губы, а затем вымазала полотенце в помаду. Достав телефон из сумки, нашла номер, который набирает только когда умирает. Когда на том конце взяли трубку, она только сказала «мне хуево» и сбросила, потому что перерыв закончился.
Через очень долгое и мучительное время для неё, он пришел к ней. Она это поняла по тому, как стало легче, когда ей не нужно было постоянно поправлять волосы, потому что их держали. Стало легче даже просто от того, что она не была одна в комнате, которая казалась такой узкой и давящей. С каждым кашлем ей казалось, что она выдавливает часть себя. Сколько же тогда частей себя она оставила? Что тогда осталось от неё и осталось ли? Мысли прервал новый приступ. Легкие болели, и, казалось, сжались в страхе перед следующим рывком. Живот будто сжимали изнутри в руке. Куда еще крепче? Когда порывы закончились, ей подали влажную салфетку. Её всё еще трясло. Не от холода. Начался отходняк. Снова. Она смотрела в одну точку на полу, представляя, будто едет в поезде. Какой, нахер, поезд? Видимо, еще не до конца вышло. С этими мыслями её желудок был согласен. И высказал своё мнение. Ей снова подали влажную салфетку. Она легла на пол и закрыла глаза. Голова напоминала о себе постоянно. Эта боль заставила её забыть о недавнем порыве. Возможно, он был последний. Но это не последняя проблема. Её начали гладить по голове. Затем помассировали виски́. Это именно то, что ей сейчас и нужно было. Боль немного утихла, осталась небольшая дрожь. Он укрыл её одеялом с другой комнаты и оставил. Он никогда ничего не спрашивал. И оставлял в нужный момент. Как и сейчас.
6 утра. О сне не могло быть и речи. Она просто устала от всего. Она просто хочет всё это прекратить. Не чувствовать абсолютно ничего. Не иметь того, что хочет забыть. Но с каждой ночью это только прибавляется. Это единственное, чего она заслуживает. Это единственное её желание. Это единственный конец, который может её ждать. Лучше бы её не спасли вчера. Или, может, это было не вчера? Несколько дней назад? Так размыто. Как её косметика. И её жизнь.
Она попыталась встать. Опираясь и шатаясь, но ей удалось. Таким шагом она нашла кухню. Нож. Это то, что она искала. Взяла нож и вернулась в ванную. Лучше здесь, чем на общее обозрение, на кухне. Здесь уютно. Она привыкла. Её маленький уголок. Краткая её биография.
Сделала порез на ноге, где выступали вены. Руки тряслись, промахнулась. А слезы нет. Второй замах. Закричала. Попытаться стоит на руке. Хотела менее заметно. Но плевать, хоть всю комнату зальет. На руке попала, но косо. Теперь ужасно болит. Эта боль может перекричать головную. Теперь придется зажать. И попытаться снова.
Может, позвонить ему? Он ведь только спасет её. А она этого не хочет. Не хочет же? Почему она звонит ему, когда ей хуево? Почему она звонит ему, когда умирает? Может, она и хочет, чтобы её спасли?
Нет, помочь она может только сама себе. И орудие помощи как раз в руке. Почему так сложно закончить? Так хотелось, так стремилась. Прыгнуть было легче.
Она легла. Она истекает кровью. Зажимает вены на руке. Если подумать, ничего нового. Не раз были попытки, хоть и не удачные. Ничего не меняется. Разве что утром ей снова предложат отдохнуть. И всё сразу поменяется. Ли?
— Я тебя слушаю. Ты в порядке? — Услышала знакомый голос.
Она ведь не собиралась звонить. Не брала в руку вместо ножа телефон. Неужели её тело в полусознании сделало то, о чем она долго раздумывала? Он знает, что она звонит только когда ничего не в порядке.
— Да, абсолютно. — Постаралась сказать она ровно. Но голос всё равно подвел. Он дрожал и был на грани истерики. В отличие от нее самой. Она была спокойна. Она знала, чего она хочет. Она спокойней, чем он сам.
Он резко повесил трубку. Может, пошел дальше спать. Может, решил к ней приехать. Интересно, на что упадет монетка? Она поставила на первое.
А он выбрал второе.
Она хотела узнать сторону монетки. Но ведь не настолько, чтобы рвать свои планы? Она не смогла отпустить свой палец. Вот и весь ответ. Падать было легче, отдаешь всю ответственность воде, что захлестнет тебя, как проблемы. А здесь надо нажать на курок. Спусковой механизм тебя ждет.
Но она не нажала. Опустила оружие, когда он снова пришел. Он забрал револьвер и обмотал руку. Затем занялся ногой. Он с собой всегда бинты носит, или только когда ему звонят такие не адекватные, как она?
Она глубоко вздохнула. Её уже попустило. Она его обняла. Кажется, будто среди всех безумных ночей, наполненных стонами и криками, она хотела просто объятий. И ничего больше ей сейчас не нужно было. Посидев так немного, она впервые за ночь уснула. Впервые почувствовала покой.
Проснулась она одна на кровати. Впервые за очень долгое время. Сколько же уже прошло? Никто не считает дни своей смерти. Она чувствовала себя мертвой давно. Среди всех этих обрывков воспоминаний она не может найти нужные. Возможно, потому что их там нет.
Нашла телефон рядом на тумбе. Два часа дня. Во рту отвратительный привкус. Тошнота. Боль в мышцах рук и ног, будто занималась спортом всю ночь. Нет, этим занимался ее желудок. Простонав от воспоминаний, встала понемногу, не спеша, и направилась на кухню. Ей надо хотя бы сегодня что-то перекусить, чтобы хоть на одну боль стало меньше. Нашла на столе в миске яблоки. Откусила с осторожностью пару раз и выкинула. Еще хуже может стать от того, что она давно не ела.
Переодевшись в чью-то одежду, найденную в комнате и приведя себя более-менее в порядок, она отправилась в бар, который днем пустовал. Она иногда приходила в бар, просто поговорить с барменом. Хоть с кем-то. Иногда так сильно болело, что было плевать, кто с ней поговорит. Хоть собака. Хоть бармен. Хоть зеркало. И такое бывало. Когда под ложечкой сосет так, что пытаешься отвлечься на другие боли, например, ковыряешь старые раны на теле, то тебе плевать, каким способом избавишься от этого.
Когда она пришла, то села за барный стул и положила голову на сложенные руки. Из-за состояния дорога пешком заняла час, за который голова разболелась только сильнее. Через пару минут, бармен спросил, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Она подняла на него голову.
— Ты серьезно думаешь, что мне сейчас нужно выпить? — Она обвела в воздухе своё лицо и опустилась обратно. Бармен замялся. Наверно, новичок, раз не спешил её выгонять. Её лицо выглядело очень уставшим и вымотанным с оттенком боли. Такому действительно не выпивка нужна.
Он поставил перед ней сок.
— За счет заведения. Может, я могу тебя выслушать? Что привело тебя к такой жизни?
Она подняла голову и удивилась. Она не помнит, когда пила сок. И когда с ней так спокойно говорили. Кроме него, конечно. Он делал для неё больше, чем дал бы разговор. Но не сейчас. Сейчас ей нужно было избавиться от этой гребаной боли.
От вида сока её затошнило. Она вспомнила о съеденном и пожалела о завтраке. Она проводила указательным пальцем по краям стакана.
И действительно, когда её жизнь стала таким дерьмом, и что её привело к этому? Её желудок сжался. Всё её тело и разум были против вспоминать.
Но она прикрыла глаза и попыталась упорядочить воспоминания и мысли.
В 12 лет 104 кг. Это болезнь. Точно, это всего лишь болезнь. Это не её вина. Таблетки ей помогут. Не помогают? Может, это неизлечимая болезнь? Именно, от неё это не зависит.
Издевательства в школе. Насмешки родителей. Они презирали её.
А у тебя были друзья?
У неё были друзья. Которые во время перемен стреляли в неё ручками и смеялись.
Это ведь так смешно. Давай посмеёмся вместе.
Раз, два, три, четыре —
Посчитаем вместе в тире.
Целью будет та свинья,
Что посмотрит на меня.
Давай глаза твои закроем,
И дверцу правды приоткроем:
В этом мире места нет
Тем, кто вышел за предел.
Они не знали, кто это сочинил. Но всем понравилось. Она просто нашла это однажды на своей парте. Она знает, каково олицетворять фразу «лицом в грязь».
14 лет. Почему вес только прибавляется? Сколько диет она перепробовала? Все? Не помогает? Плохо старается. Видимо, не хочет, чтобы родители её полюбили. Почему она не может не позорить семью своим существованием?
Она знает, что питаться ватой может помочь. Медленно. И больно. Но плевать, надо быстрее. Она же не хочет разочаровать семью? Не хочет, значит, будет есть вату.
Плевать кровью стало больно. Желудок требует еды вторую неделю. И когда он замолчит? Она многое перепробовала есть. Значит, не будет есть совсем.
Если раз в три недели пить стакан сока, то можно не умереть и неплохо худеть.
17 лет. Неужели она смогла обрести такую желанную фигуру? Яблоко в неделю помогает не рвать каждый день и не падать в голодные обмороки. Она не вернется к тому размеру.
Родители ей начали улыбаться, а не кривиться при её виде. Друзья ей не нужны. Ей не нужны парни, что начали маячить только сейчас.
Чего сто́ишь ты? Чего сто́ю я?
А сколько килограмм возьмешь ты?
Что такое «семья»?
Почему на весы ты ставишь меня?
Улыбаешься, говоря «свинья».
Давай сбросим с тобой балласт,
Что определяет, на что ты горазд.
Давай сбросим с тобой оковы,
Покрытые шипами. Готовы?
Только мои ноги с весов сошли,
Мы с нервным смехом заполнили
Уже не пустую комнату. Ли?
Теперь смеяться вовсю будем мы.
И вы теперь нам не нужны.
Что же было после? Почему тут более размыто? Сложно вспомнить. Кажется, что это было так давно. Будто и не с ней. Не так уж и сложно убеждать свой мозг в этом.
19 лет. Её отцу понравились перемены. Даже слишком. Она уже не помнит подробностей. Возможно потому, что и не хотела. Отец был груб. Отвращение и ненависть — все, что она помнит. Она постаралась. Она очень хорошо постаралась. Он никогда не воспринимал её как дочь. И не будет.
Она этому рада. Потому что нет сожалений. Нет чувства вины. Мыслей об альтернативной развязке. Другом конце. Всё именно так, как должно быть. Всё именно так, как может быть с ней. У неё не может быть другого конца. Но ещё не конец. Сколько раз она пыталась положить его? С того дня и не сосчитать. Она и не вспомнит. Но скоро это и не нужно будет. Она поставит точку. Сейчас ей надо просто отдохнуть. Воспоминания вызвали приступ рвоты, и она побежала в уборную. Может, просто не стоило сегодня есть. Это всё равно больше не нужно.
Вернувшись, она поблагодарила бармена за то, что выслушал и пошла прогуляться. Ей пришло смс с приглашением на эту ночь. Снова.
Она снова пришла. Её снова раздражают все эти люди. Но она снова просто улыбнется. И снова просто немного выпьет. Затем ещё. Сегодня она не будет пить особые напитки. Иначе снова всё смоется в дерьмо.
Её горло печет от крепкого алкоголя. Её тошнит уже который раз, но она не собирается останавливаться. Не сейчас. Еще рано. Её ноги несут её не по направлению. Сколько вкусов губ она сегодня перепробовала? Разве это имеет значение? Уборная всё тяжелее находится. С четвертого раза нашла спальню. Вот и владелец. Или лицо похожее. Она же не знает владельца. Но зато она знает, зачем пришла. Оторвав парня от девушки, спросила, где скотч. Ей ответили, что в баре, но она ведь не о том. Пошла сама искать в шкафах и тумбах. А еще под кроватью и в раковине. Интересно, куда он спрятался. Нашла, наверно, через час. Или два. Но нашла. Глотнув еще пару раз, а если точнее, то полбутылки, пошла погулять на мосте. Или не погулять. Встала на перила и прошла только пару шагов. Какая неудача, что упала на мост. Достала скотч из сумки. Запуталась. Забыла ножницы. Придется так. Стала к краю. Послала ему сообщение. Оставила телефон на перилах. Точнее, на земле. Села на перила и вздохнула. Закрыла глаза и обмотала скотчем рот и нос. Перекрыть удалось не сразу, но теперь она не дышит. И теперь ей не помогут. Потому, что помогла сама. В этот раз всё по-другому. Витает мысль, могла ли она изменить всё? Был ли всё-таки шанс на другой конец? Конечно, нет. Она просто понимает, что всё испортилось давно. Она гнила всё это время и настало время выкинуть мусор. Она промывала, пытаясь не думать о новом дне, которое совсем не новое. А нужно было просто выкинуть. Мертвые не оживают.
Она мертва уже давно. Она не помнит день её смерти. И больше не сможет никто. Нет смысла продлевать жизнь смертнику. Нет смысла поливать увядшие цветы. Он поливал её долгое время, но ни к чему эта пытка на двоих. Он разве не знал, что ядовитые растения портят жизнь? От гноя надо избавляться. Ненужное стоит выбросить. И забыть, потому что срок годности истек.
Меня не поливай,
Обо мне не вспоминай,
Забудь обо всём,
Что портит твою жизнь,
Никогда не думай о том,
Что обрезает твою нить.
Я лишь та, о ком не вспоминают,
Я лишь та, кого не замечают.
Меня не спасти уже давно,
Не подлей в огонь вино.
Когда он приехал, то обнаружил только телефон. Он сел на дорогу моста, потирая лицо рукой. Он не изменит ничего. Он и не мог ничего изменить. Никогда. Ли? Ты опоздал. Ты пришел не вовремя. Спасти не удалось бы. Её не спасти уже давно. Снова и снова. Спасала она себя. И только она думала, что помогала. Но только ли потому, что не было другого, кто бы думал иначе?
Ты опоздал.
И совсем не на несколько минут. Даже часы не помогли бы.
Он достал свой телефон и читал смс снова и снова.
«Скажи, что я умерла с улыбкой».
