200 ударов в минуту

Во Фраунтауне ни одна весна не отличалась от других. Если же в каком-нибудь Юникингдоме всё живое просыпалось после долгой зимней спячки, то тут лили постоянные дожди, как бы насильно заставляя набухать почки на голых, даже летом, деревьях. Уж если снег и таял, то его скорее ливень смывал, чем он сам постепенно превращался в лужу и растворялся. Но если на улице погода оставалась типичной для Фраунтауновской весны, состояние всех жителей отличалось друг от друга. Кто-то был ещё мрачнее, чем летом или зимой, кто-то оставался таким же букой, кто-то ещё и радовался такому чуть ли не наводнению. Но у одного жителя, у Брока, простого высокого черноволосого парня, состояние сильно отличалось. И больше физическое, нежели эмоциональное. Первые признаки странной для него болезни появились ещё тем поздним вечером за ужином. Брок сидел за столом вместе со своим другом и сожителем Фрауном, спокойно кушав приготовленные им самим спагетти. Фраун же больше ковырял вилкой в полной лапши тарелке, нежели ел. Нет, готовил Брок просто прекрасно. Это всё характер его сожителя, немного упрямый — в тот вечер ему хоть и хотелось кушать, но он и так "случайно" сожрал чуть ли не все булочки, которые черноволосый испёк ещё до завтрака. Черноволосый не обижался на то, что иногда Фраун мог капризничать, а иногда слопать всё, не оставив повару ни крошки. — Как прошёл день? — спросил он, поправив очки с зелёными линзами. — Ужасно. — буркнул сожитель. — Чуть не лишили зарплаты, был унижен всеми своими коллегами. А всё из-за того, что я опоздал на очередную конференцию. Бесит! — А это откуда? — он показал на порванный рукав мантии Фрауна. — А, это... — усмехнулся он и скрестил руки на груди. — Юникитти. Точнее, Хакодайл, но заметила меня именно она, когда я попытался подставить подножку какой-то брюнетке. Ну и меня, впрочем, отлупили. Потому и опоздал. Я, чёрт возьми, ещё доберусь до них! — Да ладно? Неужели Юникитти настолько... Любопытная? Может, ты просто-напросто стоял и выдвинул ногу вперёд, а то, что совсем недалеко от тебя шла какая-то девушка — простая случайность? — Она меня хорошо знает. И я её тоже. Вот только не заметил её. А как увидел — попытался пододвинуть ногу ближе к себе, но брюнетка уже успела упасть. Эта розоволосая побежала помогать ей и успокаивать, а этот очкастый качок задал мне жару, так сказать. — А потом что? — спросил Брок, доев ужин. — А что потом? Уже было пятнадцать минут пятого, как они от меня отстали. Еле живой поднялся и побежал во Фраунтаун. Конференция уже подходила к концу, когда я пришёл. Так как не в первый раз такое, начальница хотела лишить меня заработанной платы, но этот наполовину грёбанный Пейперкатс выдал ей список того, чем я сегодня занимался. Оказалось, там было написано про то, что меня избили. Все начали ржать. Начальница и подавно забыла про мною заработанные деньги. В итоге я так простоял около десяти минут, сгорая от стыда, пока рабочий день не кончился. Эта тупая девчонка портит всё! Как же я её ненавижу! Уже просто мечтаю, чтобы... Не успел он договорить, как Брок резко начал тяжело дышать. Он схватился за грудь в том месте, где должно было находиться сердце, и резко встал. Он хотел добежать до своей комнаты, но сел прямо на диван в гостиной. Сердце билось достаточно быстро для него — не очень сильно любивший активный образ жизни Брок не привык к такому пульсу. Кружилась голова — ему казалось, что вот-вот упадёт в обморок. — Слушай, обычно я почти не разговариваю с тобой, а сейчас ты сам убежал! — недовольно прокричал Фраун. — Ты чего это? — Не понимаю... — ответил черноволосый, тяжело дышав. — В груди больно. В глазах мутно. Нехорошо... — Волнуешься что ли? — сожитель сел рядом с ним. — Давай я буду считать до шестидесяти, а ты мысленно будешь считать количество ударов, пока я не скажу "стоп"? Брок согласился. Он нащупал на запястье пульс и принялся считать. Ровно через минуту Фраун остановил его. Черноволосый сказал полученное число. Сожитель очень сильно удивился: — Теперь понятно, почему ты аж встал и убежал. 100 ударов в минуту... С этого момента у Брока и начал проявляться учащённый пульс. Следующий такой приступ повторился через два дня, но за завтраком. До этого пульс не достигал выше восмидесяти пяти ударов в минуту, но и не ниже шестидесяти. К приступу он отнёсся спокойно — морально, нежели физически. Он просто понял, что вскоре это отойдёт. Фраун же опять решил проверить его пульс. Число ударов в минуту было немного выше, чем в тот раз, но они на этот счёт особо не волновались. Этот верх нормы мешал Броку в повседневной жизни. Готовив еду, делав уборку, спокойным шагом ходив за продуктами, он замечал в себе некую тревожность без причины, которая и провоцировала сердце ещё сильнее ускорять темп. И хоть он стал привыкать в этому, нужно было разобраться, что с ним происходило. Это был вечер субботы. Фраун сидел на диване и смотрел новости, а Брок вручную зашивал рукав той "бракованной" мантии. Он не слушал, что говорили по телевизору, потому что ни один выпуск новостей не отличался от других: политика, политика, авария, политика, странное происшествие на окраине города, политика, срочная новость из какой-либо части планеты... Дальше была телепередача о здоровье. Послушав несколько минут какого-то врача, Фраун выключил телевизор. — В общем-то, ничего интересного. — вздохнув, сказал он. — А что там? — зачем-то спросил Брок. — Очередные новости и какая-то фигня про то, как важно вести здоровый образ жизни и не болеть. Сегодня говорили о какой-то, э-э-э... Таксикадрии, что ли. В общем, что-то про сердце, про учащённый пульс... — Твоё ж печенье! — Брок случайно укололся иглой. — Учащённый пульс! Наверное, вот, собственно, чем я и болею. — Медик сказал, что такс... Кхм! Та-хи-кар-дия вовсе не болезнь, а просто приступы этих самых очень частых ударов сердца. — поправил его сожитель. — Тогда почему у меня этот учащённый пульс постоянно? — Но ведь у тебя бывает такое, что сердце начинает просто бешено колотиться, дышать становится труднее, кружится голова, по твоим словам. Или же... — Это как кашель. Иногда просто покашливаешь, а иногда просто хочешь от чего-то избавиться в горле. — Я не договорил! — неожиданно для них обоих вскрикнул Фраун. — Я, наверное, сейчас скажу чушь, но, возможно, ты влюбился. — Чувак, т-ты спятил? — усмехнулся Брок, убрав куда-то мантию и иглу с ниткой далеко в сторону. — Мы сейчас, значит, говорили о моей достаточно серьёзной проблеме, а ты вдруг такое выдал! — Не, ну у влюблённого человека сердце действительно бьётся чаще, чем, в нашем случае, у "здорового". — ему стало даже немного стыдно за свои слова, и он стал пытаться как-то выкрутиться. — Без приступов, чувак. — Брок уже стал серьёзнее. — С этим не шутят. — Как знаешь. — он лишь пожал плечами и встал с дивана. — Я на кухне. Как только Фраун скрылся с его глаз, черноволосый вдруг почувствовал знакомую боль в груди, но она была сильнее. 140 ударов в минуту... Брок проснулся от странных грохотов на кухне. Нехотя встав с кровати и надев очки, он пошёл на шум и вскоре увидел "замечательную" картину: его "добродушный" сожитель бил половником в кастрюлю, да с такой силой, что даже у него самого, наверное, барабанные перепонки могли вот-вот лопнуть. — Что происходит? — громко спросил черноволосый. — С первым апреля! — Фраун не переставал бить железками. — Что, думал, у меня тут трагедия? А-ха-ха! Видел бы ты сейчас своё всё ещё сонное лицо! — Это не смешно. Если бы я не спал, у меня бы точно инфаркт случился от такой неожиданности. — Ну, такому, как ты, инфаркт заработать несложно... "Пошутил" Фраун неудачно. Брок тяжело вздохнул и отвернулся. Он быстрым шагом направился в ванную, чтобы умыться, но сожитель остановил его, схватив за запястье: — Ты чего, обиделся? Брок, ну я ведь это, не хотел... Ну, чёрт возьми, Брок! — Отстань. Я не обижаюсь на правду... Если что-то понадобится — я моюсь. — с этими словами он выдернул руку и хлопнул дверью. Однако Фраун даже булькавшей воды не слышал. Он лишь "наслаждался" тем, что его друг так тихо всхлипывал, чтобы на него никто не обращал внимание. "Праздничное" настроение Фрауна куда-то пропало. Он пошёл на кухню, чтобы прибраться и позавтракать приготовленными вчера Броком печеньями. Но только он надкусил первую печеньку, его вдруг озарила какая-то идея. С печенькой во рту он побежал к себе в комнату, попутно оставляя на полу мелкие крошки. Он нашёл у себя в тумбочке какую-то странную круглую вещь. Когда Фраун вернулся на кухню, Брок уже был в повседневной одежде и пил крепкий чёрный чай. — Тефе нельфя. — сожитель взял у него кружку и поставил рядом с раковиной. Печеньку он быстро разжевал и проглотил. — В передаче так сказали. А ещё тебе нельзя кофе. И алкоголь. Пивас в том числе. Подозреваю, что из-за такого немаленького потребления чая у тебя вся эта дребедень с сердцем и началась. Так что завязывай и начинай пить обычную воду. Ну, и молоко. Возможно, соки, но насчёт них я не уверен... — Не строй из себя заботливого друга. Недавно только гнобил меня с инфарктом, а теперь пытаешься отгородить меня от него. — Чёрт, я тогда просто пошутил! Я не знал, что ты так отреагируешь. Правда не знал. Не подумал сначала. И вообще, у меня для тебя кое-что есть. — Фраун показал ему круглую штуку. — Секундомер? Зачем он мне? — удивился черноволосый. — Будешь иногда проверять свой пульс, чтобы знать точное количество ударов в минуту. Не вечно же я буду сам тебе его измерять. — он махнул рукой на прощанье и отправился на работу. А Брок стал рассматривать прибор. На первый взгляд он казался довольно хрупким, сам весь белый, а деления и стрелочки чёрные. Черноволосый не знал, зачем он нужен был Фрауну, но знал, что вещь вполне небесполезная. Почувствовав, что сердце опять стало быстро биться, он нащупал пульс и стал считать количество ударов, поглядывав тем временем на включённый секундомер. 170 ударов в минуту... Что бы там ни говорили про секундомер, а он действительно помогал Броку. Нет, он не лечил его, он лишь давал понять и убеждаться, что у него и правда тахикардия. Измерял он чуть ли не каждые полчаса — как только нащупывал в кармане круглый прибор, так тут же принимался за дело. Фрауну же это не очень нравилось, так как диагноз, скорее всего, точный, а лекарств-то нету. — Брок, тебе срочно нужно обратиться к врачу. — заявил в один день его сожитель. — Нельзя просто так сидеть, сложа руки. — Я уже перестал пить чай, кофе и пивас. Думаю, этого достаточно, чтобы тахикардия прошла сама. — ответил он и продолжил играть в видеоигру. Фрауна очень сильно удивило и разочаровало такое наплевательское отношение Брока к своему здоровью. Если же он при одной только отметке на градуснике в 37 лежал пластом в кровати и думал, что вот-вот умрёт, пока заботливый Брок делал всё, что он говорил, то вот такое поведение, когда человек не обращает внимание на серьёзное заболевание и выполняет повседневную работу, совсем не укладывалось в рамки его понимания. Что-то подсказывало Фрауну, что ничем хорошим это не кончится... — Эй, чувак, мне срочно нужен второй игрок! — позвал вдруг черноволосый. Ничем хорошим... И Фраун был прав. Произошло это одним ранним утром. И больше к счастью, нежели к сожалению, Фраун не мог заснуть. Спать-то хотелось, но сон всё никак не шёл. В каких только позах он не лежал по несколько минут, а уйти в царство Морфея не удавалось. В конце концов смирившись, что заснуть он не сможет, Фраун решил пойти в гостиную, чтобы поиграть там в видеоигру. Встав с кровати, он кое-как нащупал в комнате выключатель, и комната озарилась ярким жёлтым светом. Так он дошёл до нужной комнаты, включая свет во всех, в которых был. А что такого? Всё равно он уже давно не живёт с родителями, никто ему не указ, а Брок, скорее всего, спал. Скорее всего, как подумал Фраун, пока не услышал очень громкие вздохи и стоны. Поначалу он посчитал эти звуки за игру-стрелялку, в которой нужно было всех перебить, но понял, что ошибался. — Брок, это ты? — прокричал из гостиной Фраун, но ответа не услышал — шум продолжался. — Брок?! Он отшвырнул приставку и побежал в комнату черноволосого. Увидев, что с ним творится, Фраун очень сильно запаниковал. Брок лежал в кровати и держался руками за сердце. Вернее, руки просто лежали на его груди. Зрачки очень сильно расширялись, а дыхание начинало урежаться. — Господи, что с тобой? — не на шутку волновался Фраун. — Брок! Очнись! Лишь через пять секунд он окончательно убедился, что Брок не просто-напросто теряет сознание. Он нащупал сонную артерию на его шее и понял, что его сердце остановилось. Он очень быстро нашёл телефон и вызвал скорую. Пока она ехала, Фраун решил воспользоваться методами реанимации. Он решил сделать черноволосому искусственное дыхание. Набрав в рот побольше воздуха, он приблизился к его губам и принялся исполнять свой дружеский долг — не дать небесам забрать Брока. Скорая приехала через две минуты, как Фраун её вызвал. Доехала она без проблем, так как в пять утра пробок не было. Он надеялся, что за это время Брок не помер, да и врачи это подтвердили, когда слушали весь рассказ парня по телефону. Пока машина ехала в реанимацию, а врачи делали больному дефибрилляцию, Фраун всё думал о том, что теперь будет с его сожителем. 200 ударов в минуту... В Юникингдоме всегда было солнечно. Казалось, ни одному жителю этого места никогда не было плохо. Каждый из них просыпался утром, выспавшийся, полностью здоровый и обеспеченный, в хороших отношениях с друзьями и близкими, без причин ненавидеть себя, вкусно завтракал и шёл на работу или на учёбу в наипрекраснейшем настроении, знав, что он получит ещё больше отличных впечатлений. Слишком хорошо и радужно. Пожалуй, правительнице Юникингдома следовало бы отправить некоторых своих подданных во Фраунтаун на время, чтобы они могли убедиться, что мир не такой уж и замечательный. Однако принцесса считала, что её политика самая лучшая. Бунтов было не так много, да и то из-за того, что многим нужно большего. И правда, этих бунтарей действительно неплохо было бы сослать на другую часть планеты. Или сделать им что-нибудь плохое, чем и занимался один из Дум Лордов. Но Фрауну не хотелось никому причинять вреда после того, как его друг попал в реанимацию, а затем и остался на лечении. У него были ужасно прекрасные идеи, как сделать жителей Юникингдома несчастными, да и получить повышение, но для этого ему требовалась помощь Брока. А его не было рядом. Фраун вздохнул и просто пошёл дальше. Неподалёку от него расхаживала розоволосая девушка. Та самая правительница счастливого королевства. Увидев Фрауна, она сначала неодобрительно покачала головой, но заметив, что никому мешать он не собирался, Юникитти подошла к нему: — Мастер Фраун, а ты чего такой кислый? — Лимонов объелся. — фыркнул он. — Нет, серьёзно, что случилось? Обычно ты здесь только для того, чтобы навредить жителям или даже мне самой. Фраун ничего не ответил и поспешил прочь, как вдруг кто-то о него ударился и упал. — О не-е-т, моя нога, мне так больно! — Юникитти лежала на тропинке на держалась за "больную" правую ногу. — Хакодайл, где же ты? Кто меня защитит от этого всемогущего и сильного Мастера Фрауна? Увидев, как Юникитти якобы пыталась подбодрить его, Фраун закрыл лицо руками и свернул за угол. Девушка тут же встала и побежала за ним. — Мастер Фраун, ну пожалуйста, скажи, что случилось?! Обещаю, я никому ничего не скажу! А если надо, то поддержу и помогу. — У Брока тахикардия. В последний раз я его видел в состоянии клинической смерти. Как сказали врачи, это была фибрилляция сердца. Сейчас он в больнице. — кое-как выговорился парень, не убирав мокрых от слёз ладоней. — Ох, Мастер Фраун, это просто ужасно. — грустно сказала Юникитти и попыталась обнять его, но тот увернулся. — Если честно, я ни слова не поняла, о какой такой таксикадрии ты говорил. Это, типа, когда пытаются закадрить таксиста, чтобы бесплатно проехать? — Это когда сердце бьётся так сильно, что готово вот-вот выпрыгнуть из груди. — сердито ответил парень. — А, то есть, Брок влюбился? — похоже, Юникитти действительно не знала, что такое "серьёзные заболевания" и с чем их ели. — Всё, отвали! — ему стало стыдно за то, как он так же, грубо говоря, издевался над сожителем. И таксикадрией, и влюблённостью. — Извини... Мне правда жаль, что так получилось. Но его быстро выпишут! И он станет здоровее! Фраун, бросив короткое "угу", решил пойти домой, и быстро скрылся с поля зрения Юникитти. Можно было сказать, в те дни он вовсе не работал. Ночью Фраун не мог заснуть, как и в ту ночь, когда Брок был в состоянии клинической смерти. Тем не менее, ему даже спать не хотелось — он просто лежал с закрытыми глазами и старался ни о чём не думать, но при этом очи всё хотели открыться. Но даже если так, то ему не хотелось провести ночь без сна, занимаясь каким-нибудь делом, как, к примеру, игрой в видеоигры. Завтра в полдень должна была состояться очередная конференция Дум Лордов, а если Фраун будет уставшим и с раннего утра ничего плохого не сделает, то лишения зарплаты, а возможно и увольнения не избежать. Было вполне возможным, что уснуть он не мог из-за атмосферы в его комнате. Немаленькое окно, электронные часы со светившимися в темноте цифрами, что стояли очень близко к Фрауну на прикроватной тумбочке, плюс ещё и духота. Июнь — холодный ливень перестал идти, и его тут же заменила жара, правда, солнце редко появлялось. Тогда Фраун решил поспать в другом месте. В гостиной не вариант — для сна диван был не такой удобный. Он решил поспать в комнате, куда давно никто не заходил. Встав с кровати, Фраун наощупь нашёл дверь в комнату Брока и зашёл внутрь. Он отыскал настенную лампу, ибо включать нормальный свет заболели бы глаза, и включил её. Комнатка была небольшая, но уютная: полки на стенах заставлены кассетами и играми (видимо, Фрауну теперь точно было, во что поиграть, ибо игры, лежавшие в гостиной, ему давно надоели), в углу располагался маленький книжный шкаф (возможно, с кулинарными книгами), а у совсем небольшого зашторенного окошка стояла длинная, в связи с ростом хозяина, кровать. Фраун плюхнулся на кровать, не выключив свет, и прикрыл глаза. От подушки пахло Броком, а если точнее, печеньем и посудомоечным средством "Мистер Садз". Раньше Фраун не обращал внимание на этот запах, но в ту ночь он казался ему таким приятным и родным. Он был готов принести из ванной освежитель воздуха, чтобы лишний раз не вспоминать о том, насколько сильно стал дорог для него Брок во время его отсутствия, но он понял, что так точно не заснёт. Вздохнув, он прикрыл глаза. Он старался освободиться от мешавших сну мыслей, но в голове был лишь Брок. Он стал вспоминать разные значимые события, связанные с ним. Вот их первая встреча, а вот они арендовали апартамент, вот их первый совместный праздник — день рождения Фрауна, когда Брок подарил ему видеоигру и самодельную открытку, а здесь они вышли гулять в лес, потом то, как Брок пришёл вместе с ним на его работу, а дальше шли уже не очень хорошие недавние воспоминания. Как у Брока впервые так сильно забилось сердце, как он выяснил, что с ним, неудачное первое апреля, реанимация... "А губы-то у него в тот день были мягкие..." — с этой мыслью Фраун отрубился. Он даже не заметил, как его сердце всё набирало темп, пока он думал о друге. Похоже, Фраун тоже заболел... Брок лежал в палате на временно своей койке. Рядом висел аппарат, который часто и коротко пищал, а соединяли его и больного провода. Из-за него черноволосый никак не мог заснуть уже которые сутки. Нет, он спал, но не так много, как там, дома. Мешала ему заснуть ещё и вентиляция, которая, казалось, никогда не выключалась. Уже прошло не так мало времени, как Брок попал в больницу с мерцательной аритмией, или же с той самой тахикардией. Он вообще не понимал, чем виды тахикардии отличаются друг от друга, пока врачи не рассказали ему про фибрилляцию, что была с ним. Как оказалось, это и есть мерцательная тахикардия, и, собственно, диагноз окончательно подтвердился. Болезнь была, теперь нужно было приступать к лечению. Таблетки были на вкус не такие ужасные, как о них думал Брок. Помимо принятия лекарств он сдал нужные анализы, сходил на УЗИ и рентгенографию. Результаты положительными не оказались, что и следовало ожидать. Помимо всего этого ходил на лечение, но в кабинеты были огромные очереди, поэтому ему приходилось идти туда либо рано утром, либо чуть ли не впритык с обедом. Всё остальное время он просто лежал в палате, иногда выходил и гулял по этажу, а то и по всей больнице. Он хотел быть на дневном стационаре, но из-за опасности болезни и большой отдалённости от дома он был вынужден ночевать там. Ел он, в основном, не очень вкусную еду, но сытную. На завтрак кашу, на обед щи, которые казались старыми, а на ужин какие-то странные, холодные и безвкусные продукты. Посуда у каждого больного была своя, и очереди за едой были не меньше, чем в кабинеты. Броку приходилось стоять около пятнадцати минут чтобы утолить чувство голода. Сидел он обычно не с краю скамейки, а вплотную со всеми остальными. Тем не менее, он ни с кем не общался. Не потому, что это было запрещено — нет, многие больные знакомились и неплохо проводили свободное время вместе. У Брока знакомых не было. Прогуливавшись по коридорам, он неоднократно замечал, как на креслах между отделениями (на каждом этаже было до два) играли в карты или в какие-нибудь другие настольные игры. Брок никогда не видел, чтобы во Фраунтауне люди так здорово находили общий язык между собой. Наверное, они были вынуждены с кем-то общаться — потребность многих людей, не иначе. У Брока же не было даже соседа по палате для разговоров. И хоть там было три койки, к нему никогда никого не заселяли, как будто бы черноволосый находился в изоляторе. А вот дома у Брока было, с кем поговорить. И без этого человека ему приходилось невероятно скучно и тоскливо. С Фрауном всегда можно было поиграть в видеоигры, поговорить по душам, погулять по городу или по Юникингдому. Самому черноволосому не нравилось обижать Юникитти, однако понимал, что никаких синяков, а тем более и переломов, Фраун не был способен ей наставить — на помощь приходил накаченный охранник Хакодайл в солнцезащитных очках. Но даже если его сожителя калечили, Брок всегда мог оказать ему первую помощь. Фраун всегда был для него тем самым лучиком солнца в серой жизни, как говорилось во всяких книгах про "того единственного и неповторимого". Ну, нельзя было сказать, что парень прям постоянно улыбался и пытался всеми силами поднимать Броку настроение, но некую пустоту он всё-таки заполнял. Кто же, кроме Брока, мог знать, что под хмурой маской может прятаться самый интересный и прекрасный человек на свете? По крайней мере, для него самого. Ночами, когда он не мог заснуть из-за шумящих вентиляции и аппарата, он представлял себе, как было бы хорошо без всего этого. Если бы он не болел, если бы не приходилось отплачивать аренду, и если бы Фрауну не нужно было торчать днями на работе. Они многое могли бы сделать. К примеру, совершить кругосветное путешествие, но при этом посетив не только Юникингдом, а ночью спать на улице под звёздами. Или же как они могли бы побить все мировые рекорды по количеству очков в их любимых видеоиграх. А ещё они могли бы испечь столько печенья, что хватило бы на весь Фраунтаун. Точнее, пёк бы Брок, а Фраун помогал, но чем помощь не участие? Броку нравилось думать о таком. Мысли о друге всегда грели в самые трудные минуты. Но... Всегда было одно "но". "Почему Фраун ни разу не пришёл навестить меня?" — Брок всё задавался этим вопросом. Он уже лежал в больнице довольно-таки долгое время, однако парень ни разу не приходил к нему. Неужели он не знал, что Брок скучал по нему? И... Скучал ли сам Фраун? "Не скучает он по тебе, прекрати. Не нужен ты ему..." — отвечал ему некий внутренний голос, который, несмотря на тщетные попытки черноволосого думать о том, что Фраун о нём беспокоился, заботился, что он им дорожил, просто у него не было времени приехать, заставил того заплакать. Боль в груди. И не из-за учащённого пульса... Конференция Дум Лордов прошла на "ура". По крайней мере, для Фрауна. И даже несмотря на то, что работал он не так много, все его пакости удавались. Он даже получил повышение! Правда, заключалось оно в том, что ему нужно было работать больше, чем обычно, но и, естественно, больше зарабатывать. Тем не менее, это повышение, и если Фраун будет работать ещё усерднее, то точно не останется на низших ступенях карьеры Дум Лорда. А работать ему теперь приходилось много. Фраун стал делать больше хитроумных ловушек, чтобы и самому к Юникитти, как в чужую ловушку, не попасться. Да и за ними нужно было следить. Иногда приходилось ждать до позднего вечера, пока кто-нибудь случайно не встанет на сетку или не упадёт в яму, наступив в кучу листьев. Он любил свою работу, но что-то ему начинало подсказывать, что больше не горит желанием постоянно просыпаться рано-рано, завтракать и идти с не самым хорошим настроением. Жизнь без Брока многому научила Фрауна. Он научился готовить благодаря книгам, что стояли в комнате его друга. Не самые изысканные блюда, но насытиться было можно. Как ни крути, а сочные тефтели с мягким картофельным пюре без комочков можно было заменить каким-нибудь салатом или кашей. И затрат меньше, и меньше шанс поджечь дом. На ужин можно было вообще сходить в дешёвую кафешку, находившуюся недалеко от апартаментов, но только по выходным, когда у него было достаточно времени. Уборку он тоже стал делать сам. И хоть получалось у него не как у Брока, Фраун старался. Мыл полы и вытирал пыль не до блеска, но носки оставались чистые, а лёгкие — здоровые. Обычно занимался этим по выходным, так как в будни дни времени не было, а уборка у него занимала как минимум часа три. Это ещё не считая чистки сантехники и мойки посуды, хотя вторым Фраун занимался каждый день. Но было то, чем он вообще почти занимался — стиркой и глажкой. Ну, нижнее бельё-то он стирал, а вот мантия все те дни была та же. С того дня, как Брока положили в больницу, Фраун не снимал ту мантию с зашитым рукавом. Спал он в его комнате, так как в своей ему было некомфортно. Запах посудомоечного средства и печенья растворялся с каждым днём, что не очень нравилось парню. Тем не менее, на кровати Брока сны приходили быстро и были хорошие. Иногда, перед сном, он рассматривал в гостиной их совместные фотографии. Вот та, где Фраун сделал рожу кирпичом, пока Брок хихикал. Ещё одна, где парень пытался сфотографироваться один, но в кадр "случайно" влез черноволосый. У них не было ни одной нормальной общей фотографии, но такие фотки ценились не так сильно, как "дурацкие". При их виде Фраун улыбался, вспоминав то, как происходили такие "фотосессии". Фраун очень скучал по Броку и хотел навестить его, но не позволяли расстояние и постоянная загруженность работой. Ему чёртовски не хватало этого доброго летсплейщика и домоседа, этого низковатого, но приятного баритона и этого наивкуснейшего печенья. Он постоянно задавался вопросами, такими так "Как он?", "Не грустно ли ему там?", "Становится ли ему лучше?". Знав, что в больнице не самый лучший сервиз, он очень хотел накормить Брока разными сладостями, привезти разных книг и кроссвордов, попросить у врачей и заведующих переночевать в его палате, если там были свободные койки и даже если это платно. Он уверял себя, что черноволосого всё равно через какое-то время выпишут, нужно было лишь немного потерпеть. Совсем немного. Фраун вновь почувствовал знакомое ощущение в груди. Пульс Фрауна был не ниже, чем у Брока во время его первого приступа... — Брок, дружище! Как только черноволосый парень перешёл порог, Фраун кинулся на него с распростёртыми объятиями. Он не заметил, что у друга в руках была тяжёлая сумка, потому Брок и пытался вырваться. Или же не только из-за сумки? — И долго ты это репетировал? — нахмурившись, спросил он и направился в свою комнату. — Т-ты о чём? — он не понял. — Чё случилось-то? — Я столько времени ждал твоего приезда, а ты так и ни разу не навестил меня! — Фраун стал замечать, как глаза друга становились влажнее. — Брок, да я тебе, блин, своей репутацией одного из самых главных распространителей хаоса клянусь, я очень по тебе соскучился! А из-за грёбанного повышения я никак не мог... — Повышения? — Брок обернулся и чуть не уронил сумку от удивления. — Ну-ка поподробнее... — Да подожди ты, сначала нужно распаковаться. — Фраун был рад смене темы. Когда они расставили средства личной гигиены и посуду по местам, они принялись разбирать сумку с одеждой. В то же время они обменивались новостями, что у них произошло за такой долгий промежуток времени. Как оказалось, Брока выписали из больницы не потому, что он вылечился, а из-за того, что ну просто невозможно находиться в больнице столько времени. Из забавных случаев он помнил только то, как один раз в очереди двое стариков не могли разобраться, кто за кем стоял, и уже переходили на мат, пока врач не вытащил какого-то случайного человека из очереди. За этим спором было достаточно интересно наблюдать и смеяться. — Ну, знаешь ли, в нашем городе и не такие споры заметишь... — усмехнулся Фраун. — Редко из дома выхожу, потому и не представляю, какие ещё бывают. — черноволосый закатил глаза и слабо улыбнулся. — Так что у тебя там с повышением? — Ничего особенного. Меня просто заставили больше работать, но зато будет больше денег. Кстати, пока тебя не было, я научился мыть полы и готовить кашу! — похвастался он. — В начале было трудно, особенно в самый первый, но я старался! Вот только не думай, что я теперь всё за тебя делать буду... — Да не волнуйся ты — как ни крути, а я останусь твоим "слугой". — черноволосый пожал плечами. — В первый день всегда трудно, я тебя понимаю. Вот, к примеру, быть в больнице. Просыпаешься на койке, а в голове только что-то размытое, вот у тебя весь день оно из мыслей не вылезает. Наверное, последнее, что я видел. Спасибо тебе, кстати. Если бы не ты, я бы не знал, что было. — Не стоит. — Фраун отвёл взгляд. — Я вообще пытался сам сделать тебе искусственное дыхание, но скорая помощь была незаменима. — Искусственное дыхание? Это, типа, ты пытался передать мне как можно больше воздуха? — Ну, в принципе, верно. Я даже сравнил бы это с поцелуем, но... — Поцелуй? — Брок резко подошёл к нему. — Это... Он положил ему ладони на плечи в то время, как Фраун встал во весь рост. Недолго подумав, он слегка наклонился и прикоснулся своими губами к губам друга. Дальше черноволосый не решился. По их телам пробежала приятная дрожь. Лишь касание, а Фраун вспомнил, насколько мягкие были тогда губы Брока, и прикрыл глаза. Тем не менее, он слегка оттолкнул его, когда его губы были на чужих губах слишком долго. Они оба не поняли, зачем черноволосый это сделал. — ...Вот так? — он закончил свой вопрос. — Да. — парень приложил ладонь к его шее, где должна была находиться сонная артерия. — У тебя сердце колотится. Доставай секундомер. — У тебя тоже. Я даже слышу. Сердце Фрауна колотилось так, что, казалось, в такт с биением сердца Брока... Фраун проснулся и резко встал от шума на кухне. Тем не менее, он давно так не высыпался в своей комнате (возможно, бессонница была связана не только с духотой, но и с отсутствием его черноволосого друга). Поначалу ему казалось, что Брок собрался мстить за то первое апреля. Но всё оказалось гораздо лучше. Когда он пришёл на кухню, тот уже приготовил своё печенье с шоколадной крошкой. То самое, по которому он так скучал. И, честно говоря, Брок тоже. — Доброе утро, чувак. — он улыбнулся и протянул другу печеньку. — Доброе. — Фраун попытался взять её, но случайно уронил — то ли от счастья, то ли оттого, что она была горячей. — Боже, ты испёк печенье! — Да ладно? — он усмехнулся. — На вкус, может быть, получилось не таким, как раньше, просто давно его не пёк... — Нет, Брок, оно прекрасно! — парень кое-как поднял печеньку с пола и откусил её. — Правда? Не думал, что до сих пор помню точный рецепт. Как и печенье, всё осталось прежним. Фраун и Брок так же вместе стали играть в видеоигры, общаться и выполнять свои обязанности. В будни дни Фраун ходил на работу, а Брок тем временем занимался домашними делами. По воскресеньям они делали уборку вместе, причём делали они её намного быстрее, чем когда черноволосый лечился в больнице. Всё остальное время они либо сидели дома, либо гуляли по Фраунтауну, так как бывали выходные, когда почти невидимое солнце грело не так сильно. Тахикардия хоть и мешала Броку, но он так же принимал нужные ему препараты, как и в больнице. В среднем пульс колебался в районе 110-130 ударов в минуту, а во время приступов вообще по 150-170, но фибрилляция не проявлялась. На всякий случай Фраун велел ему в такие моменты держаться поближе к арке на кухню, где рядом висел телефон, чтобы можно было вызвать скорую. С работой у Фрауна всё было хорошо. Один раз он, впервые за долгое время, взял Брока с собой в Юникингдом. Вместе они сделали парочку ловушек. Вернее, сделал Фраун, а Брок просто стоял и следил, чтобы к ним никто пока не подходил. Все ловушки получились удачные, а в одну из них попала даже одна розоволосая девушка — та самая Юникитти, принцесса Юникингдома. — Мастер Фраун, выпусти меня отсюда! — девушка билась в сетке, которая висела на ветке дерева и над землёй. — А-ха-ха! Ну уж нет, принцесса! — парень злобно засмеялся и пошёл дальше. — Ладно уж, давай я тебя вытащу. — Брок закатил глаза и освободил её из ловушки. — Брок, тебя выписали! — Юникитти обняла черноволосого. — Как ты? Ты больше не болеешь такси... Тьфу, не могу выговорить!.. — Ну, вообще-то болею, но основное лечение я уже прошёл. — он обнял её в ответ. — А ты откуда знаешь, что я был в больнице? — Мастер Фраун рассказал. — Че-е-л!.. — позвал Брок, посмотрев куда-то в даль. — Брок, чего ты там стоишь? Ты зачем её освободил? — с натянутой раздражённостью прокричал он. — Уф, ладно, пошли уже. Рабочий день скоро закончится, а я ещё не так много людей обидел! Или мы... Так дни и продолжали быть такими же, как и всегда. На Фрауне — работа, на Броке — дом. Они так же дружили и казались неразлучными. А ведь всегда была то самое "но"... С каждым днём Брок всё больше осознавал, что он постепенно влюблялся во Фрауна. В принципе, он всегда был готов ради него хоть горы свернуть. Правда, в смысле очень крепкой дружбы. Начал Брок думать о нём не как о простом приятеле ещё в больнице, когда он скучал по нему. А после того поцелуя так совсем крышу стало сносить. Черноволосый тщетно пытался скрывать это, но иногда подолгу смотрел на Фрауна, пока тот кушал, смотрел фильмы по телевизору, играл. Иногда, пока он спал, Брок пробирался в его комнату, чтобы посмотреть на такое милое зрелище. Когда он рассказывал о том, как его иногда бесили коллеги и эта Юникитти, что она очень часто портила все его планы, как однажды он всё же станет самым главным распространителем хаоса и захватит всю планету, Брок скорее слушай его голос, нежели всю эту болтовню. Внятный, мягкий баритон, который был так приятен на слух. А когда Фраун смеялся, злорадствовав или просто реагировав на шутки, сердце и вовсе билось быстрее. Как будто в больнице его почти полностью вылечили, а его сожитель только развивал тахикардию. Тогда Брок был не против, пока не решился кое-что ему рассказать. Был вечер. Фраун пришёл домой совсем недавно, но уже лежал на диване и смотрел телевизор. Ничего интересного не показывали, поэтому он просто переключал каналы в надежде найти что-нибудь особенное. На одном канале показывали мультики, на другом — телепередачу для автолюбителей, на третьем — боевик. Хотелось порубиться во что-нибудь из маленькой "библиотеки игр" Брока, но тогда его могло бы затянуть, а ему нужно было лечь спать пораньше. Вдруг рядом с ним сел Брок. Пульс был высокий, но он старался сохранять спокойствие, а если бы друг и заметил, то можно было бы сказать, что это всё болезнь. Дождавшись, пока Фраун, в конце концов, выключит телевизор, тот повернулся лицом к нему и вздохнул. — Фраун, можно задать тебе один вопрос? — голос не дрожал, но некое волнение чувствовалось. — А? — Ты... Я тебе нравлюсь? — боже, только не это! Он ведь хотел спросить, как бы Фраун отнёсся к тому, если б он нравится черноволосому, а не прямо спрашивать о его чувствах к нему! Фраун отложил пульт и полностью развернулся. Задумчиво почесав затылок, он поднял глаза: — Брок, ты... Неплохой друг. Но в плане того, чтобы я любил тебя так, как нечто большее, то... Нет. Не потому что в тебе что-то не так. Просто, если бы я состоял в подобных отношениях и любил кого-нибудь, то какой из меня Дум Лорд? Лично для меня это отрицательное чувство. — Спасибо за ответ. — Брок лишь пожал плечами, но на самом деле ему хотелось реветь и кричать. — Я лишь поинтересовался. — Это потому что я сравнил искусственное дыхание с поцелуем? Можешь забыть тот случай, если хочешь. Я ни капли не злюсь на тебя и надеюсь, что ты тоже ко мне неприязни не испытываешь. — он встал с дивана. — Я у себя. Если понадоблюсь — зови. "Я же говорил. Ты ему не нужен." — внутренний голос Брока явился вновь, заставив того пустить маленькую слезу. Маленькую, потому что боялся, что его плач мог услышать его сожитель. Фраун тем временем сидел на кровати и смотрел в стену. Он думал, что поступил правильно. В конце концов, Брок сам сказал, что всего лишь поинтересовался, что в этом такого? Фраун соврал ему. Брок ему нравился. Понял это не слишком давно, а началось это в тот день, когда он впервые спал в его комнате. А после того поцелуя он окончательно убедился в своих чувствах. Тем не менее, ему очень хорошо удавалось их скрывать, отвлекаясь на работу, игры и разговоры с ним, никак не связанные с любовью или чем-то подобным. И взаимности он особо-то не требовал — больше всего он хотел, чтобы Броку было хорошо. Фраун сказал бы ему правду, если б не чёртова тахикардия черноволосого, которая могла бы из-за него, из-за лишней тревожности, ещё сильнее развиться, что увеличило бы риск ещё одной клинической смерти (по поводу биологической он даже думать не хотел) в пару раз. А так ему казалось, что всё в порядке. Казалось. А ведь Фрауну в очередной раз подсказывало некое чутьё, что ничего хорошего после того разговора не произойдёт... — Эй, Брок, не хочешь прогуляться до магазина? — Фраун стоял около двери, ведущей на улицу. — Только дай денег. — он расстегнул свою кофту, чтобы не было так жарко. — Мы с тобой вместе пойдём. Если хочешь, можем накупить кренделей. — Тогда я пойду один. Или иди сам. — Брок отвёл взгляд. — Тебе кренделей не хочется или со мной идти? — Второй вариант. Фраун был прав. Фраун почти всегда был прав насчёт Брока. Ничего хорошего с момента их разговора по поводу его симпатии к черноволосому не происходило — только наоборот. Они перестали так хорошо общаться, как раньше, реже гуляли вместе. А в какой-то момент вообще перестали. И не только гулять. Они больше не играли в видеоигры (по крайней мере, вместе), Брок перестал так часто готовить печенье, а если и готовил, то съедал его сам, Фраун перестал делиться с ним своим мнением по поводу того, какая принцесса Юникитти нехорошая, что ему постоянно не везло, но однажды он станет лучшим. Когда он пытался с ним заговорить, тот не слушал и пытался куда-то сбежать. Они постепенно становились... Простыми сожителями. Обыкновенными людьми, которые всего-навсего вместе снимали апартамент. А так каждый из них жил для себя. Поначалу Фраун успокаивал себя, что они всё равно друг без друга не могли из-за того, что он получал деньги, а Брок готовил еду и занимался домом, но узнав, что черноволосый стал зарабатывать с помощью своего игрового канала, у него внутри что-то ёкнуло. Главное, чтобы Броку было хорошо... Работал Фраун всё хуже и хуже. Ловушки получались нелепыми и их легко было заметить. На конференции он часто опаздывал, но не настолько, что его увольняли. Тем не менее, он понимал, что был достаточно близок к отстранению. — Мастер Фраун, а что здесь делает этот такой заметный капкан? — показала однажды розоволосая принцесса на железку посреди тропинки. — Не обращай внимание. Просто кто-то уронил его. — он выглянул из-за кустов. Его никогда не удивляло то, что Юникитти, увидев опасную штуку, сразу винила во всём Дум Лорда. — В раскрытом виде? — она приподняла бровь. — Мастер Фраун, если ты действительно не можешь не делать пакости, то, не знаю, хотя бы раскрась эту железяку в мутно-жёлтый для маскировки. Или хотя бы Брока попроси помочь — он умеет отвлекать производящий манёвр! Или производить отвлекающий манёвр... — Он больше не придёт в Юникингдом. По крайней мере, со мной. — он бросил на капкан веточку, чтобы тот захлопнулся, и его можно было отнести домой. — Как это?! — ужаснулась Юникитти. — Вы поссорились? Вы разъехались? Что случилось?! — Что-то я с тобой совсем разговорился, принцесса. — Фраун взял капкан и направился в сторону водопадов, которые разделяли Юникингдом и Фраунтаун. — Куда ты пошёл? — Капкан раскрашивать. — Что бы то ни было, надеюсь, у вас с Броком всё хорошо. А в один день Фрауна уволили. Мало того, что он опоздал, так ещё и за столько времени почти не делал никаких гадостей. Сквозь смех бывших коллег он тихо удалился. Столько времени он был одним из Дум Лордов, причинял вред, чтобы стать выше. А его просто взяли и уволили. В конце концов, он сам был виноват, раз халтурил и опаздывал. Или же вина была не только его? В любом случае, деньги были нужны. Вот только куда устраиваться? Кассиру мало давали, почтальонам тоже, уборщикам тем более. Через пару дней после увольнения он нашёл подходящую работу на каком-то заводе. Фрауну нужно было просто таскать коробки и разные тяжести. Справлялся он с этим не очень, но деньги не пахли, тем более, если он их получал. К тому же, на заводе было не так тяжело, как дома. Фрауну больше нравилось носить коробки, нежели смотреть, как при одном только его виде Брок неодобрительно глядел на него и убегал. Он почти перестал спать. И не из-за жары. Фраун по несколько часов мог лежать в одной позе с закрытыми глазами. Сон не шёл. В голове были лишь раздумья, что это с Броком. Неужели он ненавидел своего сожителя? Вдруг он уже искал место жительства, чтобы переехать туда, подальше от Фрауна? Неужели тогда они совсем перестанут видеться? Фрауну становилось холодно, несмотря на жаркое время года. Кроме Брока, он ни о ком так не думал, ни за кого не боялся и никто ему больше не нравился. От таких мыслей он засыпал лишь под утро, а просыпался уже через час. Так он иногда спал на работе, во время обеденного перерыва. Он понимал, что такой режим сна не был благоприятен, но ему уже было как-то плевать. Фраун перестал много кушать. Готовил он не очень хорошо и вкусно, так как не было настроения. А есть еду Брока не позволяло странное ощущение в груди. Ел он два или один раз в день, в основном кашу на воде, готовив которую он всего лишь насыпал в горячую жидкость не очень много крупы. Он не голодал — аппетита у него и так не было. Иногда, бывало, заваривал себе чай, но пить его было не с чем — всякие пряники и конфеты ему не хотелось есть, а печенье сожителя он тем более не трогал. Фрауну казалось, что их отношения с каждым днём становились всё хуже и хуже. Как будто бы Брок его всё больше ненавидел и всё больше прятался. Парню хотелось побежать к нему, обнять и спросить, что же, чёрт возьми, произошло, но думал, что сделает только хуже. Жизнь Фрауна шла под откос. Но и у Брока не всё было сладко. С того дня, как они поговорили насчёт симпатии Фрауна к Броку, ему стало жутко плохо. Он понимал, что если бы он и признался в своих чувствах, то сожитель стал бы его презирать. Ему не хотелось лишний раз разговаривать с ним, чтобы не видеть его рассерженное на него лицо и не слышать, возможно, грубый голос, который уже не казался ему таким родным. И хоть Фраун пытался с ним заговорить, Брок хотел сбежать. Он думал, что парень хотел поговорить с ним насчёт его чувств, которые он считал невзаимными. Он не хотел, чтобы ему лишний раз делали больно. Он и так страдал от тахикардии, так теперь не знал, что делать с другой болезнью — как он охарактеризовал его влюблённость. Он стал замечать, что Фраун не ел пищу, приготовленную Броком. Он сам делал себе кашу и ел не в то время, когда кушал черноволосый. Он даже не хотел притрагиваться к его печенью с шоколадной крошкой, что чуть ли не до слёз доводило больного, но он пытался заесть грусть этим самым печеньем. Когда он стал догадываться, что Фрауну не хотелось иметь с ним никакого дела, Брок решил зарабатывать деньги с помощью его игрового канала на видеохостинге. Он знал о такой функции, и у него было достаточно просмотров и подписчиков, чтобы пользоваться ею, но ни разу не пробовал. Доход был не самый маленький — на еду и на половину всей оплаты проживания (вторую половину оплачивал Фраун) хватало. Правда, видео его становились всё скучнее. В комментариях подписчики спрашивали, что случилось, почему голос летсплейщика стал хриплым и тихим, а контент хуже, он лишь отвечал, что у него просто тяжёлый период в жизни и что это рано или поздно пройдёт. А вот насчёт второго он, казалось, ошибся. Спал он долго, но плохо. Снились кошмары, в которых Фраун осуждающе смотрел на него и пытался сбросить в некую пропасть. И как Брок не пытался осознать, что это лишь сон, он не мог проснуться и продолжал падать. Пробудившись, он вставал и выходил из комнаты. Никого не было дома. Он брался за готовку и оставлял половину для сожителя в надежде, что он всё же поест немного, но он, конечно же, не делал этого. Потом он принимался за уборку: обычно он мыл только свою комнату, но иногда брался за весь апартамент, кроме комнаты Фрауна, опять же из-за возможного презрения его к Броку. После он записывал то, как он играл в игры, что и заливал на видеохостинг. Просто так в игры ему не хотелось играть, даже если было нечего делать. В такие моменты он представлял, что было бы, если бы Фраун любил его. Однако, такое ему казалось невозможным. Он не догадывался, что тот бросил карьеру Дум Лорда, потому и считал, что тот вообще не может любить в совсем не дружеском смысле. А уж тем более не догадывался, что Фрауну и до увольнения он нравился. Брок перестал принимать лекарства. Он вообще перестал что-либо предпринимать, когда у него случались приступы. Плевать, если у него проявится фибрилляция. Он уже не пользовался секундомером, чтобы измерить пульс. И не только из-за того, что Брок и так знал, в скольких ударах в минуту он колебался. Ведь это Фраун подарил ему этот прибор. Секундомер только напоминал ему лишний раз о сожителе. Как-то черноволосому захотелось выкинуть его, но тот был не в силах сделать это. Он лишь положил его куда-то на полку и за какое-то время забыл, что он находился там. Ему очень хотелось верить в то, что сожитель хочет с ним общаться, когда тот нормально с ним разговаривал. Правда хотелось. Но почему-то не получалось. Почему-то ему казалось, что он для него пустое место. Почему-то ему казалось, что совсем скоро ненависть перейдёт в равнодушие. И это тоже ему не нравилось. "Ты ему не нужен..." "Сейчас он хочет, чтобы ты исчез. А завтра и вовсе забудет о тебе..." "Перестань уже существовать для него!" И в конце-то концов, Брок послушал свой внутренний голос... — БРОК! Чёрт возьми, что с тобой?! Фраун пришёл поздно. И не в смысле его распорядка дня. На полу лежал Брок, задыхавшись и державшись за сердце. — Всё-таки... Неприятно... Он понял, что происходило. Парень быстро подбежал к телефону, чтобы вызвать скорую, что черноволосый остановил его: — Не надо. Пожалуйста, не надо. Прошу тебя... Фраун повесил трубку, так и не набрав короткий номер, и подошёл к сожителю. Он присел рядом с ним. — Хочешь умереть, верно? — вопрос был больше похож на утверждение. Брок не ответил. А сердце всё набирало темп. И пульс уже был выше, чем 200 ударов в минуту. По его щеке покатилась бы слеза, если бы он не лежал. В глазах было мутно. Но в тот момент только из-за солёной жидкости, нежели из-за скорой смерти. — Тогда расскажи мне, в чём дело. Почему ты не хотел всё это время разговаривать со мной? — Я боялся, что ты меня... Ненавидишь. В тот день я хотел тебе признаться, а получилось всё немного... По-другому. Что-то странное кольнуло в сердце. Так оказалось, что соврал не только Фраун, соврал ещё и Брок, сказав, что тот всего лишь интересовался. В кои-то веки Фраун не был прав насчёт своего сожителя... — В тот день я не хотел говорить тебе правду, что ты мне тоже нравишься. Я боялся, что смогу ещё сильнее развить твою тахикардию. Я лишь хотел, чтобы тебе было хорошо. — А как же твоя... Профессия? — Меня уволили из-за того, что мои ловушки стали хуже, да и сам я стал чаще опаздывать. Работаю сейчас в другом месте. Но я полюбил тебя ещё до увольнения. По-моему, когда ты был в больнице... — Я тоже полюбил тебя тогда. — он усмехнулся, не прекращав глотать воздух. — Вот, значит, как... А сердце колотилось всё быстрее. Казалось, через считанные секунды Брок вот-вот потеряет сознание. В глазах уже мутнело не только от слёз. Зрачки уже стали расширяться. — Так мне... Вызывать скорую? Делать тебе искусственное дыхание и непрямой массаж сердца? — Нет... — ответил он. И Фраун понял, почему. Когда Брок в последний раз посмотрел на него и прикрыл глаза, он разревелся. Через несколько минут Фраун, приложив ладонь к его шее, понял, что... ... Сердце Брока окончательно остановилось.