Слуга двух господ

– Драко! – Я в порядке. – Все закончилось? – Похоже. – Гарри?.. – Не знаю. Последнее, что помню, как он подставился под Аваду Томми, которая летела в нас. – То есть… – Не знаю. Я очнулся всего на несколько минут раньше тебя. Но Авада, пущенная в Поттера, еще ни разу не заканчивалась для старины Волди ничем хорошим. – Нарцисса? Драко неопределенно пожал плечами. – Где мы? – Судя по потолку, в Мунго. Гермиона посмотрела на потолок с недоумением. Потолок как потолок, было совершенно непонятно, как по нему можно определить место. Затем ее мысли вернулись к произошедшему накануне. Они еще не были готовы. Драко едва успел отправить послание Ордену. Полубезумный Волдеморт аппарировал в мэнор, вызвал их обоих и потребовал зелье немедленно. Кто-то был послан за подопытным в Мунго, но на нервах Гермиона даже не отследила, кто это был. Следующее четкое воспоминание – Драко дает зелье больному, она произносит заклинания, и тот успокаивается. Драко протягивает кубок с зельем Лорду, тот принюхивается и… просит ее сделать глоток. Она приближается к кубку и протягивает руку, но руку перехватывает муж и вызывается выпить сам, на ходу придумывая несуществующую беременность и упирая на последствия для здоровья наследника. Гермиона не успевает перепугаться за Драко, когда Волдеморт отвергает его кандидатуру и манит к себе Нарциссу, та послушно подходит и делает глоток из кубка. Целых пять минут они все, не отрываясь, следят за состоянием леди Малфой, которая делается еще более инертной, чем в последние дни, за это время самому Волдеморту становится хуже, и он одним глотком опорожняет кубок. Состав, способный успокоить дромарога, не действует на Лорда мгновенно, Гермиона пристально наблюдает за ним и бросает заклятие разрывания связи, как только он заваливается на бок. У Нарциссы начинаются судороги, они с Драко бросаются к ней. Лежащий напротив тяжело дышащий Волдеморт поднимает палочку, его губы шевелятся, проговаривая два слова... Все это она видит словно в замедленной съемке. В другом конце зала материализуется Гарри и, мгновенно проанализировав происходящее, аппарирует на линию заклятия. – Как ты думаешь, после того как… мы выпали из реальности, они смогли закончить ритуал? – Тот Уизли вроде неплохой артефактор, задачу, думаю, понял. – Мистер и миссис Малфой, – толстушка среднего возраста в лимонной мантии вошла в дверь палаты, – вы очнулись. – Похоже на то, – пробормотал Драко, а Гермиона на него шикнула. Проведя над каждым несколько раз палочкой, медиведьма удовлетворенно хмыкнула. – Завтра вас можно будет отправить домой. – Как остальные? Кто?.. – Все завтра. Сегодня отдыхайте. У вас обоих сильное магическое истощение. Толстушка выплыла из палаты, очевидно, уверенная, что сделала это грациозно. – Грейнджер? – Что? – Ты в порядке? – Мы не знаем, смогли ли убить Волдеморта, не знаем, жива ли твоя мама и мой лучший друг, а ты спрашиваешь, в порядке ли я? Они посмотрели друг на друга и нервно захихикали. Напряжение немного отпустило. Драко привлек к себе жену, она положила голову ему на грудь, оба замолчали, думая каждый о своем. Они провели в тишине час или около того, прежде чем Малфой снова нарушил молчание. – Гермиона? – Да? – Я… я рад, что с тобой все хорошо. – Я тоже рада, что ты цел, – она удивленно посмотрела на Драко. Зачем говорить очевидные вещи? Палата опять погрузилась в тишину, Гермиона напряженно размышляла, сказать ли ему, что она… Нет, не нужно. Зачем Драко нести этот крест? Он много сделал для нее, пусть живет в неведении и не тяготится ее чувствами. Ей бы не хотелось, чтоб из-за того, что ее чувства… претерпели некоторые изменения, изменилось его отношение к ней, чтоб он начал ее избегать. Но, если задуматься, они не знают, каков теперь мир по другую сторону палаты. С одной стороны, уничтожь Волдеморт Орден, их кинули бы в застенки Малфой-мэнора или другого поместья, если бы вообще оставили в живых лишнюю минуту, но с другой стороны, неизвестно, сколько им осталось, если старина Волди (она улыбнулась тому, как прижилось прозвище, данное мужем ужасному колдуну) выжил. И она решилась. – Малфой... Драко... я… Дверь палаты отворилась. В проеме показалась лохматая голова Поттера. – Гарри! – Гермиона бросилась на шею другу и замерла, в уголках ее глаз собрались слезы и неровными дорожками потекли по щекам. – Ты жив, жив! – повторяла она. Малфой встал с кровати, подошел к Поттеру и, превозмогая неприязнь, пожал руку. Гермиона отметила, что Драко едва держится на ногах. – Рассказывай, что случилось! – обратилась она к другу. Поттер уселся совсем близко к ней и взял за руку. Гермионе стало не по себе, она растерянно посмотрела на Малфоя и переместилась на его кровать. Тот бросил на нее удивленный взгляд, сильно прижал к себе и, уложив подбородок ей на плечо, замер. – Что вам известно? – спросил Гарри обоих. – Ничего, – охотно ответила Гермиона, которой внезапно стало очень комфортно, – после того как ты возник между нами и лучом Авады, ничего. Мы пришли в сознание здесь несколько часов назад. – Да, у всех присутствовавших тогда в зале сильное магическое истощение. Видимо, гад вытащил все, до чего дотянулся. – У всех? Поттер замешкался и не ответил на вопрос. – В общем-то... ничего нового не произошло, Авада отразилась от меня и отрикошетила в… отрикошетила. – В этот момент появились наши. Ваше зелье начало действовать, я занялся телом, Билл сделал все так, как вы ему написали, и поймал душу в кольцо. Думаю, они с Невиллом уже уничтожили это. Когда тело… умерло, оно вернулось к своей первоначальной форме, это был Гойл, Грегори Гойл. Хрен знает, зачем ему понадобилось воскрешать монстра. Судя по лицу, у Драко были соображения на этот счет. – Как-то так, – закончил рассказ Гарри, – Упивающиеся забаррикадировались в Лестрейндж-холле, осталось выкурить их оттуда – и войне конец. Теперь, когда победители очевидны, Министерство вступило в игру. – То есть, – Гермиона говорила осторожно, еще сильнее прижимаясь к Драко, – никто не пострадал? – Почти, – Гарри избегал смотреть в глаза собеседникам, – мне пора. Я случайно услышал, в какой вы палате. Если меня не найдут на месте… – В кого отрикошетила Авада? – резко спросил Малфой. – В твою маму, в Нарциссу, точнее, в ее тело. Не знаю, была ли она в тот момент еще жива. Мне жаль, Малфой. Честно жаль, извини, – Гарри поспешно двинулся к выходу. Он услышал глухие рыдания и боковым зрением увидел, как Гермиона прижала голову Драко к своей груди. Его не поразило то, что подруга так прониклась чужим горем, его поразило то, что Малфой позволял кому-то видеть свои настоящие эмоции. Кажется, именно в этот момент он перестал питать глупые иллюзии.