Хейна засыпает.

       Хейне кажется, что у неё по глотке ползают насекомые. Хейна даже чувствует их движение, их маленькие мерзкие лапки, то как они свободно бегают по пищеводу Хейны. Хейна каждый раз вызывает рвоту — но никаких членистоногих не оказывается.        Хейну пробирает крупная дрожь. Хейне просто чертовски холодно, даже тогда, когда термометр угрожающе замирает у 38 градусов Цельсия. Хейна судорожно пытается согреть ледяные руки своим тяжелым дыханием и укутывается теплее.        Хейной можно пугать даже аякаши. Хейну данная перспектива не радует — даже не интересует. Хейну почти ничего не интересует, ни её вид — словно она, как в лучших традициях кошмаров, восстала из мёртвых, ни что-либо ещё.        Хейна не может нормально стоять на своих дрожащих ногах. Под Хейной — её весом или из-за дичайшей слабости — подкашиваются ноги. Рядом с Хейной постоянно одно сплошные проблемы.        Круг замыкается.        Как бы, и сама Хейна одни сплошные проблемы. Но Хейна не переживает. Хейна трясётся от сковывающего, накрывающего её полностью льда, и ни о чём не может подумать.        Хейна чувствует этих тараканов в своей глотке. Хейна всё ещё не может от них избавиться. Хейна знает, как один из них пронырливо дёргает своими усиками. Хейна чувствует их щекотку где-то рядом с трахеей.        Хейна слабо дышит, и ничего не хочет, кроме покоя.        Покой приходит. И его лико убивает Хейну быстрее, чем это делал столько лет сам Покой. А Покой просто гладит маленькую девочку-Хейночку, что лежит у его ног, и напевает какую-то колыбельную.        Хейна засыпает.