Старый детектив на новый лад

      Прошло ещё какое-то время; я не замечала его за работой в штабе. Мой отец всячески пытался влиться в расследование, но каждый раз я не давала ему этого сделать. Я боялась за отца. Потерять его было для меня сравнимо с собственной смертью.       Отца я любила даже больше, чем Тоби. Отец был всем для меня, самым идеальным и лучшим отцом. Да и Рюзаки высказывал своё мнение о том, что «Исикава-сан» не нужен в штабе, чтобы помогать. Он может предоставлять свою помощь и вне штаба, не рискуя своей жизнью.       В конце концов, папа успокоился и просто отсылал мне данные и догадки по Интернету, на почту. Как я позже узнала, он даже созванивался с Рюзаки. Каждую неделю в один и тот же день и в одно и то же время. В субботу во время обеда до Рюзаки было не достучаться, он беседовал с моим отцом. Во мне проснулась даже небольшая ревность, только вот кого я больше ревновала? Я не могла сказать точно.       Я слишком привязалась к штабу и уже не представляла себе день вне этого помещения, без забавного Мацуды, молчаливого Сюити и этого детектива… Мой обед не мог уже быть без Ватари, а вечер не мог пройти без прощания с Соитиро. Эти привычки стали мне важнее тех, что были в моей жизни до этого. Та жизнь стала безвозвратным прошлым. Теперь у меня была новая жизнь.       Наступила весна, тёплая, солнечная весна, которая радовала, цвела разными красками и пахла прекрасными ароматами.       Однажды я сидела на лужайке университета и читала статью о каком-то маньяке из Англии, который бесчинствовал в конце XIX века. Как вдруг ко мне подсел кто-то. — Рю… Рюзаки? – в шоке выпалила я, уронив книгу. — Привет, – поздоровался он, устало озирая меня. — Что ты тут делаешь? — Учусь. — Чего? — Учусь, с Ягами Лайтом. — У-учишься? — Знаешь, Юрико, я разделяю твоё мнение по поводу Лайта. — Да ну? — Я подозреваю, что он и есть Кира. — Ты сам лично решил следить за ним? — Да. — Твоя безопасность? — В норме, со стороны формальной и досягаемой для моего сознания. — А какая недосягаема? — Паранормальная, неформальная. Не забывай про убийство силой мысли. — Ох, Рюзаки, перестань! — Кстати, лучше не звать меня по имени. Здесь оно у меня совершенно другое. Ну, а так… Будем видеться чаще, – детектив похлопал меня по плечу и встал. — Я очень рада этому, – я встала за ним.       И так вот мы стали учиться втроём. Теперь все пересечения с Лайтом были для меня только в радость. Ведь где-то там, позади или впереди Лайта, всегда был Рюзаки.       Я часто стояла и болтала с ним и с компанией, в которую Рюзаки успел влиться. Даже Лайта иногда можно было завидеть с нами, он не мог игнорировать Эл. На переменах Рюзаки часто ловил меня за руку и вручал в руку то апельсин, то яблоко, то печенье. Я же, краснея, убегала на занятие, витая где-то в облаках.       Однажды мне здорово попало от лектора, и я стала относиться к занятиям серьёзнее, с нетерпением ожидая перемены, чтобы скорее увидеть Лайта и Рюзаки. Лайт даже казался мне не таким ужасным. Но мне не нравилось, как он глядел то на меня, то на Эл. Как-то странно. Он будто постоянно думал, размышлял. Ни секунды покоя в его голове не наблюдалось. Это напряжение, дрожание век и странная мимика лица… Меня отталкивало это.       И… Этот холод от Лайта никуда не делся. Мне уж казалось… Невесть что мне казалось, ничего нормального, я так думала по крайней мере.       Один из таких учебных дней выдался на редкость жарким, все нацепили на себя юбочки покороче, шортики да маечки. Я же, конечно, «выделилась» и парилась в кофте с длинным рукавом, толстовке и джинсах. С утра было прохладно.       У теннисного корта собралось уйма народу. — Чего там такое? – спросила я Эндрю, моего однокурсника. — Сейчас эти два парня заделают партию в теннис. — Чего? – я пробилась через толпу к самому ограждению.       И вправду, Лайт стоял в форме для тенниса, разминаясь. Рюзаки изучал ракетки и смотрел на Лайта, совершенно спокойно, без разминки и без внимания на зрителей. — Удачи, – крикнула я Рюзаки, но тот не обернулся.       Хм, и вот, партия началась. Лайт бил по мячу злостно, сильно, казалось, мяч разлетится на части от удара Лайта. Рюзаки отвечал мягче, но точнее, Лайт еле успевал отбить.       Как же он играет, этот детектив! Сколько он ещё припрятал в себе сюрпризов? Девушки стояли и восхищённо повизгивали и от Рюзаки, и от Лайта. И тот и другой парень в равном процентном соотношении восхищали девушек. Я же не видела в этой партии красоты, я видела действительно противоборство. Видела соперничество. Спор.       Они разговаривали, да. Они не просто играли, чтобы закадрить этих девчонок. Они беседовали. Лайт яро утверждал, что он не Кира, вот, у него нервный тик на лице, вот же! Рюзаки спокойно утверждал, что Лайт – Кира. Ни один нерв на его лице не дрогнул, он уверен в своих словах.       Вот, он бьёт… Удар… Ах, нет, Лайт отбил. Он упирается. Он не Кира! Да, как же! А что же ты так напрягся? Что не так, Лайти? Что с тобой такое, отчего твоё лицо исказилось в такой ненавистной гримасе?       Рюзаки же был невозмутим; ни свистом, ни криками, ни вздохами из него нельзя было выдавить ни одной эмоции. В мыслях он рассуждал, и Лайт тоже. Эта битва умов могла быть бесконечной, но всё же, Рюзаки сделал это, и Лайт пропустил подачу.       Ещё разок? Хорошо.       Ещё партия…       Ещё партия…       Мне стало плохо то ли от визга девчонок, то ли от того, что я была так тепло одета; не знаю, я вылезла из давящей толпы и побежала к лавочке. Меня что-то душило. Я не понимала, что именно. Может, тот мимолётный взгляд Лайта или просто жара? Лайт полоснул меня взглядом, не оставив мне шансов выжить. Будто прошлись бритвой по горлу. Я начала кашлять, не в силах сдерживать того, что мне плохо. — Водички?       Я, кашляя, приняла бутылку. Передо мной стоял Рюзаки с полотенцем. — Хорошая партия. — Ага, – откашливаясь, кивнула я. — Всё в норме? — Лайт… Ты всё… – перевела я тему. — Стал увереннее на десять процентов, – прервал меня Эл.       Я вздохнула. — Прошло немало времени, пора делать выводы. Кира – это тот, кто был связан с Реем и Мисорой. Там связь с Лайтом прямая. Лайт в списке первых подозреваемых.       Я грустно кивнула, не зная, что ответить. Мне всё ещё было плохо. — Жду в штабе сегодня. У меня есть небольшое заявление, так скажем… — Хорошо…       Рюзаки ушёл, его нагнал уже переодевшийся Лайт. Они направились в кафе. Хм, как странно. Рюзаки хочет завести с ним беседу о Кире?       Я не поплелась за ними, а пошла на занятие. Весь день мне было плохо, отчего, не знаю сама. Мне мерещились какие-то странные тени, бросало то в жар, то в холод.       Появилось странное ощущение чего-то… Плохого. Преддверие чего-то нехорошего. Нет, не так, как при смерти Лэнса или Тоби. Что-то другое. Странное смятение, странное чувство тревоги.       Учебный день подходил к концу, я еле плелась из университета, как вдруг мой телефон зазвонил. Отец, что бы ему было нужно сейчас? — Дочь, ты знаешь, что Соитиро в больнице? — Как? ЧТО? — Инфаркт. — Как он? – я быстро побежала ловить такси. — Жив. Рюзаки и Лайт уже у него. — Я еду.       Я стремглав побежала к больнице, даже позабыв о такси. Соитиро, господин Ягами… Что с Вами? Этот человек стал мне вторым отцом, с ним я могла побеседовать почти о чём угодно. Он был добр ко мне, и я не могла не отплатить тем же.       В больнице меня встретили Мацуда с Сюити. Они проведывали Соитиро и уже направлялись в штаб. В палату меня долго не хотели пускать, но я добилась своего. Влетев в палату, я увидела обеспокоенного Лайта и Рюзаки. Лайт впервые при мне был так эмоционален и действительно переживал. — О, Юрико... — Господин Ягами, – я упала на колени перед его кроватью, взяв его за руку, – как Вы? — Получше, не беспокойся, вставай, вставай, что ты. — Я переживала за Вас!       Лайт поглядел на меня с какой-то тоской в глазах. Ни злости, ни холодка я не ощутила, только тоску. — Знаешь, Лайт, я ведь Эл, – вдруг сказал Рюзаки.       Я и Лайт резко поглядели на детектива. — Что? – не понял Лайт. — Да, сынок, это детектив Эл. Мы зовём его Рюзаки, чтоб никто не догадался.       Лайт немного отвернулся и задумался. Я смотрела на Рюзаки глазами человека, которого только что ошпарили горячим кофе или супом. Что? Зачем он это сделал?       Потом я перевела глаза на Соитиро и поняла. Соитиро наверняка настаивал на этом, чтобы его сын знал. Лайт что-то думал довольно долго. Я держала за руку Соитиро, не поднимаясь с пола, Эл спрятал голову в колени.       Все мы молчали. Казалось, наш квартет создан для идеального молчания. Соитиро жив – это главное.       Лайт точно знает, уже не догадывается, кто есть Эл. Если Лайт – Кира, то он сейчас ликует. Он точно знает, от кого нужно избавиться. Эл думает, Кира ли Лайт и стоило ли говорить ему о своей личности. Эл анализирует, что сделает Лайт, Эл просчитывает каждый возможный шаг Лайта.       Соитиро смотрит на сына и восхищается им. Он мечтает, чтобы сын стал великим полицейским, лучше, чем он сам. А я сижу и чувствую, как силы медленно покидают меня. Я крепко держу чужого отца за руку и упираюсь подбородком в край кровати. Я не думала ни о чём тогда… В моих ушах почему-то лил дождь. Что только что тут произошло? Что случилось? Я будто видела символы, которых не видел никто другой. Что-то началось, что-то новое, я сама не понимала, что. — Юрико, с тобой всё в порядке? – спросил Соитиро, но я уже не слышала, упала на пол без чувств. — Юрико? – ко мне подлетел Лайт.       Рюзаки пытался привести меня в чувства, но все попытки были тщетны. Ощущала тепло его рук. Я точно знала, что это был Рюзаки, а холодные ладони Лайта держали мою правую руку.