Глобальное потепление

Телефон разрывается бессмысленной мелодией, заданной настройками производителя. Тодороки Энджи, директор одной из крупнейших фирм по изготовлению автомобилей, так же известный под прозвищем Старатель, не хотел отвечать на чертов вызов, потому что знал, по поводу кого ему звонят. Из всех его детей в школе учится лишь один, которому на данный момент было пятнадцать. Шото всегда отличался от остальных школьников, как в хорошую, так и в плохую сторону- он много учился, но не участвовал в олимпиадах, фестивалях, не состоял в клубах. И являлся очень грубым. Разумеется, сам директор звонит сообщить, что драгоценный язычок Тодороки младшего довел до слез очередного альфу. Или его нежная белая ладошка залепила пощечину какой-нибудь истеричной омежке. Словом, Шото делал всё, лишь бы отвлечь отца от работы. "Угораздило же самого вредного сына родиться омегой!" -- Да?- тяжелым басом ответил Старатель, включив громкую связь. -- Г-господин Тодороки... сэр! Я звоню Вам по поводу Вашего сына...- "Кто бы сомневался!"- Д-дело в том, что... У него... Ну, знаете, это часто начинается в подростковом возрасте... Правда, у него рановато началось... -- Короче.- не смог он сдержать рыка. -- Ах, да! У Тодороки Шото началась течка, и, если Вам удобно... * * * Конечно же ему удобно! Самое, блин, время- разгар рабочего дня! Чистые десять килограмм документации, которые он планировал разобрать сегодня же, переносились на выходные. Благо, машин в это время было очень мало, и шикарный массивный черный джипп с легкостью добрался до элитной школы, в которой учился младшенький. Долго ждать Старатель не любил, а потому, припарковавшись, широким шагом направился к главным воротам, у которых уже мялся директор вместе с отцовской головной болью. Несмотря на начавшуюся течку, Шото вел себя довольно невозмутимо, привычно глядя на отца холодными глазами. Однако, будь Старатель хоть немного внимательнее к мальчику, он бы заметил, как у того подкашиваются ноги и сжимаются губы. -- В-вот Ваш сын, сэр, в целости и сохранности, как говорится!- дрожащим голосом забормотал директор, неловко подталкивая младшего Тодороки в спину.- Ему дается неделя освобождения от посещения школы, сами понимаете, состояние несостояния, хе-хе... -- Благодарю.- рыкнул раздраженный донельзя мужчина и, грубо схватив мальчишку за запястье, потащил к машине. -- И что с тобой делать?!- в машине Энджи дал себе разгуляться. А точнее, разораться.- Одни проблемы от вас, омег. -- Фуюми тоже омега...- хрипло и недовольно прошептал Шото, сжавшись на заднем сидении. Будь он в лучшей форме- не позволил бы отцу так с собой говорить, но течка понемногу давала о себе знать: живот скручивало, по всему телу бежала крупная дрожь, из задницы вытекало много горячей жидкости, переполняя прокладку, выданную медичкой. -- Фуюми, в отличии от тебя, не стала воротить нос и сразу нашла себе нормального альфу! Честное слово, Шото, почему именно с тобой так тяжело?! Младший Тодороки с силой закусил губы, заваливаясь на бок. Стало ещё больнее, на серых брюках и кожаном сидении понемногу расползалась влага. Хотелось выть от досады и стыда. Прокладка неприятно липла. * * * -- Выходи.- сухо бросил Энджи, захлопывая за собой дверь, но Шото не вышел. Тогда раздосадованный сам полез за ним, бесцеремонно схватил за ногу и потянул на себя. Сильно запахло еловым костром. Несмотря на то, что Энджи чувствовал запах феромонов младшего сына впервые, он уже был ему знаком. Его собственное возбуждение пахло точно так же. "Естественно, мы же родственники."- без задних мыслей решил Старатель, взваливая тяжело дышащего Шото на руки- на плечо нельзя, живот омеги сейчас очень чувствителен. Оставив мальчишку в ванной с чистым полотенцем и махровым халатом, Энджи бросил у самой двери: -- Форму- в стиральную машину. Приведи себя в порядок и иди в свою комнату. Оставлю тебя наедине с твоим будущим альфой. -- Моим кем?...- недоуменно начал Шото, но дверь уже закрылась. * * * -- Дом содержать в порядке. -- Да, Старатель-сама! -- Друзей не звать. -- Да, Старатель-сама! -- Презервативы при тебе? -- Да, Старатель-сама! -- И... всё-таки будь нежен. Сам понимаешь, это его первый раз. Не обидь. -- Так точно, Старатель-сама! Не беспокойтесь! Шото в надежных руках!- по-солдатски отдал честь Инаса, прежде чем скрыться в коридоре. "Славный парень. Пусть и странный немного."- апатично посмотрел ему вслед Энджи. Он уже собирался пойти к своей машине, как вдруг услышал крики. Из открытого окна выпрыгнул раскрасневшийся юный альфа с расстегнутой ширинкой. -- С-Старатель-сама!- несмотря на своё положение отвергнутого, Инаса всё равно поклонился.- Я думаю, что с ним должны поговорить именно Вы! -- В каком это смысле?!...- ошарашенно. -- Ваш сын!... Кхм!... Шото не понял, зачем я пришел, и очень попросил меня уйти! Мне жаль!- застегнув наконец ширинку, Инаса Йоараши спешно покинул дом семьи Тодороки. Три... Два... Один... -- ШОТООО!!!- Энджи разъяренным тигром направился обратно в дом. Подумать только, этот поганец снова посмел отвлечь своего занятого отца. Разобранный футон смят, одеяло валялось неподалеку. В окно, из которого выпрыгнул Инаса, дул прохладный осенний ветер, но Шото всё равно было жарко. Он корчился в самом углу, прижимая к животу подушку, и скулил, как новорожденный котёнок. Старателя его положение сильно выбило из колеи. Разве мог мальчишка в таком положении послать альфу, да так лихо, что тот предпочел выйти в окно? И зачем? -- Зачем, Шото?- задал мужчина вопрос вслух. -- Он начал раздеваться... И что-то говорил про "не больно". Естественно же, что я его пошлю... Шшш! -- Дурак. Тебе нужен альфа... -- Зачем?... Чтобы страдал вместе со мной?...- Шото сверкнул злым взглядом из-под разлохмаченной челки. -- Как-будто ты не знаешь, зачем альфы нужны омегам во время течки!- закатил глаза мужчина, доставая телефон. -- Кто бы рассказал!- злобно выкрикнул мальчишка, резко вскакивая на трясущиеся ноги и выбивая телефон из отцовских рук. Но не успел Энджи возмутиться, как Шото уткнулся лицом в его грудь.-- Ты никогда и ничего со мной не обсуждаешь... Тебе даже сейчас плевать на то, что мне больно... Напустил на меня Йоараши, будто так и надо... А о чем мне думать?! Старатель неловко приобнял сына за плечи. На него вдруг накатила тяжелая длань нежности. И невольно, неохотно он начал признавать свои промахи. С тех пор, как Рей ушла из семьи, некому было заботиться о детях. До подросткового возраста с ними сидела старенькая няня, а после, как посчитал Энджи, они стали более самостоятельными. По крайней мере целыми днями пропадали в школе. Тойя и Нацуо- альфы, доверяющие своим инстинктам. И им не приходилось объяснять, что делать со своими омегами. А Фуюми, будучи завидной красавицей, ещё в средней школе завела себе не менее красивого и достойного бойфренда. Но Шото был слишком привязан к матери. Её уход всё ещё висит на отцовском мудачестве. И этот осуждающий взгляд наполненный болью Энджи увидел во второй раз. Во второй раз закрыл глаза. Но больше он не отпустит, не потеряет дорогого человека. -- Шото...- прошептал он, медленно опускаясь на колени и увлекая ослабевшего мальчишку за собой. Махровый халат медленно сползает с тонких плеч, обнажая беленькую омежью грудь. Глаза Шото смотрят настороженно, сердито. Но сильный запах взрослого альфы заставляет его не защищаться, дать приласкать себя. Всё это до ужаса стыдно, хочется спрятаться, по-детски разрыдаться, но Энджи ведет себя так, будто это естественно. Целовать ключицы, небольшие твердые сосочки, успокаивающе гладить подрагивающую спину жесткими ладонями было правильно. Разве приятное есть порочное? Когда душа поет от восхитительного ощущения близости, чертов бог, чертовы принципы перестают существовать и действовать на нервы. Шото никогда не видел в своем отце того человека, который сейчас так нежен с его пылающим телом. И Энджи никогда не видел в младшем сыне сладкого желанного омегу. Ненужный халат отлетает в сторону мановением трясущейся руки. Мальчишка не боится, нет, он не боялся и раньше, только... сама мысль отдаться альфе по своей глупой природе казалась ему отвратительной. Тем более подарить девственность отцу- что может быть абсурднее? Но между округлыми ягодицами свободно скользят его пальцы, проталкиваются в промокший от смазки анус, заполняя пустоту, полную боли. С губ Шото срывается стон, и сдерживать свои пошлые желания больше не нужно- Энджи читает их за секунду в помутневших глазах. Пальцы без всякого труда растягивают девственную дырочку, быстро, возможно, слишком торопливо, но хотелось уже обоим. Шото сам расстегивает ширинку брюк, вытаскивает стоящий колом член и, наверное, впервые в жизни спрашивает: -- Можно?... -- Нужно...- шепчет ему в ответ Энджи, осторожно укладывая сына на скомканный футон- всё же лучше, чем жесткий пол. Смазка помогала входить, но плохо. Всё равно узко, больно... Но Шото не кричал, нет, он подавался бедрами навстречу, обняв мощный торс альфы ножками. И Энджи сдался- не ему спорить с течным омежкой. Шлепки бедер о ягодицы сопровождались громкими стонами, тихим рычанием, шепотом обветренных губ. -- Пожалуйста... Пожалуйста... К чему эти слова? Энджи не понимал, просто любил, заполняя собой неделю течки. Первый день был рваным, полным спонтанных решений и действий. После первого раза Шото попытался уйти, и никак не хотел признавать, что ему понравилось, что ему это нужно. И тогда пошел второй раз. Надо отдать Энджи должное- он ни разу не кончил в Шото, чего последний первое время не понимал. Если им удавалось отдохнуть , омежка тут же сбегал на кухню, чтобы на скорую руку приготовить завтракобедужин, который всё равно оканчивался сексом на столешнице. К концу седьмого дня Энджи обнаружил Шото, абсолютно спокойно лежащего на отцовской груди с телефоном в руках. -- Мммм, что ты делаешь? -- Читаю про течку.- он всё же убрал телефон, уставившись на Энджи необычно теплым взглядом.- Спасибо, что помог мне её пережить. -- Ой, да... -- Скажи...- пальчик Шото опустился на чужие губы, призывая к молчанию.- Что если... я не хочу искать альфу? -- Хм? -- Я принял тебя. Не уверен, что ближайшие пятнадцать лет смогу принять кого-то ещё. А может, и больше пятнадцати. -- Шото... -- Да? -- Я не думаю, что после всего этого смогу тебя кому-нибудь отдать. Они поцеловались первый раз за все эти дни.