Расколотая Луна

       Ребёнок Джунко был для неё всем.               Едва она впервые взяла этот смешной пищащий комочек на руки, она поняла, насколько важен он для неё, насколько серьёзную роль сыграет в её жизни. И она была совершенно права.               В обществе, где выросла (выживала) Джунко, для женщины не было открытых дорог к власти. Единственным возможным способом получить хоть какое-то влияние на ситуацию было управление мужчиной из теней. Джунко хорошо усвоила это: она талантливо дёргала за ниточки из-за кулис, заставляя даже собственного мужа делать всё так, как хотела она, и при этом совершенно не замечать, чьей заботливой рукой он всё это время был ведом. Именно поэтому узнав, что у неё сын, Джунко была безмерно счастлива — с его помощью нелюбимый мужчина, по какой-то нелепой случайности оказавшийся влиятельной фигурой и ниточкой в общество власть имущих, больше будет ей не нужен.               Сын Джунко должен был стать великим правителем, Джунко ни мгновения не сомневалась в этом. Он рос умным и сообразительным мальчиком, быстро схватывающим все тонкости выживания в их обществе и хорошо усваивающим все необходимые знания. А ещё он очень уважал Джунко: каждое достижение и наблюдение было оперативно доведено до сведения матушки им лично. И Джунко, видя весь богатейший потенциал сына, не могла скрыть гордой улыбки: она ясно осознавала, что все его успехи не были бы таковыми без поддержки матери, а уж если она продолжит направлять его своей заботливой рукой дальше, то его имя точно прогремит на весь мир, сотрясёт его и перевернёт весь ход истории.               Именно этим частенько делилась Джунко с Гекатией — богиней из Ада и единственной подругой, которой она точно могла доверять.               Прогуливаясь вместе с замаскированной Гекатией по дворцовым садам ночью, Джунко нередко глядела в синюю гладь пруда. В зеркальной водной поверхности она видела себя — гордую и уверенную в себе женщину, будущую царицу мира; Гекатию — спокойную и мудрую древнюю богиню теней; и луну — серебрящийся на иссиня-чёрном небосводе диск, сияющий ярче самых ярких звёзд. Так и сын Джунко: в мире много ярких личностей, но он, несомненно, луна среди них, затмевающая их бессильный блеск. Упиваясь ощущением своего триумфа, Джунко останавливалась у пруда и, тонко улыбаясь, расслабленно спрашивала:              — В чём смысл жизни, Гекатия?               Гекатия в ответ косилась на неё своими мудрыми синими глазами и, мягко улыбаясь, журчащим, как вода в садовых фонтанах, голосом уклончиво отвечала:              — В счастье.               Джунко на это лишь посмеивалась: слишком уж "размытым" был этот ответ от древней богини, пугающей весь Ад своей силой и существующей в трёх местах одновременно. Впрочем, под стать "водной" манере поведения "земной" ипостаси Гекатии, всё знающей, но ничего не раскрывающей прежде времени. Но на самом деле, Джунко не нуждалась в ответе Гекатии — она уже нашла свой смысл жизни. Её сын, её умный и талантливый мальчик, её единственная отрада в этом гнилом мире (Гекатия, хоть и находилась в трёх местах одновременно, всё-таки не совсем принадлежала этому миру) — вот смысл её жизни, вот тот элемент, благодаря которому Джунко знала, куда именно ей идти дальше.               Именно поэтому в тот миг, когда последняя капля жизни покинула его тело, Джунко будто умерла вместе с ним. Её мир рассыпался на части, раскололся и разлетелся тысячей острейших осколков, как хрупкий сосуд. Только тогда Джунко осознала, что смысл её жизни, её счастье — что его больше нет. Есть только тупая боль в груди и желание уничтожить их — Чанъэ с её мужем и Лунную столицу, их драгоценную утопию, которую они так лелеяли. Их смысл жизни. Расколоть эту проклятую, бесчувственную Луну, так же, как они раскололи её "Луну".               Джунко ненавидела весь мир, особенно — своих врагов. Потеряв смысл жизни, она видела только один ориентир — желание причинить окружающим ту же боль, которую испытывала она сама. Именно поэтому она, бросив всё, что было у неё прежде (всё равно без него в этом не было никакой нужды), вложила всю себя в то, чтобы стать сильнее. Ей нужно было много силы, чтобы отомстить этим надменным, мерзким лунянам, с их отвратительными высокомерными ухмылками и презрительным взглядом, как будто ты — не стоящая внимания букашка... Один их образ вызывал у Джунко жгучую ненависть, питающую её и дающую мотивацию двигаться вперёд.               Именно поэтому Джунко так остро нуждалась в ней — в "лунной" Гекатии. Совсем такая же, как те, кого она так ненавидела, эта облачённая в изысканные серебряные одежды женщина с насмешливым взглядом бледно-жёлтых глаз была лучшим соперником в тренировках Джунко: та видела в этой надменной Гекатии врага и не сдерживала себя, выкладываясь на полную, как если бы перед ней был настоящий, коренной лунянин.               Залы, залитые тусклым светом ночного светила, озарялись вспышками магической энергии, которую Джунко направляла в "лунную дрянь". А та лишь смеялась над ней, проскальзывая через бреши в её атаке, точно само лунное сияние проскальзывает между пальцев, когда пытаешься его поймать, и посылала в ответ мощную волну, сбивающую Джунко с ног. Джунко выбивалась из сил, стараясь хотя бы удержаться на дрожащих от усталости конечностях — а Гекатия, с чьей головы не упал ни один бледно-золотистый волосок, продолжила раззадоривать её.              — Это всё, на что ты способна? — издевательски спрашивала она.               И Джунко, делая резкий вдох и давясь обжигающим лёгкие воздухом, бросалась в атаку вновь. Хвосты лиловой энергии против бледного золотого сияния — они сталкивались, словно сошедшиеся в бою клинки. Джунко будто слышала лязг металла и видела сыплющиеся от них искры. И, схлестнувшись с Гекатией и вдруг в порыве безумной, отчаянной ярости начав её теснить, Джунко насмешливо спрашивала:              — В чём смысл жизни, Гекатия?               Гекатия на это щурила свои золотистые глаза и, без особого труда отталкивая Джунко, со снисходительной усмешкой отвечала:              — В наслаждении.               А Джунко смеялась, смеялась истерически, заливалась безумным хохотом. "В наслаждении? — ядовито переспрашивала себя она. — И это твой ответ, адская богиня?!"               А после — очередной безуспешный удар.               План Джунко был почти безупречен, безукоризненно чист, и, накопив достаточно силы, она практически сумела претворить его в жизнь. Единственный его изъян — она не учла, что в него может вмешаться Хакурейская жрица. Если бы не это нелепое красное пятно на её безупречно белом полотне, Лунная столица бы сгнила, потерпела крах и раскололась пополам, а её ненависть, так давно копившаяся внутри, вышла наружу без остатка, отравив собой жизнь её врагов. Думая об этом после собственного проигрыша, Джунко только и могла, что кусать локти от досады. "Мой план был недостаточно чист!" — злилась она, невольно впиваясь ногтями в ладони и оставляя на и без того бледной коже белые полумесяцы.               А вот Гекатия, похоже, вовсе не была тронута провалом. Джунко могла лишь поражаться, наблюдая за ней: купаясь в лучах рубинового заката, она, одетая в свой нелепый наряд, беззаботно кружилась в подобии танца. Её короткая трёхцветная юбка в клетку развевалась, подхваченная сухим ветром Ада, а руки плавно двигались по одной только богине понятному принципу, жонглируя сияющими жутковатым светом шарами. Словно гибкое пламя свечи, Гекатия плясала, перекинув алый огонь волос через плечо и улыбаясь расслабленной улыбкой.               Как будто не она не сумела сполна отомстить тем, кто угрожал её родному миру. Как будто её не трогает судьба места, которому она принадлежит. Как будто ей совершенно всё равно.               И, наблюдая за этой странно беспечной Гекатией, Джунко отрешённо, ни на что не надеясь, спросила:              — В чём смысл жизни, Гекатия?               Гекатия, развернувшись, одарила её долгим внимательным взглядом сияющих кроваво-красных глаз, даже приостановив свой танец. Джунко ждала. Тогда Гекатия улыбнулась одним уголком губ и, буквально скользнув к ней, оказалась в паре сантиметров, чтобы взять за подбородок и, заглянув в глаза, с лукавой усмешкой ответить:              — В удовольствии.               И с этими словами Гекатия легко, дразняще невесомо коснулась губами её губ.               Не успела Джунко прийти в себя, а Гекатия уже отстранилась, выскользнула из рук, как изворотливая кошка, и, отойдя на пару шагов и заложив руки за спину, с улыбкой сообщила:              — Кстати, я думаю, ты должна узнать первой: я решила взять Клаунпис и бросить эту дыру, — она окинула адский пейзаж вокруг себя многозначительным взглядом, — и перебраться в Генсокё.               Тут-то Джунко и поняла: Гекатии и правда всё равно, что будет с Адом. Для неё неважно, будет ли её дом отмщён или нет — она бросит его без единого сожаления, если это доставит ей удовольствие. Беспечная, не скованная привязанностями и живущая лишь ради себя — такова она, Гекатия Ляпислазули. И, если подумать, её безразличие помогло самой Джунко взглянуть на всё с несколько иной стороны.               Ухмыльнувшись собственным мыслям, Джунко медленно шагнула к наблюдающей за ней с интересом подруге и, не говоря ни слова, вернула той поцелуй. Когда она отстранилась, Гекатия улыбалась ей и совершенно не казалась удивлённой. Однако, словно бы для поддержания иллюзии приличия, богиня поинтересовалась:              — И что ты, по-твоему, делаешь?               Джунко ответила на это загадочной улыбкой. Спрятав руки в рукава платья, она неспешно побрела мимо Гекатии, неотрывно следящей за ней глазами. Лишь отойдя на пару шагов, Джунко повернула к ней голову и заявила:              — Пытаюсь понять, каково это — получать удовольствие.               Гекатия наградила её задумчивым взглядом искоса, прежде чем усмехнуться и беспечно подёрнуть плечами.               А Джунко, удаляясь от подруги, продолжала думать над тем, как ей жить дальше. Увидев, что Гекатия не отрывала ради их плана ничего от себя, относясь ко всему, как к очередной игре, Джунко внезапно осознала, насколько же она сама отдалась исполнению своей мести. И, если бы их идея увенчалась успехом, её ненависть так и излилась бы из неё до последней капли, оставив внутри лишь зияющую пустоту — ни смысл жизни, ни цель, а лишь бесполезное ничто. Джунко без своей одержимости местью — лишь пустая оболочка, так что в каком-то смысле их провал сейчас был удачным исходом. "К следующему разу надо просто поработать лучше и найти новый смысл жизни", — решила Джунко.               Пока у Джунко есть её ненависть — у неё есть её смысл жить. А пока она это понимает, к моменту исчерпывания старого она может найти себе новый.