Я считаю до пяти...

Будильник прозвенел еще десять минут назад, но, ни Бакуго, ни Киришима, вставать пока не собирались. Косые утренние лучи проникали в широкие окна их квартиры, по-хозяйски располагаясь на полу, стенах, потолке и столе, что одиноко стоял в центре комнаты. Парни нежились в мягкой кровати, наслаждаясь теплом друг друга. Мышцы немного затекли и Киришима, потянувшись всем телом, закинул конечности на, лежащего рядом, Бакуго. Тот, похоже, только этого и ждал. Кацуки сразу сграбастал свое чудо в охапку и крепче прижал к себе разгоряченное после сна, тело. Киришима, вплел пальцы в жесткие волосы Бакуго и начал медленно массировать затылок. От таких действий, подрывник чуть не заурчал как большой кот, но вместо этого он уткнулся носом в основание шеи Эйджиро и втянул теплый воздух через ноздри. «Мужицкий» запах геля для душа, намешанного пополам с одеколоном, уже почти выветрился и парень мог насладиться настоящим запахом Киришимы, который тут же впитался в подкорку мозга и уже давно, раскаленным тавро оставил след в памяти. Бакуго узнал бы его из тысячи, нет, из миллиардов тысяч. Кацуки не отказал себе в желании коротко, но медленно провести кончиком языка по солоноватой шее любимого. Затем, он отстранился и поцеловал Эйджиро в приоткрытые, горячие губы. Поцелуй был медленным и тягучим как патока, и мягким как перекаты молочной карамельки на языке. Бакуго переместил ладонь, лежавшую на пояснице парня, чуть ниже, чем вызвал удивленно-довольное мычание в поцелуй. Киришима отстранился, его глаза оставались полуприкрытыми, еще не уложенные, взлохмаченные волосы, закрывали часть лица. Парень выглядел сонным и таким податливым, что у Кацуки, сердце заходилось от щемящей нежности. Конечно, самому Эйджиро он никогда об это не скажет…возможно. — Сейчас? — Красные глаза лукаво блеснули из-под красной челки. — Почему нет. – Ответил блондин, не сильно сжимая ладонь на «просто ахренительной», как считал сам Бакуго, заднице. – Ты не хочешь? — Хочу. – Целуя своего парня в шею, тихо ответил Киришима. — Тогда, — Бакуго легко перевернул парня на спину и сам, улегся сверху, прижимаясь всем телом. – Я считаю до пяти… Особенностью Эйджиро, оказались пять сильных эрогенных зон. Кацуки сам нашел все до единой, чем очень гордился и когда он заканчивал их «обрабатывать» из Киришимы, можно было лепить все что угодно. Бакуго начал мысленный отсчет. Раз. Уши и нежное местечко за ними. Такие ласки выпадали на долю Киришимы не часто, о чем свидетельствовали распустившиеся пурпурной розой, укусы-засосы, поставленные этой же ночью на шее и плечах парня. Но если выпадали, Бакуго проходил все точки в определенной последовательности. Первыми шли уши и, обведя ушную раковину кончиком языка, Кацуки вобрал мочку в рот, а затем легонько прикусил. Второе ухо, парень мягко массировал пальцами, иногда невесомо проводя за ним и спускаясь по шее чуть ниже. Бакуго поднялся легкими укусами по кромке уха и отстранился, опаляя горячим дыханием. Губы Эйждиро были растянуты в довольной улыбке, а глаза почти закрылись. «Отлично все по плану» Два. Основание шеи. Тоже очень чувствительное место у Киришимы, ставшее еще более чувствительным из-за свежих отметин. Парень дотронулся до одного такого укуса-розочки языком и слегка надавил. Над ухом раздалось недовольное шипение, и Кацуки, извиняясь, легкими движениями, начал зализывать ранки, оставленные им самим. Напоследок, он поцеловал выступающее «адамово яблоко» и легонько прихватил зубами кожу над ним, заставляя парня под собой вздрогнуть. Бакуго всегда забавляла эта реакция, но надо двигаться дальше. Три. Грудь. Если точнее, эрогенной зоной являлись соски и место, между мощными, грудными мышцами парня. Кацуки надавил большими пальцами на соски, начиная медленно массировать их круговыми движениями. Киришима зажмурился и рвано выдохнул через рот. «О да. Так уже лучше» Подумал подрывник, спускаясь поцелуями от, нервно ходящего кадыка к впадинке между грудными мышцами. Затем, парень зажал каждый сосок между большим и указательным пальцем и немного выкрутил, продолжая выводить кончиком языка на груди только ему ведомые узоры и знаки. Эйджиро запрокинул голову и издал тихий, короткий стон. Желая добиться повторного и более громкого стона, Бакуго переместил уже немного нагревшиеся ладони на талию парня и начал невесомо поглаживать бока, продолжая играть с затвердевшими сосками, но уже языком. Это запрещенный прием, но Кацуки готов сжульничать, лишь бы слушать, как Киришима стонет. «Полжизни бы за его стоны отдал, а за него самого, не только моей, но и чужой жизни не жалко» Бакуго добился желаемого результата. Парень, застонал протяжнее, и, не удержавшись, впился пальцами в волосы любимого, притягивая сильнее. Четыре. Впадинка между тазовой косточкой и пупком. Вообще, это самая сильная чувствительная точка на теле Эйджиро, но у новоиспеченного героя, другая «вишенка на торте» Когда парень проводит кончиками пальцев по четвертой точке, Киришима всхлипывает и выгибается, пытаясь продлить контакт. Это чувство, почти щекотка, но если провести сильнее, то парня начинает перетряхивать. Бакуго ни за что, даже под пытками, не выдал бы этих пяти точек своего Красного Бунтаря (конечно, если кому-нибудь вообще пришло бы в голову выпытывать это у национального героя) Весь смак был в том, что спектр эмоций с «легкого наслаждения», за несколько минут взлетал до «сильного возбуждения» и все это выливалось в стоны и всхлипы парня, в неразборчивое бормотание и то, как он жмурился, комкая в руках простыни. Бакуго откинул, путающееся в ногах одеяло. В комнате и так стало слишком жарко. Кацуки устроился между ног парня и окинул того внимательным взглядом. Эйджиро уже вело, он был возбужден, что доказывало сбитое дыхание и раскрасневшиеся щеки, но что красноречивее всего описывало его состояние, это не хилый стояк, приподнимающий ткань черных боксеров. Подрывник, стянул, ненужный сейчас, элемент одежды и провел нагревающимися, от ослабевшего контроля причуды, ладонями от шеи, по груди и животу, минуя стоящий член и переходя на внутреннюю сторону бедра. Бакуго подхватил ноги Киришимы под коленями и закинул себе на плечи. Парень под ним поерзал, поднимаясь немного выше, для удобства. Пять. Голень и внутренняя сторона ступни. Парень повернул голову и прикусил нежную кожу, не отпуская, провел по ней языком. Этого хватило. — Ммф. Кацуки… — Киришима простонал имя любимого, и нетерпеливо повел бедрами, побуждая к действиям. Все. Готов. Бакуго понял это и, наклонившись, поцеловал Эйджиро. Тот ответил с завидным рвением, то и дело, теряя темп поцелуя и начиная кусаться, что выдавало нетерпение как и упирающийся ему в живот, собственный член, истекающий смазкой. — А-ааах. – Киришима, не стесняясь, громко простонал и выгнулся, обхватывая руками крепкую шею Кацуки. Бакуго вошел сразу и без растяжки на всю длину. Эйджиро был растянут еще с ночи, и сейчас внутри было влажно и горяче. — Чеерт. — Протяжно рыкнул Бакуго, замирая, чтобы не сорваться на быстрый темп. Киришиме, тело которого давно требовало разрядки, это не понравилось и он двинул бедрами, насаживаясь еще сильнее, самостоятельно. Они оба застонали и Бунтарь, почти до крови закусил губу. Катсуки начал плавно двигаться, широкими амплитудными толчками входя в горячее нутро. Сегодня, Бакуго хотел по другому, нежно, не спеша, (хотя, это было проблематично, учитывая то, что через сорок пять минут, им обоим надо быть на работе) конечно, это было не в его духе, но поделать с этим подрывник ничего не мог. Волна нежности смешивалась с растущим возбуждением, толчки усилились, выбивая из Эйджиро громкие стоны. Головка члена, раз за разом проезжалась по простате и Киришима, вцепился короткими ногтями в плечи Бакуго, оставляя на них красные полосы. — Ах… Мгм, да, Бакуго, с-сильнее. Эйджиро выгибался до хруста позвонков, а хриплый шепот, подстегивал Кацуки двигаться резче, входить глубже. Бакуго все-таки впился грубым поцелуем-укусом в любимые, мягкие губы, глубоко проникая в рот языком, в такт своим толчкам. Когда перед глазами подрывника начали плыть красные круги, а мышцы живота напряглись сильнее, он отстранился от сладких губ — Как же я люблю тебя. – Сбивчивый, горячий шепот, порвал тонкую ниточку слюны протянувшуюся от губ к губам и Кацуки, трясущейся от напряжения и возбуждения, рукой, обхватил член Киришимы. Нескольких грубых движений хватило, чтобы Эйджиро, с громким криком, обильно кончил, пачкая руку Бакуго теплым семенем. Кончая, парень рефлекторно сжался и Кацуки, кончил следом, толкнувшись как можно сильнее. — Я тоже люблю тебя. – Отдышавшись, сказал Киришима, поднимая голову любимого за подбородок и медленно, благодарно целуя. — Это было офигенно, но если мы не поторопимся, опоздаем на работу. – Парень кивнул в сторону часов. — Давай, я отнесу тебя в душ. – С наглой ухмылкой предложил подрывник. — Ну уж нет. В душ мы пойдем по отдельности иначе, точно опоздаем. – Фыркнул Эйджиро и расслабленной, легкой походкой продефилировал в сторону ванной. — У тебя пять минут. – Крикнул Кацуки, когда за парнем закрылась дверь. Он откинулся на подушки и подумал. «Теперь, я знаю, как выглядит "Доброе утро" »