На тонких запястьях Рапунцель, скрытых длинными рукавами лилового платья, темнели вечные синяки от кандалов, сковывающих её душу в злосчастной башне целых восемнадцать лет. А все её протесты насчёт обуви, были жалкой попыткой ощутить столь желанную свободу, посредством постоянного соприкосновения со свежей травой или грязной землёй. Лишь так она напоминала себе о том, что теперь всё иначе, что больше она никогда не почувствует под ступнями холодного кафеля её прежней тюрьмы. Но даже так чёткие очертания цепей на её лодыжках никак не пропадали. Всё это свидетельствовало лишь о том, что даже спустя несколько десятилетий девушка не забудет того ощущения беспомощности, и навсегда в её душе будет жить память о днях, проведённых в "птичьей" клетке...
А ведь вместе с ней в королевском замке появился и ещё один персонаж, что с первого взгляда был отмечен в голове Кассандры клеймом "неисправимого бессовестного преступника, которому удалось обдурить наивную принцессу и спокойно влюбить её в себя". "Флинн Райдер" же с радостью поддерживал её язвительные споры и отвечал на ядовитые ухмылки, старательно скрывая тот факт, что после встречи с блондинкой внезапно начал носить перчатки.Раньше Фицерберта ни капли не волновали его, вроде как, неправильные поступки. Воровал - ну и пусть. Предавал - что в этом такого? Обманывал - так же, как и остальные. И всё в том же духе - легко и свободно, нарушая все мыслимые законы, он весело бежал по дороге жизни, вовсе не задумываясь о последствиях. Однако, после его "исповеди" у костра перед загадочной блондинкой мутные сомнения начали появляться в душе. С каждым моментом, проведённым с этой красоткой, неприятный осадок сожалений о прошлом, проведённом во мраке, становился сильнее и сильнее, до тех пор, пока его душа в итоге не испортилась. Тогда все совершённые Юджином грехи очернили его руки по локоть, передавая часть тьмы, хранившейся в душе, на тело. Кожа на его ладонях на веки осталась цвета чернил, как напоминание о его ошибках. Но, как ни странно, ему неожиданно стало легче.
***
Всё это было так чуждо и непонятно Кассандре, что она поначалу решила вовсе не замечать своих ошибочных суждений. Ведь никому не хочется выходить из зоны комфорта, в которой успели обжиться с самого раннего детства, особенно, если ты не знаешь, что конкретно ждёт тебя в "настоящей" жизни, где такие правила, как "Всё так, каким кажется на первый взгляд" совершенно не действуют. А чёткие понятия "хороший" и "плохой" человек, столь привычные для дочери Капитана Королевской Гвардии, и вовсе не существуют. Однако от истины сбежать достаточно сложно, и, видимо, всегда настойчивая и уверенная девушка совсем ничего не знает о побегах. Эпицентром разрушения её мира стал милый голубоглазый подросток. При первой их встрече Кассандра поражённо отметила живой и изобретательный ум Вэриана, вовсе не свойственный среднестатистическим четырнадцатилетним мальчикам, что в его возрасте только начинают браться за ум (и то не всегда). Но это было единственное приятное впечатление, произведённое им, особенно после того, как ей пришлось спасать безрассудного учёного от последствий его же экспериментов. А это его "Миледи"... Он что, серьёзно? Да она мужественней не только его самого, но и доброй половины (если не всех) королевских гвардейцев. Одним словом, странный. Однако, стоило фрейлине уже и позабыть несносного мальчишку, как в Короне началась Научная выставка - совершенно бесполезное позёрство, как она сама считала. А если бы она ещё тогда знала, что этот день сделает с ней и её жизнью, ради всего святого, она бы добровольно сослала бы себя в монастырь. Но даром предвидения Кэсс, к сожалению, не обладала, а потому уже вечером, сидя в одиночестве в своей комнате и рассматривая необработанный Кассандриум, она вновь и вновь прокучивала сегодняшние события, раз за разом осознавая "неправильность" всего происходившего. Конечно, она сразу поняла, что не безразлична молодому алхимику, и даже не пренебрегла этим воспользоваться, заставив свою новоявленную "со-придворную даму" выполнить почти всю работу за неё. Не сказать, чтобы брюнетка этим гордилась, совсем наоборот очень жалела и корила себя, но... Но ему ведь только четырнадцать! А значит что-либо между ними, кроме дружбы, просто невозможно, с такой-то разницей в возрасте. И, казалось бы, ответ очевиден, и так долго задумываться об этой ситуации не зачем, но... Все её мысли, связанные с ним обязательно имели столь непривычную для девушки маленькую частичку "но", что постоянно всё неимоверно усложняла. Да, он определённо был слишком молод, но в то же время своей детской искренностью, неподдельностью и добротой алхимик безжалостно притягивал, а его чистая и нежная внешность заставляла Кассандру при любой возможности незаметно рассматривать черты лица, россыпи веснушек и заострять своё внимание на голубизне глаз. В конце концов, девушка поняла: встреча с Вэрианом была самой большой её ошибкой.В тот злополучный вечер её душу впервые переполнили столь противоречивые чувства, витавшие вокруг одного и того же человека. Тогда она и ощутила неприятное покалывание сначала в глубине грудной клетки, а после и снаружи. Стремительно стащив блузку, она с ужасом затаила дыхание, совершенно позабыв обо всём на свете. Ведь прямо на уровне сердца гладкая кожа разошлась тонкими трещинами, через которые пробивался очень слабый, но родной алый цвет, кричащий о том, что её сердце старательно желает донести до неё что-то неимоверно важное. Что-то, что до конца уничтожит её привычный мир, но взамен построит новый, быть может, более прекрасный, сложный и свободный. Что-то, к чему она оказалась не готовой.
***
Прошло несколько месяцев, с того ужасающего момента. В конечном итоге, о душе Кэсс, испорченной одним добродушным учёным (а точнее запретными мыслями о нем), узнала лишь её лучшая подруга. Конечно, блондинка сразу же истолковала подобное проявление части души брюнетки, как её ответную любовь к Вэриану, однако подобная гипотеза была встречена напускной брезгливостью и холодным страхом, засевшим где-то в животе. А потом была снежная буря. И честно сказать, от его срывающегося голоса, наполненного страхом и отчаянием, от его бледного, искажённого плохо скрываемой истерикой лица, и от его безумно бегающих глаз ей стало до ужаса неуютно. Она видела, как в тот момент разрушался его мир. И ничего не сделала. После вновь наступило затишье, которое нарушилось тогда, когда он украл Солнечный цветок из тайного хранилища под королевским дворцом. И вновь тишина, но в этот раз совсем короткая. И вот она, с колющей и разъедающей болью в груди, где-то в районе алых трещин, мчится к нему, во главе целого войска стражников, готовых разорвать преступника на месте, лишь бы вернуть их прекрасную королеву. А в голове крутятся лишь давние наставления отца, утверждающие, что любой нарушивший закон человек становится грешником, заслуживающим наказания. А человек, напавший на королевскую семью с помощью модифицированного енота-мутанта и древних роботов-воинов - никто иной, как порождение чистого зла. Только вот одна загвоздка: воспоминания Кассандры об этом четырнадцатилетнем пареньке сильно расходятся с определением "чистого зла". И что ещё хуже, где-то совсем глубоко внутри она допускает мысль о том, что у него просто не было выбора. Иначе, его бы всё равно не услышали.***
По каменному полу темницы стучали две пары каблуков, отзывающихся эхом в закрытом тёмном коридоре. С тех самых пор, как сюда попал один особо опасный алхимик, королева Арианна стала частым гостем в столь мрачном местечке. Раз в два дня она приходила в камеру чудом избежавшего эшафота мальчика и разговаривала с ним в течении нескольких часов. Однако, тот ни разу так и не ответил. Обычно женщину сопровождал хмурый Капитан, с не скрываемой ненавистью сверлящий малолетнего монстра каждый чёртов раз. Однако день, когда у него оказались иные неотложные дела, всё же наступил, из-за чего матери Рапунцель составляла компанию заместительница Капитана - Кассандра, что отлично проявила себя в той битве и поднялась в должности. Решётка со скрипом открылась, впуская прекрасных гостей. Но, что не удивительно, никто встречать их и не собирался. На доске, приделанной к стене камеры и заменяющей заключённым кровать, сидел Вэриан, прижав к груди колени и замотавшись в тонкое покрывало так, что видна была разве что его черноволосая голова. - Он всегда так сидит, - шепотом прокомментировала Арианна. После королева элегантно присела на кривой деревянный стул и начала свой нежный, бесполезный монолог. Фрейлина осталась стоять по стойке смирно у входа, пристально разглядывая бывшего друга. Радовало лишь то, что теперь она имеет на это полное право, оправдывая своё внимание слежкой за потенциально опасным преступником. Что ж, состояние подростка было ужасным: мертвенно бледная кожа, на которой слегка выцвели даже веснушки, похудевшее лицо, яркие мешки под глазами и... И совершенно безжизненные, пустые полуприкрытые глаза, чей цвет из небесного стал напоминать морскую пучину, куда совершенно не проникает свет. Столь же угольно чёрные волосы, обрамляющие лицо, и... На самом краю подбородка... Трещина? Кассандра мгновенно сорвалась с места и за пару секунд подлетела к ничуть не отреагировавшему пареньку. Где-то сзади послышался стук опрокинутого стула и удивлённый вздох королевы, однако это сейчас волновало брюнетку меньше всего. Резким и сильным движением фрейлина вырвала покрывало из рук алхимика и сразу же откинула его куда-то в сторону. Парню пришлось сесть лицом к ней, свесив ноги с кровати, но он продолжал молчать, не поднимая глаз с пола, пока девушка секунд десять пыталась прийти в себя. Он был одет всё в те же странные сапоги, коричневые штаны и бирюзовую рубашку с заплатами то тут, то там. Вырез, накрест зашнурованный тонкой верёвочкой открывал всю шею, испещренную тонкими ветвящимися трещинками, направляющимися ещё ниже. В груди Кэсс вновь заболело. Она взялась за ворот его лёгкой рубашки и с характерным звуком разорвала её ко всем чертям. Тогда она увидела остатки его разрушенного мира. И тогда же последние части её собственного оглушительно обвалились. За спиной королева в ужасе прикрыла рот, и спустя пару секунд стремительно удалилась, скорее всего в поиске доктора. Вэриан же не спеша поднял голову и заглянул прямо в её мутно-зелёные глаза, что уже наполнялись слезами.Вся его грудная клетка была разбита на мельчайшие осколки, не подлежащие восстановлению. Казалось, словно по фарфоровой кукле ударили молотком, разрушая целостность материала и оставляя на поверхности паутину чёрных линий, середина которой была, как ни странно, в районе сердца... Однако, что-то всё же удерживало все эти острые частички на месте, не позволяя осыпаться смертельным дождём. Забавно, а ведь его душа испортилась ещё в детстве, когда из-за жгучего чувства не похожести на других своих одногодок в его чёрной чёлке появилась одна бирюзовая прядь, что теперь, казалось, была самым ярким элементом в его внешности, ведь потухшие безжизненные глаза уже не икрились так, как раньше. Но что ещё смешней, так это то, что тогда, в первый раз, он просто грустил из-за недостатка друзей, способных принять его. Сейчас же он был совершенно разбит давящим на него одиночеством, преследующим его в тишине лаборатории, где находился проклятый янтарь, в искусственных улыбках родителей с портрета в их доме, тех, кого он навсегда потерял, и во мраке темницы, ставшей для него ужасающим напоминанием о его ошибках, грехах, и о том, что его единственные в жизни друзья теперь ненавидят его, как и всё королевство в целом. Даже Кэсси презирает его. И это самое болезненное.
Холодная рука в перчатке легла на бледную щёку ученого, когда у её обладательницы уже во всю текли кристально чистые ручейки слёз. Из коридора послышался топот спешащих к ним солдат и докторов, которые всё равно не смогут спасти его.***
Испорченные души излечить невозможно. Уничтоженные тем более. И, как оказалось, Кассандра была с этим в корне не согласна. Впервые в жизни она была абсолютно уверена, что ей нужно делать, кто она есть и чего она хочет. И пусть она никогда не сможет полностью вернуть целостность его души, она сделает всё, чтобы собрать её по кусочкам. Она больше никогда не оставит его в одиночестве, она больше никогда не останется равнодушной, она больше никогда не отпустит его и не позволит уйти вновь. Тяжкими усилиями она построила их собственный мир на двоих. И спустя долгое время поняла, что всё было не зря, стоило услышать лишь одно тихое: - Кэсси...