Мой любимый попутчик

Я взял билеты на поезд дальнего следования. Очень дальнего. Ехать целую неделю и еще 4 дня. Купе, вагон с душевыми, чтобы хоть как-то поддерживать полную гигиену своего тела. Я предполагал, что в купе у меня будут соседи, но никак не думал, что моим соседом станет моя школьная любовь… Проводница оборвала корешок билета и я направился искать свое место. В купе уже сидел он. Я сел напротив и достаточно долгое время мы молча смотрели друг на друга, испытывая различные смешанные чувства. Я был ошарашен и немного рад, а он в свою очередь удивлен и зол. Я уверен, что он думал будто я за ним следил, узнал дату, вагон и номер купе, чтобы целую неделю и еще 4 дня ехать с ним бок о бок. Параноик. Это была чистая случайность, я сам не знал кто будет моим соседом. Больше в наше купе никто не подсел. Удивительно счастливая случайность, что два места остались свободны на протяжении недели и еще 4 дней. Счастливая потому, что мы были одни. С момента отправления поезда мы целый час молчали, даже не поприветствовали друг друга. Со школьной скамьи мы встали 4 года назад, и с тех пор не виделись, не общались и даже не писали друг другу в сети, хотя и значились там как «друзья». Последние 4-5 лет в школе я любил его, а он знал это и, казалось, ненавидел меня. Или нет. Понятное дело, взаимных чувств не было, но было ощущение, что и просто другом он меня тоже не считал. В конце концов мне надоело это молчание, хотелось поговорить, ведь молча ехать на противоположный конец нашей необъятной родины невыносимо тяжело. — Чай будешь? — спросил я, глядя ему в глаза. Он оторвал взгляд от окна и глянул на меня. Теперь я не читал в его взгляде ненависть, злость или простое недовольство. Он смирился с фактом того, что нам по пути целую неделю и 4 дня. — Давай, — ответил он, и даже улыбнулся. Не знаю что произошло, но от этой улыбки я почувствовал внутреннее спокойствие. За чашкой чая мне удалось его разговорить. Со школы он изменился — стал общительнее, более открытым миру и людям. А может, мне просто показалось. Мы говорили о всяком разном, о мелочах и о том как прошли 4 года послешкольной жизни. Я узнал, что он закончил филологический, как и мечтал. Затем решил просто уехать из родных краёв поближе к столице, в теплый климат. А что толкнуло его ехать на поезде, а не сесть на самолет и долететь меньше чем за сутки — я так и не понял. Может он также сильно любил поезда как я? А может просто сумасшедший… Я по себе знал — каково это несколько дней ехать в поезде. Бесконечная тряска, качка, звон чайных ложек о стакан, огромное количество сухпайков и другой еды, которая не очень хорошо влияет на желудок. Но это не важно, ведь мне это нравилось. Целый день мы болтали, смеялись, рассказывали друг другу истории из жизни. Я спел пару песен, аккомпанируя себе на гавайской гитаре. Но что-то оставалось прежним. Чувства. Я боялся, что моя любовь к нему восстанет из мертвых. А он все также оставался холодным, несмотря на теплые улыбки. Казалось, что доброту и радушие он излучал просто ради приличия. Второй день не отличался от первого. Проснулся, умылся, поел, поговорил, что-то поделал, поспал и так далее. В целом рутина и смертная скука. Лишь к вечеру мой попутчик достал ноутбук и предложил посмотреть кино. Конечно же, я согласился. Он подвинулся и предложил сесть на кушетку с его стороны. Кино — обычный клишированный экшн про супергероев, с предсказуемым сюжетом. Кажется, я видел его уже 3 раза. Но от нечего делать можно и 4 раз посмотреть. Знаете, что меня удивило? То, что на середине фильма Андрей (забыл сказать его имя. Его зовут Андрей Казаченко.) придвинулся ко мне и положил голову мне на плечо. Секунду я посидел в ступоре, а затем приобнял его. Каким-то образом так мы и уснули. День 3. Ноутбук все еще работал, какая поразительно мощная у него батарея! Андрей спал, я лежал на нем сверху, а он обнимал меня. Специально ли он вчера вечером включил такой скучный фильм или это непонятно откуда взявшаяся усталость нас сморила. Одному богу это известно. Я все еще лежал на груди Казаченко, не хотел вставать, думал о своем, лежа в его объятиях. Через некоторое время он замычал, открыл глаза и оценил ситуацию. Что сейчас будет, что он сделает? Ответы на эти и другие вопросы я не знал. И незнание меня пугало. — Доброе утро, — сказал он и погладил меня по плечу. — Привет, Андрей… Он обнял меня еще сильнее, словно я начал пропевать начало песни Аллегровой с просьбой обнять меня скорей, но я не пел, я просто поздоровался. — Ты какой-то скучный фильм вчера включил. — Ага, — подтвердил он, — так и будешь лежать? Я хочу жрать. Я все еще лежал на нем. Стало максимально неловко. Я хотел было встать, оперевшись на его ногу, но тут поезд тряхнуло и моя рука соскользнула ему в район паха. Казалось, уровень неловкости перекатился за все максимально возможные барьеры. — Прости, — выпалил я, источая своим лицом свет в самом красном спектре. И быстро встал, схватил полотенце и вышел в коридор, дошел до туалета и заперся там. Неловко, очень сильно неловко, надеюсь он ничего не подумал, хотя это же просто случайность. Мы же в поезде. Мне надо перестать загоняться по мелочам. Я сделал все утренние туалетные мероприятия, умылся, привел в порядок волосы и открыл дверь. Угадайте с одного раза, кто там стоял? Да-да, Андрей, который тоже хотел войти и улыбался во весь рот. Он сказал, что все понимает про поезд, случайности, мою прошлую любовь к нему, и мол не надо стесняться, загоняться и закрываться, нам еще очень долго ехать вместе. После он похлопал меня по плечу и, заходя в туалет, погладил по руке и коснулся кисти. Я что, стал ему небезразличен?! Весь день я лежал на верхней полке, думал, изредка спускался поесть. Я старался не избегать Андрея, говорить с ним, быть к нему ближе, ведь загоняться по пустякам действительно не имело смысла, но Казаченко большую часть дня провел в вагоне-ресторане. Можно сказать я даже расстроился, но вечером он пришел, мы выпили чаю и пора было собраться в душ. — Потрешь мне спинку? — спросил Андрей, улыбаясь глядя на меня. Это означало фактически раздеться и шуровать с ним в душ. В одну кабинку. — Не вопрос. Он снял с себя всю одежду, замотался полотенцем, взял мочалку, вышел и сказал, что будет ждать в душе. Я тоже разделся и осмотрел с высоты своих глаз свое тело. Обычное, стройное, местами слегка подкачанное. Комплексов по этому поводу никогда не было. Андрей же был средней спортивности с клевой упругой задницей. Неплох в общем. Пока в моей голове гейские мыслишки только начинали зарождаться, я быстро обмотался полотенцем и вышел из купе. Просто потереть спину и уйти мыться в другую кабину. Никаких проблем. Никаких гейских мыслей. Я постучал в занятую кабинку. Андрей открыл дверь, выглянул и осмотрелся, и пригласил к себе. Я мог наблюдать его полностью голым. Его член стоял и был… Довольно немаленьким. Андрей заметил, что я на него смотрю. Он поднял мою голову на уровень своих глаз и улыбнулся. Утверждая, что я намочу полотенце, он снял его с меня и повесил на крючок рядом со своим. Казаченко всучил мне мыльную мочалку и повернулся задом. Все замечательно. Я растер ему спину, вернул мочалку и уже был готов взять полотенце и уйти восвояси. Но тут… Андрей развернулся и прижал меня к закрытой двери. Прижался сам, поцеловал меня в губы, настолько нежно и в тоже время страстно, насколько мог. Один раз мы уже с ним целовались. На последнем звонке, будучи пьяными в стельку. Но сейчас… Его стоящий член преспокойно терся о мой. Рукой Андрей стал мастурбировать оба. Меня окатила волна возбуждения, хотелось застонать, но он все еще меня целовал. У меня тоже встал. Он двигал рукой по обоим членам, другой гладил меня по спине, прижимая к себе еще сильнее и целовал. Я же обнял его обеими руками за шею, а ногой зацепился за его бедро. Вагон качнуло, и он уткнулся членом прямо мне в яйца. Я еще он прикусил мою губу. Он перестал водить руками по членам, перестал обнимать. Он лишь убрал мои руки с себя и надавил на плечи. Он хотел, чтобы я сел и отсосал ему. Я не хотел и начал было сопротивляться, хотел уйти, но судьба и удача были не на моей стороне. Андрей поставил подножку, вагон качнуло и я упал прямо на пол. Всей своей тушей. Даже не на колени, как хотел того Казаченко. Он сел сверху, прямо на грудь, придавив ногами мои руки. Грубо водил членом по губам, и только я хотел закричать — вставил его мне прямо по самые гланды. Он держал за уши, за волосы, натягивая мою бедную бедную голову себе на член. Я давился, хотелось блевануть, было тяжело дышать, только я хотел издать звук — он вгонял член еще глубже в глотку. Я пытался было пнуть его хоть как-то, но еле доставал коленом до его спины. Он сидел уже практически на моей шее, все также заставляя сосать. Я не знал мотивов его действий. Сначала он нежно целовал и все вело к дружескому согласованному мужскому сексу, а теперь он меня насилует. Грубо, как будто скоро убьёт. А может к тому и шло. В глазах уже темнело, сил сопротивляться было все меньше. Тут он вытащил член, встал с меня, давая отдышаться. Только я начал вставать и переворачиваться на четвереньки, тяжело дыша при этом, он длинной мочалкой заткнул мне рот и связал руки. Вот настолько она была длинной. Я не мог ни говорить, ни кричать, ни отбиваться руками, да я даже встать не мог. Я лишь смотрел на насильника как кролик на удава, взглядом моля о пощаде, а он наносил какой-то крем себе на член и очень много на пальцы. — Зачем? — еле выдавил я через кляп. Он лишь усмехнулся, приподнял меня рукой без крема, установил раком, положив мой подбородок на полку перед зеркалом, а под подбородок мое свернутое полотенце. Чтобы мне видите ли не так неприятно было! Он раздвинул мои ягодицы, смазывая узкую дырочку тем самым кремом снаружи. Он взял еще крем, и немного ввел один палец внутрь, смазывая проход изнутри. Еще крем, еще ввел, уже глубже и два пальца, нежно разрабатывая и расширяя отверстие. Я смотрел в зеркало на его сосредоточенное лицо и мычал. Он отвлекся и посмотрел на меня. — Ты прав, Тарас, нечего тратить воду, если никто не моется. — Андрей повернул вентиль и закрыл воду. Я недовольно промычал, намекая на то, что совсем не это имел в виду. — А ты про это? Ну, извини, я знаю, что ты любил меня. А как мы закончили школу я полюбил тебя. Тебе понравится, обещаю. — он глупо улыбнулся, продолжая смазывать мой анус. Последнюю порцию он нанес на член, — Готов? Он начал входить в мой узкий проход, медленно, плавно, часто выходя и добавляя смазки. Смазка кстати весьма приятно охлаждала задний проход и возбуждала, когда Андрей нанес ее мне на член. Не знаю зачем. Наносил и дрочил мне, глядя на мое лицо, то и дело млевшее от ощущений. Он продолжал входить в меня, смазывать, до тех пор пока не вошел полностью. После он начал ускорять темп, держа меня за плечи. Он стонал, я стонал. Он от удовольствия, я от приятной боли. Не очень из него насильник. Наши стоны уже вошли в унисон. Я подергал плечами, промычал что-то вроде «развяжи». И он развязал. Мои руки стали свободны, рот тоже. Я оперся руками о полку, двигаясь навстречу движениям Андрея, и стонал, стонал, стонал как только мог. Казаченко даже выпрямил меня, прижавшись к спине и закрыл мне рот, чтобы я кричал не так громко. Это был горячий мужской секс, начавшийся со странной игры в изнасилование и продолжившийся сексом по согласию и с огромным удовольствием. Андрей вытащил член из меня, я развернулся и сел на полку спиной к зеркалу. Руками я взялся за плечи партнера и хотел потянуть его вниз. Он понял чего я хочу и опустился на колени прильнув ртом к моему члену. Он сосал мой член, проводя языком от основания к головке, посасывая и массируя яйца. Я прижимал его голову к себе все сильнее, намереваясь хоть немного отомстить за то унижение на полу. Он заглотил, кашлял, но не сопротивлялся. Руки он пустил мне за спину, придвигая меня к себе и позволяя войти в его глотку так глубоко, как это только возможно. Он проходил своими губами от головки до яиц, то заглатывая, то выпуская. Я стонал и был чертовски доволен каждым тяжелым вдохом, кашлем, и иными неудобствами, которые Андрей испытывал, отсасывая мне. Когда я был уже почти на пике возбуждения, когда готов был кончить ему прямо в рот, он перестал сосать. Андрей встал, с ухмылкой на меня посмотрел и поцеловал. Он целовал мои губы и придвигал меня к себе. Еще раз смазал проход и вошел. Я почти что повис у него на руках. Он трахал меня и целовал. Своей свободной рукой я помогал себе кончить. Все идеально. Все медленно шло к финалу, он вот-вот кончит в меня, а я ему на живот. Разница в несколько секунд. Если бы в дверь душевой не начали стучать. От неожиданности мы кончили одновременно. — Занято! — рявкнул Казаченко и освободил меня. Внутри разливалось тепло. Капли горячей спермы медленно стекали по внутренней стороне бёдер. Андрей включил воду и начал быстро намыливаться, затем он намылил еще и мою спину, хотя я этого не просил, и сунул мне мочалку. Я смыл с себя пот, грязь, унижение и сперму Андрея. А он в свою очередь замотался полотенцем и вышел, оставив меня одного. Ко мне никто не рвался, а значит и тот человек, стучавший в дверь, когда мы трахались, ушел в свое купе. Я сполоснулся и тоже пошел обратно. Хотелось поговорить с Андреем, а еще сильнее хотелось спать. Я вошел в купе, Казаченко уже дрых без задних ног. Я тоже лег спать и мгновенно уснул.