Im not gay

Ривай никогда ни на что не жаловался, ни на кого не обижался и ни от кого ничего не требовал. Он всегда был сам по себе. Даже когда гулял ночью по парку, за ним всегда следовала луна, не оставляя его одного, и он не чувствовал необходимости нуждаться в ком-то. Он не был самым популярным парнем в пансионате, но и не был нежеланным. Ривай просто занимался тем, что любил, отдавая себя полностью, но даже для его работы нужна была муза, вдохновение, парящее в воздухе и окутывающее, как тёплое одеяло в дождливый день. И, к его сожалению, муза с недавнего времени ушла в запой вместе с вдохновением. На последней паре преподаватель в тёмных узких очках рассказывал о психбольнице в районе Шиганшине и о новейших терапиях для больных. Уже много лет никто не привязывал душевнобольных к койке, а наоборот, позволял им выплеснуть все эмоции на стенах больницы, ознакамливая их с такими художниками, как Дали, Ван Гог и Климт. Пациенты могли сами рисовать на стенах всё, что им захочется, таким путём освобождая и узнавая их эмоции получше самых эффективных тестов и диалогов. Ривай почему-то очень заинтересовался этой темой и с интересом слушал преподавателя. В конце пары мужчина в очках предложил начинающим художникам провести тест и сдать к концу месяца свои работы в стиле любых трёх знаменитых художников. Ривай сразу выбрал Дали и был готов сдать картины до дедлайна, но как вывести музу из запоя, он не знал, и в итоге ноги сами привели его в библиотеку, в то место, где в изумрудных глазах даже сама муза приняла сухой закон. Ривай никогда ни на кого не надеялся, но пару друзей у него всë-таки имелись. Начинающий оратор и блондин с большим потенциалом и не только им, как догадывался сам Аккерман, — Эрвин Смит был его самым близким другом в этом учебном заведении. Только этот парень с такими внушительными бровями, как и, возможно, его достоинство, терпел весь словесный яд от угрюмого карлика, как любил его называть Смит и половина дисциплинарного комитета. Ривай не был первым красавцем в пансионате, но своих поклонников всё же имел — и не только в переносном смысле. Отчего такое срочное собрание, Аккерман не понимал, да и график сходок педантов точно помнил, оттого, садясь на подоконник около окна, мысленно всех обматерил и пообещал сжечь в этом же кабинете по философии, если причина прибытия сюда будет для него не достаточно важна, чем знакомство с горячим первокурсником. — Простите, что так неожиданно вас всех собрал, но у нас в пансионате начались беспорядки, — Эрвин внимательно осмотрел присутствующих и продолжил. — С прибытием первокурсников у нас участились драки, — Ривай незаметно для всех закатил глаза и направил свой взор в окно. Действительно, это совершенно немыслимо, чтобы в мужском пансионате были драки. — Наше учебное заведение считается самым лучшим учреждением в этой стране, и мы, как дисциплинарный комитет, не можем закрывать на это глаза, — Ривай прикрыл глаза, яркое летнее солнце вышло из облаков, освещая учебный городок. — К счастью для всех нас, только один ученик приносит нам проблемы, и мы сейчас решим, как нам уладить этот конфликт. — А почему он лезет в драки? — Фарлан сидел около Ривая, только за столом возле окна, и скучно зевнул после вопроса, но взгляда с голубых, как душа Эрвина, глаз не отвел. — Себя вспомни в этом возрасте, гормоны и не так играли, — вставил Эрд. — Пускай за ним присматривают, юношеский максимализм — та ещё проблема. — Неплохая идея, — задумчиво ответил Эрвин и обвёл кабинет взглядом. — Пока студсовет сидит на месте, надо выбрать… Ривай все так же смотрел в окно, не принимая в этом педантичном сборище никакого участия. Для него не было ничего ужасного в том, что парни дерутся, он сам-то попал в этот совет только из-за драк, в которых он часто участвовал и устраивал, чуть ли не попадая на отчисление, но добрый Смит выручил его и засунул в этот комитет — добрый и понятый всеми, но только не Риваем. Аккерман готов был уйти из кабинета и бессмысленного для него собрания, всё же есть дела и поважнее, как он услышал имя и фамилию причины их сбора и последних потасовок. Он сам прекрасно помнил, как Эрен в первый же учебный день нехило ударил его по скуле. — Я за ним присмотрю, — неожиданно для всех проговорил Ривай. — Ты? — с нескрываемым удивлением спросил Оуло, вечный завистник и подражатель Аккермана. — Я хотел первым согласиться. — Тц, — только и ответил Аккерман, переводя раздражённый взгляд на Эрвина. — Не обсуждается. Под одобряющие переговоры все встали с собственных мест и направились по своим делам. — Как насчёт бара? — Эрвин ослабил галстук на шее и расслабил спину. — Не против, — серые глаза зацепились за алое пятно на белоснежной шее и хитро прищурились. — Смотрю, пару себе нашёл? — Да, он очень похож на меня, с виду правильный, но если узнать получше… — Эрвин встал со стула и направился к выходу, зная, что Аккерман не отстаёт. — Но вот тебе не позавидуешь. — С чего это? — Ривай на секунду заглянул в глубокие голубые глаза. — Он не гей и трахнуть себя не позволит, — Эрвин выглядел как пророк, предвещающий скорую гибель целой нации, но Ривай на этот взгляд лишь ухмыльнулся, отвечая таким же: — Это мы ещё посмотрим.

***

Эрен разочарованно шёл в свой кампус. Ни одного интервью, ни Армина найдено не было, отчего в ярко изумрудных глазах пряталось разочарование и усталость. Он не мог поверить в свою оплошность, не найдя ни одного человека, кто бы рассказал ему свою историю на становление тёмной стороны. В голове крутились разные мысли, он злился на так называемых семь «пидоров», которым было так сложно поделиться свои откровениям, злился на пансионат и уже думал, что, может, пропустил какую строчку в описании университета, где говорилось, что для гомосексуалов особые условия и бюджет. Парень проходил мимо пар, которым всё не было конца, и не понимал, почему бы просто не подождать до окончания учёбы и не затрахаться до следующих каникул? Или тут воздух отравлен каким-нибудь членолюбительским вирусом? Он шёл, пиная мелкие камушки под ногами, и раздумывал над всем его окружающим бредом. Кому расскажи, не поверят, ведь могли и предупредить где-нибудь на сайте. Зайдя в кампус, он, не глядя ни на кого, отправился в свою комнату. По коридору ходили ученики, разговаривая между собой и обсуждая начавшиеся выходные. А у Эрена даже и планов не было на эту субботу с воскресеньем. Все друзья рассосались в неизвестное направление и неизвестно с кем. Одолевали даже страшные мысли, что друзья тоже поддались атмосфере университета и сейчас рукоблудствуют с новыми знакомыми. От такой мысли противно тряхнуло, и Эрен, не осознавая, скривил гримасу. Открыв дверь в свою комнату, он с удивлением заметил Армина, сидящего за столом и читающего книгу. Что за книга, угадать было не сложно — Арлерт учился на факультете истории и наверняка читал про значимую войну в мире, представляя себя каким-нибудь полководцем. — Какого хрена? — не выдержал Йегер, переходя в наступление, когда его прибытие нагло проигнорировали. — А, Эрен. Где был? — на секунду отвлëкшись, спросил белобрысый, сразу возвращаясь к страницам. — Это ты где был? Я в последнее время только и видел твою убегающую задницу. — Ну, учеба, знаешь ли, — Армин непроизвольно дёрнулся, когда рядом с ним на стол упали блокнот с ручкой. — Так много задали. — Учёба, вот оно что, — Эрен театрально развернулся к своей кровати, но резко поменял траекторию и оказался прямо около Арлерта. — Думаешь, я тупой? А эти засосы тебе кто поставил? Не уж то Адольф, чтоб его, Гитлер? — Эрен, — воскликнул парень, прикрывая рукой шею более инстинктивно, чем пытаясь её спрятать, — это… это… расчесал укус комара. Знаешь, как их тут много посреди природы? Эрен приподнял бровь, показывая всё своё наигранное удивление. — У комара вместо хоботка были губища? И огромные, как я вижу, — Йегер присел на свою кровать с самой серьёзной миной, показывая, что врать ему — дело лишнее. Армин не был дураком. Но он знал, как резко может отреагировать его друг на правду, начав орать, обвинять и не слушать. Он медленно закрыл книгу, заранее запоминая страницу, и повернулся на стуле лицом к лицу. — Выслушай, — белобрысый внимательно посмотрел на Эрена и, дождавшись понимающего кивка, заговорил: — Ты заметил, что на нас слишком много обращают внимания и хотят просунуть свой член в наш зад. Йегер понимающе кивнул. — Я драться, как ты, не умею, так что я для себя нашёл лучший исход, — Армин выдержал пару секунд, успокаивая друга взглядом, замечая, что тот уже что-то хотел выкрикнуть. — Я начал встречаться с парнем. — Что? — Йегер вскочил с места, метая молнии. Всë-таки теория о вирусе имела место быть. — Не перебивай, моя выгода в том, что теперь ко мне не лезут, и с этим парнем я договорился. — И он поставил тебе засос, — зло воскликнул сосед по комнате, уже не веря этому хитрому гомосеку. — Я сам попросил, — осадил Армин. — Так со мной никто не флиртует. — Фу-у-у, как ты это выдержал? — Эрен снова скривил гримасу, уже думая, что в этом муравейнике однополых отношений он не выдержит. — Я представил, что это Энни, — Арлерт со всей своей доверчивостью смотрел на друга и искал понимание. Изумрудные глаза долго искали подвох в голубых глазах. Но, ничего там не увидев, кроме, как всегда, доверия, он расслабился и даже улыбнулся. — Ладно, я верю. А то я уж думал, Жан узнал что-то наперёд меня, — облегчённо выдохнул Эрен, падая на кровать. — Жан? Ты что, не видел, как он с Марко целовался? — воскликнул Армин так неожиданно, что Эрен подскочил с места. — Что? — Йегер за долю секунды оказался около двери и быстро вышел из комнаты. Вот где сенсация и вот кто сможет дать ему интервью. Идя по коридору, он был настолько возбуждён этой новостью, что даже забыл про блокнот и ручку и совершенно не обратил внимания на удовлетворённую улыбку лучшего друга.