***
на уроке биологии в кудряшках запутался брошенный с задних рядов бумажный шарик. шуршание и смешки одноклассников мешали сосредоточиться на голосе учителя, однако ричи сидел достаточно близко, чтобы слушать объяснения и не реагировать на шум. речь шла о передаче генетической информации. мистер питерсон зарисовывал на доске белковые цепи. когда разговоры становились громче, он замолкал, выискивая взглядом подходящую жертву. — стив, расскажи, пожалуйста, на какие этапы делится процесс передачи генетической информации? один из кучки похожих друг на друга парней замер и немного побледнел, однако сохранил уверенный вид перед уставившимися на него глазами, полными интереса. — ээ… я не расслышал вопрос. — генетика была немилосердна к твоему слуху. может быть, если ты перестанешь слюнявить бумажечки, а начнёшь вслушиваться в тему урока, это принесёт какой-нибудь результат. мистер питерсон слегка улыбнулся и продолжил объяснение с того места, на котором остановился. сложно было не заметить туманную усталость во взгляде, напряжение в плечах и печаль, сквозившую в застывшей на губах ухмылке. ричи впитывал каждое слово человека, который преподавал ненавистную ему когда-то биологию.***
— ричи, задержись, пожалуйста, — блеск карих глаз мистера питерсона — причина странной дрожи в лодыжках, — ты подумал насчёт проекта, который я тебе предлагал? — да, — взгляд отпущен на кеды, скользит по плакатами на стенах, портретам над доской — куда угодно, только бы не смотреть в глаза учителлю. — какую тему ты выбрал? — генетические мутации эмбрионов. — звучит интересно. будешь в паре или один? — один. мистер питерсон кивнул и, немного помолчав, осторожно добавил: — посмотри на меня, пожалуйста, — ричи с недоумением выполнил просьбу, напрягаясь каждой клеткой тела. аудитория опустела, за дверью раздавался топот, иногда долетали обрывки разговоров. не произнося ни слова, мистер питерсон улыбнулся так широко и солнечно, что мальчик невольно расслабился. он почувствовал, как тепло растекается по телу, и неуверенно улыбнулся в ответ. — до встречи, ричи. — до свидания.***
хотелось бы перестать терять сознание, лёжа на кровати после ухода отца. постепенно больное сознание начинало рисовать рваные сны, вызывающие вязкую головную боль по пробуждении. утром ричи замазывал выглядывающие из-под воротничка горящие полосы и синяки под глазами, проглатывал несколько таблеток обезболивающего и примерял как можно более естественную улыбку. сегодня после занятий он останется в лаборатории с мистером питерсоном для опытов и последней консультации перед сдачей проекта. ком в горле не проходил, тело не переставали разрезать болезненные электрические разряды от соприкосновений ран и ткани рубашки. улыбаться было сложно. — всё в порядке? — с тревогой в голосе поинтересовался мистер питерсон. — да, — тихо, заучено. пшеничные немного растрёпанные волосы, медовые блики в глазах, сдвинутые к переносице брови. от мистера питерсона исходило привычное напряжение, смешивающееся с тревогой и тенью страха. повисла тишина. первая кристальная слеза разбилась о деревянный стол. знакомое жжение горьких слёз сдавило горло. ричи не сумел сдержать громкие рыдания, разрывающие тишину аудитории. мистер питерсон беззвучно ждал, не шевелясь и не пытаясь успокоить мальчика. когда плач начал утихать, он потянулся к сумке, отыскал пачку бумажных платочков и протянул её ричи. подросток оторвал дрожащие ладони от лица, немного наклоняя голову вперёд, чтобы пряди волос закрыли блестящие дорожки слёз. дрожь усилилась, глаза заволок туман — у него не получалось достать платочек из пачки. тогда тёплые руки мистера питерсона накрыли его холодные и непослушные пальцы, аккуратно забирая пачку назад. он приподнял подбородок подростка, разворачивая его лицо к себе и тепло улыбаясь, провёл белоснежной бумажной тканью по влажным щекам. дорожки слёз исчезли, но мистер питерсон не убирал руки от лица мальчика. взгляд ричи был полон мольбы, боли и благодарности.***
заботливые руки наносили на раздраженные и покрасневшие участки кожи прохладную мазь с еловым ароматом. — где ещё болит? — везде, — сдавленно шептал ричи. они сидели в кухне мистера питерсона. золотистый свет фонарей прогонял ночную тьму за окном. часы показывали полночь. сегодня на теле ричи не появляются новые раны, а залечиваются старые. — спасибо, — тихо сказал мальчик. голова ричи кружилась от слабости во всём теле и голода. — я налью тебе суп, а потом отправлю спать. засыпали в обнимку. мистер питерсон следил за немного успокоившимся дыханием подростка и гладил его по голове, пропуская густые куряшки сквозь пальцы.***
— ты ведь понимаешь, что мне придётся обратиться в специальную службу, чтобы твоего отца лишили родительских прав. это, — мистер питерсон указал на выглядывающий из-под футболки полукруглый синяк от пряжки, — нельзя даже мерой воспитания назвать. он просто тиран и медленно убивает тебя. во взгляде ричи появился неподдельный страх, по коже снова пробежала волна дрожи, оставляющая за собой ледяной озноб. он нервно сжимал пальцы, обхватывал себя руками и клал их на колени. — не думаю, что это хорошая идея, — едва слышно проговорил он, — он вам не позволит. и меня не оставят. — он не посмеет причинить тебе больше вред, — взгляд мистера питерсона горел решительностью. — у тебя есть ещё какие-нибудь родственники? — тётя. она живёт в аризоне. — замечательно. ей предстоит приехать сюда. продиктуй её номер. ричи поднял голову и недоверчиво и всё ещё тревожно посмотрел на учителя. однако, встретившись с готовностью помочь и искренней добротой во взгляде тёплых глаз, он немного расслабился и слабо улыбнулся. — спасибо.***
до приезда тёти ричи должен был жить у мистера питерсона. за то время, что мальчик провёл под его защитой, он стал чувствовать себя цельным и более уверенным. из зеркала на него больше не смотрели покрасневшие и полные страха глаза, вот-вот готовые исчезнуть синяки окрасились в оливковый, дрожь в руках и ногах почти прошла, а ночные кошмары прекратились благодаря крепким объятиям мистера питерсона и его заботе. «по-моему, это официальное обращение больше не уместно. называй меня просто марк. хотя бы вне школы, » — предложил однажды учитель. с тех пор их отношения стали немного ближе. ричи узнал, что марк увлекается не только биологией, но и музыкой. у него есть впечатляющая коллекция музыкальных альбомов, а его любимой группой были joy division, поэтому часто по вечерам, когда у обоих не было ни работы, ни школьных заданий, они ложились на ковёр и слушали чудесный голос иэна. в такие моменты ричи иногда замечал, как марк проваливался в недоступный посторонним мир воспоминаний и фантазий, от которых в уголках его неморгающих глаз появлялись блестящие слезинки. больше не чувствовалась неловкость в присутствии учителя, они начали разговаривать дольше и свободнее на самые отвлечённые темы. как-то раз марк проговорился, что время от времени позволяет себе выкурить джойнт, помогающий ему успокоиться. — могу я тоже попробовать? — неожиданно спросил ричи. марк посмотрел на него скептическим, немного удивлённым взглядом и медленно покачал головой. — прошу вас. ведь я буду находиться под вашим контролем, и ничего плохого не случится. в тот вечер ричи выкурил свой первый джойнт. на небольшом болкончике, где они устроились. пока марк смешивал марихуану с табаком для себя, мальчик неотрывно смотрел на него, а не на развернувшийся перед ними городской вид и золотистый закат. в волосах марка играли блики последних солнечных лучей, его кожа казалась не такой бледной, как в обычное время в школе. марк почувствовал на себе пристальный взгляд и повернулся к мальчику. некоторое время они сидели в тишине, нарушаемой только шумом машин на улице. марк любовался румянецем на его лице, россыпью веснушек на щеках, носе и подбородке. ричи не отводил взгляд от тёплых заботливых глаз и паутинок морщинок в их уголках. ричи медленно приподнялся и через пару шагов опустился рядом марком. одной рукой он подвинул в сторону незаконченный джойнт, а затем заглянул в глаза учителю. — ведь не будет ничего плохого, если вы меня поцелуете? — робкий огонёк в глазах, дрожь в голосе. марк напрягся всем телом, прокручивая в голове несколько вариантов отрицательного, но не слишком резкого ответа. слова были готовы сорваться с его губ. нельзя ломать этому мальчику жизнь ещё больше, нельзя ломать жизнь себе. пока в сознании марка путался клубок мыслей, ричи немного подался вперёд и коснулся пальцами щеки учителя. почему марк молчит? он ведь уже придумал ответ, осталось только произнести его вслух. но тело его не слушалось, голос ему изменил, и, накрыв ладонь ричи своей, марк наклонился немного ниже и нежно поцеловал холодные губы мальчика. через несколько секунд он поторопился отстраниться от ричи, словно это поможет унять жгучие волны мурашек, пробегающие по телу. — спасибо, — прошептал ричи и уткнулся носом в его плечо. марк крепко обнял его, успокаивающе поглаживая спину мальчика. он плчувствовал, как намокла его футболка от тихих слёз ричи. — я неправильный, да? — неожиданно спросил подросток совсем слабым голосом. — что ты имеешь в виду? — мне нравится то, что не должно нравится. такой мерзкий ребёнок, как я, может быть, заслуживает всё, что получил. марк отстранил ричи от себя, заглядывая ему в лицо. он внимательно смотрел на сидящего перед ним разбитого, вздрагивающего от слёз подростка, полного сомнений и страхов. — ты не мерзкий, — ричи неуверенно поднял взгляд. — ты самый прекрасный, такой сильный и выносливый. на твоём теле не должно быть ни одного синяка, ни одной раны. ничего из этого ты не заслуживаешь. питерсон аккуратно коснулся рукой лица ричи, наклонился к нему, стирая дорожки слёз своими поцелуями, каждый из которых сопровождал словами: «ты прекрасен».***
на плечах и груди у марка пробегали светлые дорожки шрамов. мальчик проводил пальчиком по каждому из них, как по извилистым рекам на карте мира. — откуда они? — ерунда. типичные истории из детства. — похожи на мои, — с сомнением в голосе ответил ричи, — вы чувствовали… то же самое? между ними повисла тишина, и в голову подростка закрылась мысль, быть может, мистер питерсон не случайно распознал проблемы в семье ученика. быть может, симптомы этой ужасной болезни было ему знакомы. ричи ещё раз взглянул на светлые шрамы, покрывающие спину и плечи марка, крепко обнял его и, поддавшись внезапному порыву, оставил лёгкий поцелуй на шее.***
«это неправильно, » — думал марк каждый раз, когда целовал нежные губы мальчика, когда обнимал его и ласкал хрупкое тело. «я не должен так с ним поступать, » — проносилось у него в голове, когда он нежно целовал острые колени ричи, поднимаясь к бёдрам, когда аккуратно покусывал тонкую кожу внизу живота. «ты должен быть в безопасности. тебя нужно спасать от меня, » — последняя мысль перед сном, когда мальчик, свернувшись у него на плече, расслаблялся от приятных поглаживаний.***
тёте ричи передали право опекунства над подростком до его совершеннолетия. она приняла решение переехать с племянником в аризону, не поддаваясь его отчаянным уговорам остаться здесь. — ты ведь приедешь ко мне? — украдкой спрашивал ричи, крепко обнимая марка. марк молчал, поглаживая спину мальчика, пока тот, так и не услышав ответа, не отстранился с тревогой во взгляде. — почему вы молчите? вы ведь приедете? — я чувствую, что моя привязанность к тебе растёт каждый раз, когда я вижу тебя. сейчас самое правильное время остановиться, пока не стало хуже, понимаешь, ричи? может быть, для тебя будет лучше, если… — нет! — резко выкрикнул ричи, — кто вам сказал, что так будет лучше мне? вы хотите меня оставить, бросить, как наскучившую игрушку! вы все только и делаете, что врёте. марк схватил судорожно дрожащие руки мальчика и наконец поймал его озлобленный взгляд, полный горечи: — я никогда даже не думал врать тебе. кому угодно, только не тебе, — грудь ричи перестала вздыматься от сбивчивого дыхания, — прошу, послушай меня. я обязательно приеду к тебе, но с одним условием, хорошо? до моего приезда я хочу, чтобы ты завёл в новой школе друзей, почаще гулял и разговаривал с тётей. и не смей возражать. когда я приеду, я хочу услышать твои весёлые истории. — то есть тебя не будет долго? — голос снова ослаб, опустился почти до шёпота. — ведь я должен работать до окончания учебного года, — взгляд марка был полон тепла и доброты. — понимаю.***
её звали люси, она увлекалась игрой на гитаре и скейтбордингом. его имя было алекс, он обожал своих собак и петь в караоке. они стали новыми друзьями ричи, с которыми тот проводил своё свободное время. поначалу делал он это нехотя и без особого интереса, однако со временем, узнав люси и алекса ближе, ричи стал более открытым и начал ценить их дружбу. в сообщениях марку он рассказывал об успехах в школе, вкусной еде, которую готовила его тётя, новых друзьях и первой татуировке. марк гордится им и поддерживал во всём, как мог. он был по-настоящему счастлив за ричи, пусть и не имел возможности видеть его. «я люблю тебя, приезжай скорее, » — так ричи обычно заканчивал их ночные беседы. «сегодня алекс познакомил меня со своим другом. его зовут эдди, и у него глаза такого же цвета, как у тебя» — получил новое сообщение марк. «это хорошо. он нравится тебе?» «да, неплохой парень, только мне ещё предстоит поработать над его музыкальным вкусом» «желаю удачи, солнышко» «спасибо ;)» эдди был невероятно милым и нравился ричи даже со своим не совсем простым характером. он легко обижался, а в следующую секунду уже звонко смеяться над какой-нибудь глупой шуткой ричи, был помешан на чистоте, не переносил грубости и враньё. «он очень забавный» «не сомневаюсь в этом, солнышко» марк получал сообщения уже не так часто, и все они начинались с извинений. ричи был полностью погружён в новую жизнь, а марк не хотел напоминать ему о пережитом, поэтому он радовался за него и не злился из-за редких звонков и сообщений. однако после объезда ричи, вопреки своим ожиданиям, марк думал о нём ещё больше. во снах к нему возвращались забытые детские образы, медленно сводящие его с ума. марк часто курил, редко спал. пытаясь однажды отыскать рецепт на антидепрессанты, он перевернул всю квартиру вверх дном.***
первый раз они поцеловались во втором часу ночи на парковке школы. не выдержав и получаса, они сбежали с вечеринки в честь выпускного. у губ ричи был вишнёвый сладкий вкус, а от эдди веяло весной и невинностью.***
тем же вечером в доме раздался звонок. тётя ричи сняла трубку. ей представился офицер полиции и спросил, знает ли она человека по имени марк питерсон. — он был учителем моего племянника и очень многое сделал для нашей семьи. а в чём дело? — с тревогой в голосе спросила она. — у него нет близких родственников, а контакт после увольнения он поддерживал только с вашим племянником, поэтому мы посчитали нужным сообщить о его смерти. сегодня во втором часу ночи он покончил с собой, спрыгнув с крыши.