Визит к стоматологу

Тим вошла в кабинет вслед за доктором. Она с удивлением заметила, что сегодня нет двух ассистенток, лица которых она никак не могла запомнить, но не придала этому особого значения, и привычно уселась на кресло. Кресло опустилось, представляя её взгляду давно изученную стену. Тим всегда было смешно от того, что на недостижимой высоте в два с копейками метра находились вечно пустующие розетки в 220 Вт. — Ну, как наши зубы? — спросил доктор. Четыре года назад он дружелюбно потряс её руку, и представился, как «Просто Шон». — Ой, как интересно! — заглянул он к ней в рот. Тим чуть не засмеялась, но удержалась, и усилием воли продолжила держать рот открытым. — А ну, Оляпка, закрой рот. — приказал Шон, удерживая её губы большими пальцами. — Чуть-чуть вперёд. Тим привычно чуть выдвинула нижнюю челюсть. — Теперь открой. — Тим послушалась. — Закрывай. Открывай, не тормози, Оляпка. Шон удовлетворённо хмыкнул, хлопнул её по плечу, и сказал: — Ну что ж, скоро можно будет снимать. Поражённо вытаращенные глаза Тим красноречиво показали её реакцию. Как это — снять? Четыре года она носила брекеты, и не могла представить свою жизнь без них. Вот так, она больше не зайдёт в этот кабинет, никогда не услышит дружелюбное «Присаживайся, Оляпка», не увидит искрящиеся смехом глаза Шона… Она сразу вспомнила всё, что происходило с ней в этом кабинете: ей было двенадцать, когда она в первый раз вошла сюда. Маленькая, тощая, наивная, она нашла в Шоне своего кумира. Её любовь была тихой и незаметной: наверняка никто так и не догадался, что плитки шоколада в обёртках из бумаги в клеточку, вручную изрисованной сердечками, выходили из рук Тим, и таинственно (как ей тогда казалось) появлялись на пороге кабинета. А может, никто и не придал этому тогда значения. Однажды она пришла в кабинет в день своего рождения, и Шон опрометчиво предложил ей исполнение одного желания. Тим загадала прогулку, в её воображении мгновенно вырисовалась её подруга Бри: «Принц идёт навстречу принцессе, стоящей в изящной мраморной беседке, его лицо с аристократическими чертами прекрасно в лунном свете. Принцесса опускает пушистые ресницы, облизывает губы, а принц, в очередной раз поражённый её красотой, впивается в её губы своими в мучительно сладком поцелуе». Тим никогда не забудет тот день. Они пошли в парк, и смеясь, покормили уток, а потом сходили в кино на, как теперь понимала Тим, абсолютно глупый фильм. Впрочем, она всё равно его не смотрела. Весь сеанс она смотрела на бессовестно спящего Шона с запущенной в коробку с попкорном рукой. От нахлынувших воспоминаний слёзы навернулись ей на глаза. Она судорожно вздохнула, и Шон, до этого увлечённо копавшийся в резинками, обеспокоено заглянул в её глаза. Тим уставилась в эти огромные карие вселенные, которые она, может быть, видит в последний раз, и до неё не сразу дошёл вопрос Шона: — Оляпка, ты чего? Давит? Колется? Отвечай! Она сквозь слёзы помотала головой, всхлипнула, и попыталась обнять нависшего над ней парня. Тот упал сверху, лишь чудом успев отложить инструменты на столик. — Ты чего? — прохрипел он. Маска с его лица сползла, он поднял и повернул голову и стянул её нафиг. Когда он посмотрел на Тим во второй раз, она увидела лёгкую щетину на его щеках. Она, зажмурившись, подняла голову, и мазнула губами по его губам. Не решаясь открыть глаза, она попыталась снова. Чьи-то руки мягко отстранили её, помогая избежать позорной третьей попытки. — Оляпка, не надо. — тихо сказал Шон. — Я старше тебя, помнишь? — Я тебя больше никогда не увижу? — спросила она. — Ты снимешь их, и всё, наши дороги больше не пересекутся? — Я? Сниму? — поражённо спросил Шон. — С чего ты взяла? Или ты тут уши развесила, и стала думать про это романтическую чушь? Ага, без слов вижу. И кстати, не надейся, сниму как минимум через месяца три. — хмыкнул Шон. Опозорилась так опозорилась. Она в отчаянии попыталась встать. — А ну лежать! — прикрикнул Шон. — Открывай рот. Тим испуганно повиновалась. Шон ковырялся там ещё пару минут, потом отложил в сторону инструменты, и хлопнул в ладоши. — Готово! — возвестил он. — Вали давай, Оляпка. — И кстати, — добавил он, когда Тим выходила за дверь. — Теперь — твоя очередь выполнять моё желание. — В кино? — спросила Тим. — К уткам.